Дух Древнего - Александр Четвертнов

class="p1">Нет. Незаметность и скрытность сейчас моё всё. Ещё мой знакомый, хитрец и стратег Чжанцин из царства У, говорил, что скрытность и скромность, главные добродетели воина.

Я миновал стеклянный шкаф с кубками победителей за какие-то соревнования, и подошёл к списку учащихся и кружков факультета. Фамилия Осокин оказалась записана в колонке клуба рукопашного боя. Располагался кружок на полигоне за корпусом.

— Рад видеть, Вас, граф, — раздался голос за моей спиной.

Заведующий военномагической кафедры Конрад Бергсон спускался по лестнице со второго этажа. Ковровая дорожка приглушала звук его шагов, и казалось, что он идёт бесшумно. Эффект остался, когда он ступил на паркет холла.

— Что привело Вас в мою обитель? — гигант подошёл ко мне и протянул руку.

— Знаете, для такого выдающегося воина, — я ответил на рукопожатие, — Вы слишком тихо ходите.

— Привычка — вторая натура, — хмыкнул Конрад, а глаза его странно заблестели. — Вы тоже сейчас не похожи на праздного студента. Ваш вид многие назовут гневной горячкой, я же, — он довольно улыбнулся, — скажу иначе, благородная ярость.

— Поэтично звучит, — протянул я.

— Да, — кивнул Конрад, — только последствия прозаично кровавые. Что Вы здесь делаете, граф? Я могу Вам помочь?

— Увы, — улыбнулся я, — уже ухожу. До встречи на занятиях, Сир.

Заведующий остался стоять на месте, а я, вернувшись к своим мыслям, направился к выходу.

За спиной захлопнулись двери. Зашуршал гравий дорожки. Угол корпуса приблизился. За ним глаза различили красную черепицу крыш. Множество сарайчиков типа нашего, только новые, стояли вокруг утоптанного поля, на котором толпились люди.

Нет. Незаметность мне не грозит. Я уже разменял эту монету и получаю дивиденды. Все обо мне слышали. Какой никакой, но статус в чужих глазах, когда осадил Осокина младшего, я приобрёл. Потом ещё история со своим кружком. Так что, здесь остаётся держать марку, и вкладывать новые средства. Увеличивать прибыль.

А вот скрытность у меня ещё осталась. Надо её сохранить. Однозначно.

Мысли текли размеренно. Полигон приблизился дюже быстро. В глазах зарябило от всевозможных ковырялок и пырялок. Я не смог по-другому расценить оружие в руках начинающих.

Осокин обнаружился с краю поля. Он стоял в окружении одноклубников и бился с первокурсником.

Порхали руки в чётких связках ударов. Эффектно взлетали махи ногами. Первокурсник пригнулся. Ушёл от удара. Атаковал и попал на бросок.

Осокин обозначил болевой, вызвав на лице противника гримасу, и отпустил руку парня. Зрители захлопали в ладоши.

— Браво, — повысил я голос, — браво.

Одноклубники Осокина оглядывались. Расступались в стороны, и я шёл по живому коридору к замершему княжичу.

— Великолепный бой, — качал я головой в притворном восхищении, — великолепный.

Глаза Осокина слегка округлились, когда увидели меня. Он запахнул куртку белого кимоно. Поправил зелёный пояс, и быстро вернул себе маску равнодушия.

— Я просто поражён, две схватки за день, — продолжил я, останавливаясь напротив него. — Можно хоть пять, когда соперник откровенно не дотягивает до Вас, да, княжич?

— Граф, — ощерился Осокин, — я не понимаю. Зачем Вы оскорбляете моего оппонента, называя его слабаком?

— Слабаком его назвали Вы, — шагнул и оказался в кругу зрителей. — я же констатировал факт, что он не дотягивает до вас.

— Вы капитан очевидность, граф? — ухмыльнулся Осокин и в толпе послышались смешки. — Это всё, зачем Вы пришли?

— Зачем Вы избили Тихона, княжич? — я решил пойти в лобовую: не люблю эти словесные кривляния перед боем. — Слабо достать меня, решили отыграться на слабом? — я качнул головой в сторону бывшего противника Осокина, — смотрю, Вам не привыкать.

В глазах Осокина мелькнуло раздражение. Он нахмурился, но тут же ощерился и посмотрел мне в глаза.

— Вас расстроило, что Тихон получил по заслугам? — протянул он со смешком, — надеюсь, он надолго запомнит каково это, дружить с Вами.

Я дёрнулся. Гнев снова начал пробиваться в голову. Бороться с разумом.

Я шумно вдохнул. Выдохнул. Начал приводить мысли в порядок.

— Граф, давайте от слов к делу, — Осокин кивнул бывшему противнику, и тот, осторожно подступая ко мне, протянул кожаный браслет, а Осокин продолжил: — Вы сделали достаточно намёков, чтобы оскорбить меня, согласитесь ли на поединок? — он хмыкнул и встал в боевую стойку, — или язык единственное Ваше оружие?

Глянул на браслет. Простейший артефакт блокиратор. Такими в гвардии бывшего рода пользовались, чтобы солдаты не вызвали магию во время тренировок по рукопашке.

Что ж, я на это и нацеливался. Сотру ухмылку с лица этого урода без магии.

Взял браслет. Скинул пиджак на руку подавальщика и, нацепив блокиратор, подвернул рукава рубашки.

— Вперёд Княжич, — оскалился я, охватывая взглядом всё пространство перед собой.

Толпа зрителей увеличилась. Студенты собрались со всего полигона. Кто-то робко заикнулся про ставки, и я вспомнил Тихона. Гнев отозвался моментально.

Успел заметить, что предложение о ставках не нашло поддержки. В толпе видаков мелькнули преподаватели. Студенты расступились, пропуская Конрада Бергсона, а потом Осокин атаковал.

Ушёл вправо, махнул рукой. Тут же развернулся и ударил ногой меня по бедру. Толпа закричала.

Он двигался быстро. Стремительно перетекал из одной стойки в другую. Кричал при каждом ударе «Киай!». Замирал на миг после крика и тут же, вызывая восторг зрителей, ускользал дальше.

Я принял несколько его ударов на бёдра. В ноге зачесалось. Шучу. Сильно он лупил, сильно, но терпимо. Но я всё равно перестал подставляться. Просто проверил, чего ожидать.

Осокин разродился целой серией ударов, и я скользнул в сторону. Ухватил его за рукав. Дёрнул руку и пробил справой в грудь.

Воздух с сипом вылетел из его рта. Он подпрыгнул на месте, сгибаясь в воздухе, а я продолжил атаку. Ударил его туда же ещё раз.

Он снова подскочил. Тряпкой повис на кулаке. Воздуха в его груди кончился, потому я выбил из него лишь хрип.

Он попытался свалиться с кулака. Дёрнулся в сторону. Я подтянул его за рукав, откинул голову назад и, с размаху, впечатал лоб ему в переносицу.

Хрустнула кость. Брызнула кровь. Изо рта вырвался крик. Толпа замолчала.

Я не понял, кто кричал. Кажется, мы оба. Я от злости, он от боли. Глаза княжича стали закатываться. Тело обмякло, и я отпустил его.

Мешок с картошкой падает мелодичней. Осокин раскинул руки в стороны и замер на утоптанной земле полигона.

Посмотрел на него. Обвёл взглядом его одноклубников, других молчавших