Чудо - Ирвин Уоллес

— Вы хотите сказать, что такие же видения, которые являлись Бернадетте, могли являться и другим людям, подобным ей? — уточнила Аманда.

Поскольку отец Кайю был с детства лишен способности смеяться, он лишь хмыкнул.

— Другим людям? — переспросил он.— Таким, как Бернадетта? Да их были сотни — и до, и после Бернадетты! Насколько мне известно, в период между тысяча девятьсот двадцать восьмым и тысяча девятьсот семьдесят пятым годами только в Италии восемьдесят три человека заявили о том, что они видели Деву Марию. Вы слышали об инциденте, случившемся в Ла-Салетт, неподалеку от Гренобля?

— По-моему, я что-то такое слышала,— сказала Лиз.

— А я — нет,— вставила Аманда.

— Ла-Салетт — это обычная деревня,— стал увлеченно рассказывать отец Кайю.— Девятнадцатого сентября тысяча восемьсот сорок шестого года двое местных пастушков, пятнадцатилетняя Мелани Кальве и одиннадцатилетний Максимен Жиран, увидели Деву Марию и услышали произнесенные ею слова тайного пророчества. Мальчик попал в лапы полиции, но отказался открыть тайну, доверенную ему Пресвятой Девой. Полицейские допрашивали обоих детей на протяжении нескончаемых пятнадцати часов, но так и не добились от них ничего. Зато через четыре года дети сообщили суть тайны, доверенной им Пресвятой Девой, Папе Пию Девятому, и тот принял решение не обнародовать ее. Достоверность видений, выпавших на долю этих двоих, стала предметом горячих дискуссий. Мелани признали частично ненормальной и крайне невежественной. Даже апологеты католицизма называли ее ленивым и беспечным существом. Репутация Максимена была и того хуже. Умный парень, он при этом слыл прожженным лжецом и пошляком. Их обоих называли отвратительными молодыми людьми. И тем не менее консервативная часть католиков безоговорочно поверила рассказанной ими истории. После того как детишек сплавили с глаз долой (девочку отдали в женский монастырь в Англии, а парня — к иезуитам), святые отцы принялись, как сейчас модно говорить, «раскручивать» чудо Ла-Салетт. Туда потянулись толпы паломников, и городок стал процветать. Эта история вам ничего не напоминает?

— Невероятно! — выдохнула Аманда.

— Чудо в Ла-Салетт произошло до Лурда, а после него была Фатима в Португалии. Тринадцатого мая тысяча девятьсот семнадцатого года трем пастушкам, Жасинте и Франсишку Марту и их подружке Лусии душ Сантуш, которым было семь, девять и десять лет, в ветвях дуба явилась Дева Мария и велела им приходить на это место тринадцатого числа каждого месяца вплоть до октября. Она являлась детям на протяжении шести месяцев, открывая им, разумеется, всякие секреты. Церковники не верили пастушатам, и детишек даже отдали под суд, однако скептики проиграли, и с тех пор Фатима стала вторым по значению святым местом в Европе, уступая по своей популярности только Лурду.

— Получается, что эти португальские ребята могли знать о Бернадетте? — предположила Лиз.— Точно так же, как сама Бернадетта могла знать про Ла-Салетт?

— Вполне вероятно,— согласился отец Кайю.— Но в случае с Бернадеттой она, должно быть, позаимствовала сценарий из Бетаррама, если, конечно, сценарий вообще имелся.

— Из Бетаррама? — тупо повторила Аманда.

— Это городок на Гав-де-По, неподалеку от Лурда. Считается, что чудеса там происходили многократно и на протяжении многих веков. Дева Мария в белом появлялась в этом городе бессчетное число раз, а самым впечатляющим случаем был вот какой. Маленькая девочка упала в реку и стала тонуть, но тут на берегу появилась Пречистая Дева и протянула малышке крепкую ветку. Тонущая девочка ухватилась за нее и была спасена. В Бетарраме имелся свой «чудесных дел мастер», Мишель Гаракуа, который стал ректором местной семинарии и проявил себя как великолепный педагог. Он также обладал способностью левитации. Гаракуа умер в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, а в тысяча девятьсот сорок седьмом был причислен к лику святых. Как бы то ни было, Бернадетта могла скопировать свой сценарий именно с событий в Бетарраме.

Аманда была заинтригована.

— Каким образом? — спросила она.

