Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

считавшегося «злым гением России», убийство, в котором приняли активное участие родственники Царя, – не остановило эту власть на пути к падению. Роковым образом Император Николай II подошел к необходимости отречения.

Случилось так, что известие об убийстве Распутина пришло в Ставку в день, назначенный для совещания специально вызванных в Могилев главнокомандующих фронтами и их начальников штабов. Предметом совещания должен был быть план военных действий на 1917 г. Несмотря на исключительную важность совещания, естественный председатель его Государь, добровольно принявший на себя тяжесть предводительствования действующей армией, оставил последнюю и, неожиданно прервав совещание, уехал в Царское Село. Этот неосторожный поступок тяжелым камнем лег на души всех нас, вызванных на совещание. Невольно у каждого явилась мысль, что для доведения страны до победного конца нужна другая власть и может быть – другой вождь.

5. Начало грозных событий

Таким образом, к концу 1916 г. страна и армия очутились перед сознанием неизбежности изменения власти. Возможен был двоякий путь – дворцового или революционного переворота. Первый выход казался менее болезненным и менее кровавым, чем путь революционный. К тому же, по мнению некоторых лиц, сочувствовавших дворцовому заговору, им обеспечивалась возможность сохранения монархического принципа. Но организация такого переворота требовала времени, которого надвигавшиеся события, по-видимому, не дали. Россия шла более быстрыми шагами к революции.

Уже в начале марта недовольство в столице стало выливаться в уличные волнения. Поводом к ним послужила дороговизна пищевых продуктов и недостаток хлеба. Население, неприученное к лишениям военного времени и напуганное слухами о введении хлебных карточек, бросилось к хлебным и продовольственным лавкам в целях сделать для себя запасы. Весьма быстро опустошив эти лавки, оно лишь подчеркнуло этим недостаточность запасов в столице и необычайно взвинтило цены на продукты первой необходимости.

В следующие дни, уже под влиянием агитации, волнения широко охватили заводы и на улице появились толпы рабочих. Слышались выкрики: «долой самодержавие, долой войну», которые говорили о политическом характере этих выступлений. Начались столкновения с войсками и полицией.

Затем волнения перебросились в войска. Гарнизон столицы состоял к тому времени исключительно из запасных частей, переполненных, как читатель уже знает, сверх всякой меры призванными, проводившими время по большей части в праздности. Это был прекрасный материал для всякого рода агитации, причем восстановление такими войсками порядка в столице было, конечно, невозможно. Революционными агитаторами был обещан этим войскам невывод из столицы на фронт. Толпа рабочих, руководимая агитаторами, разгромила столичный арсенал и овладела хранившимся там оружием. Пользуясь этим оружием, рабочие стали вооружаться и формировать из себя части «Красной гвардии»; из тюрем были выпущены все задержанные, которые еще более способствовали нарастанию беспорядков.

Наконец, к 13 марта в стенах Государственной думы сформировался и утвердился явочным порядком «совет рабочих депутатов», выделивший из себя исполнительный комитет; последний и стал руководителей революционного движения в столице. В тот же день вечером открылись заседания названного совета, причем член Государственной думы социал-демократ [Н. С.] Чхеизде[195] впервые произнес зловещие слова: «Да здравствует революция!»

Параллельно с работой социалистических партий, сгруппировавшихся вокруг названного совета, более умеренные члены Государственной думы, во главе с ее председателем M. В. Родзянко, стремились удержать начавшуюся революцию на известной грани. Эта работа им удалась лишь отчасти сформированием 14 марта Временного правительства, во главе которого стал в качестве председателя этого правительства князь Г. Е. Львов.[196] Составленная, за исключением одного А. Ф. Керенского,[197] из буржуазных элементов, новая власть оказалась в очень трудном, почти беспомощном положении, принужденная во всех принципиальных вопросах считаться с мнением Совета рабочих депутатов и его исполнительного органа, влияние которых с каждым днем, вернее часом, все росло и крепло в стране.

6. Как реагировала на события Императорская Ставка?

Находившийся со времени убийства Распутина в Царском Селе Император Николай II едва ли не в день возникновения в столице беспорядков возвратился в Могилев. О размерах и течении возникших волнений он вначале получал от военного министра того периода времени генерала [М. А.] Беляева[198] ряд успокоительных телеграмм, почему происшедшие волнения и не внесли в жизнь Ставки на первое время какой-либо особой тревоги. За последнее время беспорядки и забастовки были довольно обычны.

«Повелеваю завтра же прекратить беспорядки в столице», – телеграфировал Царь из Ставки в Петроград 10 марта.

Однако уже на следующий день Великий князь Михаил Александрович,[199] случайно оказавшейся в Петрограде, сообщал своему брату Императору Николаю II о том, что положение в столице становится грозным и что М. В. Родзянко и другие лица уговаривают его принять на себя регентство в столице. Наконец, еще через день в Могилев посыпались из Петрограда очень тревожные вести от князя [Н. Д.] Голицына[200] – нового председателя Совета министров, и М. В. Родзянко, о том, что опасность угрожает не только столице, но также стране и династии.

Вместе с тем ходатайствовалось о присылке в Петроград подкреплений из Ставки и особого лица, наделенного широкими полномочиями. Застигнутый, таким образом, неожиданностью, Император Николай II решает для восстановления в столице порядка командировать в нее с диктаторскими правами генерал-адъютанта Иванова, бывшего главнокомандующего войсками Юго-Западного фронта, а в то время состоявшего в Ставке при особе Государя. Одновременно с сим было объявлено в Ставке об отъезде Государя наступающей ночью в Царское Село.

Вместе с генералом Ивановым решено было отправить в столицу находившийся при Ставке Георгиевский батальон. Батальон этот был сформирован для охраны царской резиденции в Могилеве исключительно из заслуженных Георгиевских кавалеров. Вследствие тщательного отбора офицеров и солдат, он считался безукоризненно твердым, и, в качестве такового, подлежал отправлению в столицу.

Независимо от того, Ставка сделала, со своей стороны, распоряжение о том, чтобы в состав войск генерала Иванова были немедленно же командированы от каждого фронта (исключая Румынского), особые отряды из наиболее прочных частей войск. Однако действия генерала Иванова вылились в чрезвычайно нерешительные формы: его поезд не был пропущен в столицу, a следовавшие к нему отряды войск к моменту развязки частью запоздали, частью же не дошли до своего назначения, будучи распропагандированы в пути.

7. Накануне отречения Императора Николая II от Всероссийского Престола

Ко времени изложенных событий я, откомандовав около года корпусом, был назначен начальником штаба армий Северного фронта. Главнокомандующим войсками этого фронта был генерал-адъютант Н. В. Рузский.

– Николай Владимирович Рузский, – сказал мне при личном свидании в городе Могилеве генерал Алексеев, – по состоянию своего здоровья нуждается в опытном начальнике штаба, и Государь считает Вас очень полезным на этом посту. Этими соображениями должна быть для Вас исключена возможность отказа. Впрочем, Вы те же слова услышите лично от Государя на завтраке, – добавил он, следуя вместе со мною в губернаторский дом, где