Право первой ночи - Екатерина Красавина

Марина Никандровна пожала плечами.

— Может быть, это знают работники роддома.

— А подменяли намеренно? — задал вопрос Губарев.

— Если исходить из рассказа матери Авроры, да. Намеренно. Белая фигура. Руки, которые брали младенца.

— Но зачем? — прошептала я. — Зачем?

— Это нам и предстоит выяснить, — сказал Губарев. — И незамедлительно.

Выйдя из института Сербского на улицу, я внезапно почувствовала головокружение. И пошатнулась. Майор поддержал меня.

— Э, да вы совсем бледная. Как полотно. Может, вызвать такси и вас отвезут домой?

— Не надо. Лучше доведите до ближайшей лавочки. Я посижу, отдышусь и поеду домой. Переутомилась на работе.

— Ну смотрите, вам виднее. Может, все-таки помочь?

— Нет, спасибо.

Мы перешли дорогу, и в первом попавшемся дворике Губарев усадил меня на скамейку.

— Я скоро приду в себя.

— Давайте я принесу вам воды. Не возражайте. Через пять минут Губарев вырос предо мной с бутылкой минеральной воды.

— Вот. Выпейте, будет легче.

— Спасибо.

Мы распрощались. Я пила воду жадными глотками, но во рту все равно был привкус горечи. От того, что я узнала. Ника — мне не сестра. Я не могла еще осознать этого факта. Все это казалось мне чудовищной ошибкой, недоразумением, которое легко исправить. Я заварила эту кашу, ввязалась в расследование. Для чего? Зачем? Мной двигало простое любопытство. Я узнала правду? Или часть ее? Но этого достаточно, чтобы понять старую и проверенную истину: «не будите спящую собаку». Я выпустила на свободу демонов, и теперь мне предстояло пожинать плоды своего легкомысленного поступка. Мы с Никой чужие друг другу. Чужие! Я чувствовала себя предательницей и убийцей. Я словно предавала наше детство, прогулки — ладошка в ладошке, мороженое на двоих, Бабульку, секретничанье под большим клетчатым пледом… Я отрекалась от какой-то части самой себя. И это было просто невыносимым.

Я склонила голову и уткнулась лицом в ладони: что же я наделала?! Зачем я стала раскапывать прошлое? Зачем? Ника, Ника…

Зазвонил мобильный. Это был Руслан.

— У меня есть одна идея. Приезжай ко мне.

— Не могу.

— Это срочное дело.

Внезапно я подумала, что мне так тошно — хуже не бывает. Может быть, встреча с Русланом немного встряхнет меня.

— Продиктуй адрес.

— Я встречу тебя у метро «Маяковская».

— Хорошо.

Дома Руслан усадил меня на диван и принялся готовить кофе.

— С корицей любишь? — донеслось до меня из кухни.

— Люблю! — крикнула я, хотя никогда не пробовала.

Кофе был замечательный. Как и в прошлый раз. Руслан сел рядом.

— И какая у тебя идея? — спросила я, помешивая ложечкой сахар.

— Никакая! Просто захотелось увидеть тебя. Мои брови взлетели вверх. Я ему не доверяла.

Ни на йоту. Он просто хотел использовать меня по полной программе. Получить два в одном флаконе. Я была нужна ему в качестве связующего звена между ним и Никой. Он подозревал Нику в убийстве. Думал, что какие-то важные сведения она утаила от меня. Или я не все рассказала ему. Руслану позарез было необходимо знать все. И для этого в ход были пущены методы даже запрещенного характера. Он думал, что я растаю от его внимания и расколюсь. Ситуация была опасно-непредсказуемой. И это неожиданно взволновало меня. Я подумала, что терять уже нечего. Я потеряла сестру, не знала, чья я дочь. И что по сравнению с этим сексуальные уловки и приманки? Пыль и пепел. Мне нужна была хорошая встряска. И этот человек мог мне ее дать. Так в чем же дело, Аврора! Бери то, что плывет тебе в руки. Авось развеешься!

Я поставила чашку с кофе на журнальный столик и посмотрела на Руслана долгим призывным взглядом.

— В самом деле?

— Да… ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел. Я еще подумал: какая классная девчонка!

То, что мужики неоригинальны, — об этом я где-то читала. В книжке по женской психологии.

— Приятно слышать!

Руслан подвинулся ко мне ближе. Врать самой себе я не могла. К тому же считала это глупым. Я отдавала себе отчет в том, что он мне нравился. И его присутствие, запах волновали. Я чувствовала себя как в старом анекдоте: когда на женщину нападает насильник, лучшее, что она может сделать, — расслабиться и получить удовольствие. Я цинично подумала: мне представляется удобный случай последовать этому совету.

Руслан взял меня за руку. Он медленно гладил мои пальцы, и эта ласка ноющим блаженством отдавала в теле. Я не решалась посмотреть на Руслана, но, когда подняла глаза, меня, как магнитом, потянуло прикоснуться к его губам, сильным рукам, черным блестящим волосам. Меня тянуло раствориться в нем. До конца. До того момента, когда я перестану чувствовать свое тело. Ничего подобного раньше я не испытывала, но сейчас мне вдруг показалось, что, возможно, я познаю те эмоции и наслаждения, о которых только читала… Под гипнотически-пристальным взглядом Руслана я медленно откинулась на спинку дивана, не в силах больше сопротивляться тому томлению, которое охватило меня. Я ощущала себя покорной чужой воле. Мне хотелось отдаться мужской силе, ощутить ее каждой клеточкой своего тела. Руслан провел рукой по моей груди и скользнул ниже. Одежда мгновенно слетала с меня, и спустя минуту я ощутила приятную тяжесть его тела.

Ласки Руслана были словно лед и пламя. Мягкие, нежные, расслабляющие сменялись яростными и неистовыми. Глубокое наслаждение охватило меня. И из моей груди раздался тихий стон: не то от удивления, не то от благодарности.

Когда все закончилось, я приподнялась на локте и посмотрела на Руслана. Его глаза были прикрыты, но дыхание было прерывистым, шумным. Он быстро открыл глаза и посмотрел на меня.

— Тебе понравилось? Я тихо рассмеялась:

— Да.

— Мне тоже. — Он запустил руку в мои волосы и стал перебирать их.

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Я взяла Руслана за руку.

— Какие красивые пальцы!

— Я хотел стать пианистом, но не получилось. — И он рассмеялся, обнажив красивые ровные зубы.

— Научиться никогда не поздно. Как ты думаешь?

— Точно так же.

— Я представляю, как ты сидишь за фортепиано в черном фраке и играешь при свечах «Лунную сонату» Бетховена. Вечером.

— А что? Площадь позволяет. — Он обвел рукой комнату. — Куплю инструмент и буду играть Бетховена.

Я хотела спросить: позовет ли он меня послушать музыку, но промолчала. Мы слишком мало знали друг друга, чтобы я могла задавать такие вопросы. Я вздохнула.

— О чем вздыхаешь?

— Ни о чем.

— Жизнь прекрасна и удивительна. Иногда бывают такие моменты и минуты, которые оправдывают ее в целом.

— Я пойду? — полувопросительно-полуутвердительно сказала я.

— Зачем? Оставайся до утра.