Альдана Последняя королева эпохи - Надежда Кархалёва

В голове появилась знакомая теплота: излечивающая магия, посылаемая иногда Аделью. Джессика вдруг непроизвольно улыбнулась.

— Скоро всё закончится, — кивнула зачем-то Дашка, слова эти выглядели бредом, ведь на самом деле у этой схватки не могло быть конца, победного для компании.

Внезапно случилось то, до чего демонессы могли бы додуматься раньше, все только сейчас сообразили, какой у противниц был простейший способ вывести из строя соперников. Арджея, сражаясь с Клавьером, вдруг резко опустила меч, и оружие юноши вонзилось в неё, в то же место, куда недавно угодила стрела Тины. Глубоко, по самую рукоять, остриё вышло наружу.

Джессику невидимым мечом пригвоздило к земле. Жизнь вытекала из неё так быстро, как вода из раковины, — угасание происходило стремительно, Дашка только и успевала замечать, как в подруге пропадают один за другим признаки жизни.

— Теона!! — заорала колдунья. — Алина!! Кто-нибудь, сюда, Джессика умирает!!

Теона находилась ближе к огненному кольцу, но в это время за секунду развернулись события, ставшими роковыми. Томас направил волну проклятия в демона Артеи, отвлёкшегося на Николаса, но каким-то образом почувствовал приближение магии и взлетел на пару метров, пропустив под собой волну, угодившую в его хозяйку. Если бы Теона ощутила только эффект от разрушающей некромантской магии, когда в тело будто вонзаются острые шипы! Волна так ударила целительницу, что она упала в огонь прежде, чем Дашка успела убрать стену пламени.

Одновременно с последним вздохом Теоны огонь неожиданно погас, а Артея с демоном и Арджея замерли.

В центре поля боя возникла, осыпав всех фиолетовыми и серебристыми искрами, Эвилана.

— Какое недоразумение! — она подошла к мёртвой целительнице. — Первая смерть настигла того человека, чья гибель нежелательна. Могла бы я снова восстановить ваши силы, и вы начали бы бой заново, но только без сестёр Винсент, которых я бы забрала отсюда. Но вам, наверное, надоело махать мечами и выкрикивать заклинания. Так что разговор продолжим у меня во дворце.

У каждого перед глазами мелькнула вспышка ослепляющей яркости, а когда пугающий свет перед глазами исчез, компания оказалась в весьма неуютном помещении, в просторном, но по всему периметру его тянулась решётка. Друзья оказались за ней, запертой, разумеется. В центре и перед дверью из помещения было пустое место, ну да и за решёткой ничего, кроме нескольких куч тряпья, воняющего сыростью, не имелось. Освещалось оно факелами, по два на каждой стене, горевшими очень ярко, и в помещении был не полумрак, а гораздо светлее.

Компания опять пребывала в полном порядке, словно не участвовала в сражении, Теона ожила. Многие злились. Не боялись, а злились.

— Она над нами издевается. По-моему, эта девчонка добивается, чтобы мы сошли с ума, — произнесла Кларисса.

— Иного предположить нельзя, — согласился Саша. — Эвилана владеет тем, что любого заставляет ужасаться — неизвестностью.

— А мы эту власть теперь у неё и отнять не можем, — нахмурилась Джессика. — Силы стихии Воды у нас больше нет.

— Но мы ведь вернём её… его, — поправилась Теона.

— Эх, почему я такой дурой не родилась, — попыталась уязвить сестру воительница. — Не беспокоилась бы ни о чём, в упор не замечала бы правды.

— Что-то Теона верно говорит, — сказал вдруг Николас. — Если мы не отнимем у Эвиланы пусть не Дмитрия, то хотя бы его магию, — что тогда? Мне лично воображение отказывает, когда я пробую эту плачевную картину представить. Обстоятельства — та же магия. Могут делать невероятное и давать людям невероятную силу ума и тела.

— И этой магией, как и любой другой, одни люди могут владеть на высшем уровне, а другим она неподвластна вообще, — в помещение вошла Эвилана, за ней — Виктор Эванс, которого никто из присутствующих за решёткой не знал.

— Полагаю, сразу прямым текстом ты нам не скажешь, что хочешь с нами сделать, — протянула Кларисса демонстративно. — Может быть, мне вздремнуть, пока ты говоришь какими-то предалёкими намёками?

— Хамишь? Ладно, разрешаю. Ты ведь больше ничего против меня, кроме слов, использовать не можешь. Выплесни зло, которое накопилось в тебе. Освободи место для нового, потому что скоро я распоряжусь вашими жизнями так, как вам, вероятно, не хотелось бы, — речь Эвиланы была снова лёгкой, медленной, фразы выскальзывали как бы между прочим, никому не предназначаясь, несмотря на то, что обращение было к колдунье.

— Думаешь, я разозлюсь? Напрасно, — произнесла Кларисса с напряжением, постыдно заметным.

— Расслабься, — усмехнулась ведьма. — Даже если ты сумеешь сделать вид, будто ты спокойна, внутри безмятежности у тебя уже не будет до самой смерти, до гибели тебя такой, какой ты есть сейчас. Скоро ты станешь иным созданием… А может, просто трупом, я посмотрю, как всё сложится.

Кларисса промолчала, и вся компания утихла, даже перешёптываний не было слышно.

— Вполне естественный страх и жуткие терзания оттого, что я намного сильнее тебя, Кларисса Аленто, и ты полностью зависишь от меня, — нанесла точный удар Эвилана.

Колдунья замерла, задержав дыхание, потому что воздуха от такого заявления стало не хватать. Многим показалось, что женщина вот-вот упадёт в обморок. Кое-кто уже готов был поймать её, если она рухнет, но Кларисса удержалась, отошла к стене.

— Не представишь нам своего прислужника? — нахально поинтересовалась Джессика.

— Он не прислужник, он значит для меня нечто большее, — загадочно ответила ведьма, но никто, включая самого колдуна, не подозревал, что отчасти красавица врёт. — Это Виктор Эванс, — представила она его с нескрываемым удовольствием.

— Быть этого не может, — пробормотал Томас. — Он ведь, как и два его друга, пропал без вести, возвратившись уже духом!

— Виктор Эванс… Это действительно вы? — Тина изумилась совсем по-детски.

— Да, это я, — тёмный мрачный колдун непроизвольно улыбнулся, глядя в глаза девушке.

Для компании, вероятно, он и его погибшие приятели — почти что кумиры, предложившие когда-то идею, за которую последующие поколения не жалеют жизни. Эта девушка совсем ребёнок ещё, не утратила наивности и трогательной преданности идеалу. Виктор не мог сразу же быть грубым с ней, ему хотелось дать Тине немного заблуждения напоследок. Наверное, это было большей жестокостью, чем показать свою истинную сущность сразу, но для меньшего зла необходимо было усилие над собой, а таковые колдун давно разучился делать.

Короткий, секундный приступ головной боли стал напоминанием Эвиланы о том, что не стоит показывать пленникам те остатки добра, которые сохранились в сердце Виктора.