Граф Орлофф (СИ) - Валентин Егоров

— Мосье хозяин, вы же сами приказали свои покои готовить для пани Янечка!

От столь неожиданного удара ниже пояса у меня опустились руки и я лишился речи. А мысли в голове бешено заметались, подобно белке в колесе, которая изображает из себя вечный двигатель, мой мажордом и подлец одновременно, Бунга-Бунга, воспользовался своим служебным положением, говорить и приказывать от моего имения, и выселил меня из моих же покоев! Сейчас орать, кричать и размахивать перед слугами руками было бесполезным делом. Не мог же я им заявить о том, что отменяю самим же отданный приказ о поселении пани польки в своих покоях. Резко испортилось настроение, делать было нечего! Тогда я решил, хотя бы смыть с себя дорожную грязь, и отправился мыться в общую помывочную вместе с солдатами вахмистра Епифаненко.

Никем незамеченный, это в собственном же доме, я прошел двор и спустился в полуподвальное помещение деревянной пристройки к зданию особняка, стены которого были возведены из солидных брусков известняка. Еще во время спуска по деревянной лестнице, я нос к носу столкнулся с одной из девчонок, которые работали подавальщицами в моей столовой. Она, видимо, кому-то помогала в раздевалке общей помывочной комнаты, а сейчас она была такой запыхавшейся, с раскрасневшимися щеками красивой девчонкой, что дух захватывало. Эта проказница явно спешила, как можно быстрей покинуть раздевалку помывочной комнаты, что мне стало понятным, что там происходит что-то очень интересное!

Я обнял девчонку за плечи, посмотрел в ее смеющиеся и прямо-таки искрящиеся смехом и весельем зеленые глаза и понял, что, если сейчас ее не поцелую, то уже никогда не смогу по-настоящему и просто так, без какой-либо на то причины, любить этих прекрасных созданий нашего господа бога! Наши губы сами собой соединились, ее тепло и любовь так и полились в мою бедную плоть! Мои руки действовали сами по себе, одной я обнимал и прижимал в себе это небесное сознание, а другой я ласкал ее небольшую грудь, два нежных холмика. Нам было просто хорошо! Я кончиками пальцев ощутил, что моя незнакомка стала дышать со мной в одном ритме, она все тесней и тесней прижималась ко мне, а ее дыхание становилось все тяжелей! Настала та великая минута бытия, когда нам оставалось сделать один шаг и мы перешли бы все границы.

Но я остановился самого себя! Девчонка всем своим телом эту остановку сразу же почувствовала, она подняла свою прекрасную голову, посмотрела мне в глаза! И, не отрывая своих губ от моих, она уже не простой шестнадцатилетней девчонкой, которой только-только предстояло стать женщиной, а голосом взрослой и умудренной годами женщины просто поинтересовалась:

— Почему не сейчас?

У меня много было женщин и каждой в любви я говорил что-то свое, никогда не повторяясь, но сейчас мне не хотелось врать или говорить много раз повторяемые фразы. Эта девчонка, которая случайно встретилась на моем пути могла быть ошибкой, могла не стать моей любовью, но в ней было что-то такое, что я просто ответил:

— Потому, что я люблю тебя!

Наши руки расцепились и упали вдоль тел, мы продолжали стоять друг напротив друга, а в нас обоих бушевали серьезные страсти. Я не хотел ее оставлять, а вдруг она встретит кого-либо другого парня и навсегда забудет о моей существовании. Она была прекрасна и своей полудетской невинностью, и своей девичьей статью и тем, что до этого возраста сумела сохранить себя, она вся была моей любовью. Я сделал шаг вперед, наклонился и снова своими губами коснулся ее губ, они были слегка солоноваты. Мне тут же захотелось ее расспросить о том, почему она только что плакала, но она улыбнулась мне в ответ, отрицательно покачала из стороны в сторону своей головой и просто сказала:

— Я долго ждала тебя! Если ты хочешь, могу еще немного подождать! Но я твоя…

Она повернулась и начала сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, прыжками сильных ног подниматься по лестнице. Я понял, что мы обязательно встретился, но не покинул своей лестничной ступени, пока эта лань не скрылась из моих глаз. А затем я начал спускаться в полуподвал банного строения.

Помывочная комната была заполнена солдатами плутонга Епифаненко. Когда эти парни были в своей зеленой с красным кавалеристской форме, то они все были на одно лицо, — круглый овал лица, нос картошкой, прическа под горшок. Да и рост у них тогда у всех был один, где-то под метр шестьдесят. Сейчас же это были уже разные люди, разного роста и с разными лицами. Я не сразу среди этой многошерстной толпы нашел своего вахмистра, который в окружении двух капралов сидел на лавке и пока еще не разделся.

Проходя по раздевалке, я понял почему отсюда сбежала та девчонка, до глубины души и сердца сразившая меня, кое-где из-под загорелых мужских тел проглядывали более белые женские тела француженок. Они пришли сюда услужить, помочь нашим бедным солдатикам в помывке, а те по-своему, по-мужски поняли и интерпретировали это предложение о помощи со стороны французских женщин.

При виде меня, вахмистр вопросительно поднял бровь, он не совсем понял цель моего появления. Тогда я по ходу дела сотворил утилизатор и начал забрасывать туда предметы верхней и нижней одежды. Вахмистр Епифаненко поднялся с лавки и начал сбрасывать с плеч и свою форменную одежду. Вслед за командиром процедуру раздевания повторяли капралы, а за ними и все солдаты плутонга. Вскоре толпа мужиков числом более трех десятков стояли в неглиже и посматривали на своих командиров. Я, молча, взял мочало, огрызок мыла и деревянную шайку с полки и со всем этим хозяйством подмышкой направился в помывочную. Лягушатники не особенно любили и баловались сильным паром, поэтому помывочная была так себе, помывочная, как помывочная, — из стен через трубы текла горячая и холодная вода.

В свое время, когда построили особняк, мне пришлось сильно поломать голову, чтобы придумать, как магически сделать так, чтобы постоянно текла горячая и холодная вода. Ну, никак у меня тогда этого не получалось, то холодная, то горячая вода кончалась. Причем, вода кончалась именно тогда, когда ты был весь в мыле, а мыло в те времена было задиристом и кожу, что наждаком, нормально снимало. Пришлось мне магически прорывать водяной канал аж до самой Сены, зациклив ее в замкнутый круговорот, я добился того, что воды стало всегда хватать.

Для того, чтобы подогревать постоянно воду, пришлось разрабатывать атомный реактор, который обогревал весь особняк, снабжал электричеством и лучевой энергией различные и глубоко запрятанные приборы, отчего у меня дома всегда уютно и благопристойно.

Когда мы всей толпой голых мужиков, переступили порог помывочной комнаты, то там для русской души все же было прохладно. Не холодно, в этой длинной комнате с трубами, из которых постоянно текла холодная или горячая вода, с множеством удобных лавок и сидений было жарко, но не так жарко опять-таки повторяю для русской души.