— Бетаррам привлекал Бернадетту, и она часто посещала тамошнюю церковь. Ее священнослужители признали, что до первого появления Пречистой в Лурде Бернадетта четыре или пять раз приходила в их церковь и молилась. Даже четки, которые она брала с собой в грот, были куплены ею в Бетарраме. До и после видений Бернадетты Мишель Гаракуа был еще жив. Бернадетте велели повидаться с ним, и он безоговорочно поверил каждому ее слову. Рассказывают, что кто-то сказал ему: «Лурд вполне может затмить ваш Бетаррам». На это Гаракуа ответил: «Какое это имеет значение, если это происходит во славу Матери Божией!» Вплоть до своей смерти он многократно посещал грот.

Отец Кайю помолчал и добавил:

— Короче говоря, Бернадетта легко могла позаимствовать в Бетарраме идею явления Девы Марии и перенести ее в Лурд.

Лиз подалась вперед и сказала:

— Благодарю вас за прямоту, святой отец. Думаю, не многие священнослужители готовы к подобной откровенности. Я вижу, что в вашей душе живет искренняя вера, и в то же время вы с подозрением относитесь к истории Бернадетты.

— Боюсь, что вы правы,— вздохнул отец Кайю.

— Частые наезды Бернадетты в Бетаррам и впрямь дают пищу для подобных подозрений. Скажите, святой отец, а нет ли у вас еще каких-нибудь доказательств, которые помогли бы вывести Бернадетту на чистую воду?

Отец Кайю насторожился.

— Вывести на чистую воду? — переспросил он.— Нет, у меня нет неопровержимых улик против нее или против ее честности. Только подозрения, только косвенные свидетельства, которые заставляют ее историю выглядеть сомнительной.

— Не могли бы рассказать о них более подробно? — не отставала Лиз.

— О, их много, даже слишком много,— развел руками отец Кайю.— Начнем с родителей Бернадетты, Франсуа и Луизы Субиру. В красочных буклетах, которые раздают паломникам в Лурде, они представлены как любящие родители, бедные, но трудолюбивые люди, самоотверженно сражавшиеся с превратностями судьбы. Чушь все это! Оба были отъявленными пьяницами. Я вовсе не собираюсь перекладывать грехи родителей на плечи Бернадетты и рассказываю вам это лишь для того, чтобы показать, в какой семье приходилось существовать девочке. На протяжении многих лет до начала видений у нее не было ни приличного дома, ни нормальной пищи. Ее отец не мог содержать семью, Бернадетта постоянно голодала. Единственной ее едой была овсянка на воде, овощная похлебка да болтушка на кукурузной муке и молотой ржи. Часто она вообще отказывалась от такой пищи. Кроме того, Бернадетта могла страдать от отравлений спорыньей[24]…

— В результате которых у людей возникают галлюцинации,— перебила священника Аманда.

— Такое бывает,— кивнул отец Кайю. — Однако даже без этих отравлений желудок ее был постоянно пустым, а голова — светлой. Голодала вся семья. Люди видели, как один из братьев Бернадетты соскребал с церковного пола воск, накапавший со свечей, и ел его. Поэтому можно с полным основанием предположить, что неграмотная, вечно голодная, никем не любимая Бернадетта была первым кандидатом на то, чтобы у нее начались, как вы предположили, миссис Клейтон, галлюцинации.

— Да, — согласилась Лиз. — И еще Бернадетта была столь точна, передавая то, что она слышала и видела, что это произвело благоприятное впечатление на верующих.

Отец Кайю кивнул.

— Что ж, давайте проанализируем, как наша героиня могла прийти к тому, что она видела и слышала. По мнению скептиков, Дева Мария, которую якобы видела Бернадетта, была молодой, даже слишком молодой для того, чтобы быть матерью Христа. Вот что заявляла одна англичанка, Эдит Сондерс…

Отец Кайю взял со стола папку, полистал ее и стал читать:

— «Бернадетта вошла в грот и увидела горькую реальность. Она была презираема и гонима и не видела никаких способов добиться признания и любви. Судьба не наделила ее никакими способностями, с помощью которых она могла бы выбиться в люди в этом мире, где за все надо сражаться. В свои четырнадцать лет она была такой маленькой и тщедушной, что больше одиннадцати ей никто не давал… В глубине души она лелеяла некий идеал, вот он и явился ей в гроте, выйдя из ее подсознания в виде прекрасной и очаровательной юной девушки — такой, какой она хотела бы видеть себя».

Для аналитического ума Аманды это объяснение звучало вполне логично. Бернадетта страдала реактивным психозом, в основе которого лежали тяжелые условия жизни, и явно была не в ладах с реальностью. Пытаясь убежать от повседневных трудностей, она с готовностью заблудилась в своих фантазиях, погрузилась в другую, воображаемую жизнь, гораздо более легкую и приятную.

Отец Кайю заслуживал поощрения.

— То, что вы рассказали, имеет огромное значение, преподобный,— сказала Аманда.