Пентюх - Алексей Александрович Стопичев

у батюшки на воскресном богослужении. И вообще, если разобраться, то я ни разу не хотел кого-то именно убить. Ну, кроме тех самых непонятных монстров. Этих я хотел убить. Хотя, если бы я их не убил, страшно представить, что со мной было бы. Потому там явная самооборона. Тем более, никем не доказано, что у монстров есть душа. А грех смертоубийства – это когда человека, ну или другого разумного убиваешь.

В общем, пока я думал над залезшей в голову дилеммой, я уже и в дом успел зайти. А там в гостиной, изрядно иссечённой осколками и пулями, провонявшей пороховой гарью, Бобо вязал к креслу какого-то дородного бородатого мужика с вихрастым чубом. Я с жалостью осмотрел истерзанный дорогущий диван, пробитый в нескольких местах стол из красного дерева и закопчённые, иссечённые обои, тяжело вздохнул и примостился на стульчике возле стены, решим не мешать более опытным товарищам. Дырн и Иваныч гремели где-то на верхних этажах, а Ирина обыскивала гостиную. Бородатый мужик испуганно смотрел на тырка и что-то мычал.

- Он глухонемой, Бобо? – спросил я товарища.

- Не знаю, - ответил тырк, затягивая последние верёвки на запястьях, - Но, если и глухонемой – вылечим! Дырн раскалённой кочергой как-то парализованного на ноги поставил!

Услышав про раскалённую кочергу бородатый вздрогнул и, видимо, пришёл наконец в себя. Свёл грозно брови и произнёс:

- Да знаете ли вы, разбойники, на чей дом напали?

Ирина, простукивающая в этот момент стены, повернулась к тырку на секунду и произнесла:

- Бобо, объясни задержанному, что говорить он может, только когда его спрашивают!

Из Бобо педагог был так себе, честно сказать. Вместо того, чтобы повторить связанному слова Ирины, он размахнулся и влепил бородатому затрещину, да такую, что голова у связанного мужика чуть не оторвалась, и он вместе с креслом завалился на пол. Бобо тут же поставил кресло с задержанным на место. С другой стороны, такой педагогический приём заставил бородатого заткнуться. И грозные речи сменились тоненьким вытьём. Но только Бобо замахнулся второй раз, вытьё тут же прекратилось. Я же достал папиросы и решил покурить. Руки от волнения и страха дрожали. Ну, не привык я, будто спецназовец какой, гранаты кидать и стрелять в людей, пусть и зажмурив глаза.

Папиросный дым принёс небольшое успокоение. Я глубоко затянулся и посмотрел на связанного. Так как Бобо присоединился к Ирине и стал обыскивать гостиницу, я решил ради вежливости поговорить с хозяином дома. Придвинул к нему поближе стул и спросил:

- Это вы купец Нехлюдов?

- Точно так-с, - моргнул слезящимся, заплывающим глазом бородатый мужик. И тут же втянул голову в плечи, будто опасался, что Бобо ещё одну затрещину залепит.

- Курите? – спросил я хозяина дома.

Тот кивнул затравленно, и я достал папиросу, всунул ему в рот и подкурил. Купец жадно затянулся, глядя на меня одним глазом, так как второй совсем уже заплыл и был практически не виден. Я сочувственно посмотрел на бородача и заговорил проникновенно:

- Понимаете, в чём дело, - я тоже затянулся, - Когда вы наняли киллеров, чтобы Иваныча убить, он очень расстроился. А он такой человек, что уж если расстроится, то становится очень злым. Хотя, на самом деле, человек он очень даже добрый и отзывчивый. Если его не расстраивать.

Я поискал глазами пепельницу, не нашёл и потому пепел с папиросы стряхнул прямо на пол. Посмотрел виновато на связанного купца, достал из его рта папиросу и тоже стряхнул пепел, после чего всунул папиросу обратно. Купец затянулся, дрогнул застывшим взглядом и с тоской уставился в угол комнаты.

- Сёма, что ты с ним разговариваешь? – спросила меня Ирина, заглядывая под диван: - Лучше б с обыском помог! По любому купец где-то документы должен хранить!

Я проследил за направлением взгляда Нехлюдова, встал и прошёл в угол. Там кроме небольшой тумбочки с зеркалом не было ничего. Купец закашлялся и выплюнул папиросу. А я внимательно осмотрел тумбочку, вытащил ящики, но ничего интересного не обнаружил. Какие-то бритвы, зеркальце, пара мотков ткани. Посмотрел на купца, но тот старательно отворачивал голову. Я подумал и ногой разбил тумбочку. Чуть не поранился зеркалом, зато увидел, как от задней стенки отвалился небольшой ящик, примерно, как пачка офисной бумаги, который, видимо, внутри был. Я аккуратно взял ящичек и услышал мат Нехлюдова. Бобо тут же подошёл к купцу и влепил ещё одну затрещину. Педагогический приём и в этот раз сработал безотказно. Купец заткнулся, а я попытался открыть ящичек, но не смог. Подошла Ирина, достала нож, подковырнула крышку, открыла секретный схрон. И ахнула. Внутри оказались облигации, десятка два золотых червонцев и документы. Отложив с сторону ценности девушка стала читать документы и засияла вся.

- Сёма, ты гений!

Глава 11. О нежданном отпуске

Иваныч уже полчаса беседовал с купцом, применяя старинные нквдшные приёмы, а именно – тычки в зубы, оплеухи и удары в туловище. Купец то выл, то плакал, то грозился. Впрочем, на сыщика все стенания Нехлюдова производили мало впечатления. Он неторопливо и методично выбивал признания о том, когда купец связался со Спящими, кто ещё состоит в организованной преступной группе и прочее. А Ирина с сияющими глазами объясняла мне:

- Тут все счета и фамилии, Сёма! Кому и за что платил Нехлюдов! У кого покупал оружие. Кому какие взятки давал в губернском управлении!

Я слушал, делая заинтересованный вид, а сам с тоской посматривал на золотые кругляши и бумажные облигации. По всему выходило, что там добра минимум тысяч на десять! Если на всех поделить – по две тысячи на каждого бы досталось! И я бы исполнил мечту – купил бы домик рядом с домом Ирины и больше не чувствовал бы себя приживальщиком. Пусть бы даже мой домик мы сдавали, но зато я бы уже не был бомжом! Дырн, будто поняв мои терзания, подошёл к ящичку, и пересыпал его содержимое в свой наплечный мешок, пробурчав:

- Законный трофей! Потом поделим!

Купец, кстати, этого даже не заметил. Потому как в это время Иваныч опять обрабатывал его своими кулачищами. Пару раз мне даже показалось, будто я слышу хруст зубов. Хотя за воем купца вряд ли бы я расслышал такие