Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Я подарю тебе звезду» - Альманах Российский колокол

одна-единственная звездочка в созвездии – на самом деле целая галактика. Просто она так далеко, что свет их звезд слился в одну точку… Какая радость смотреть в бесконечность и слушать музыку звезд, но…

Если бы кто-нибудь мог понять, сколько проблем у меня! Вроде все продумал, просчитал, перепроверил, так нет же, на тебе! Галактики плывут своим путем, направление задал. Свет у них есть, тепло тоже. Не у всех, конечно, ну так это я не виноват. Все вместе не могут греться от одного очага… Надо приспосабливаться, смогли же некоторые выжить в вечной мерзлоте и в утробе вулкана! И двигаются дальше своим путем, развиваются… Потихоньку, конечно, ну так и моя матрица не сразу строилась, и мне вначале скучновато одному было.

На все нужно время, а оно, дети мои, у всех разное. В центре все бежит со скоростью, соответственно «откуда-куда» и что движется, а где-то – только со скоростью света. Что ж поделаешь, все лежит по-прежнему в плоскости «относительности»! А равновесие относительностей – это и есть моя матрица… Нет, мой мозг сейчас взорвется…»

Евсей задумался и посмотрел на входную дверь. «Не стоит углубляться в детали, долго объяснять… да и рано еще… Всему свое время!»

Вот позавчера, в мое «позавчера», пришлось вмешаться. Одна звезда столько себе нахватала, что почернела от жадности. Я даже потерял ее из виду, но потом нашлась, слава тебе господи, когда лопнула. Все и увидели, сколько у нее всего было, когда разлетаться стало награбленное. Тогда и вспыхнула сверхновая, засияла и стала собирать свое царство. Времени, конечно, много ушло, но ничего, устаканилось. Живут мирно пока…

Случаются, конечно, и неприятности. Вот, например, в моем «вчера» одна комета чуть-чуть задумалась на своей гигантской орбите и чуть не столкнулась на перекрестке с прекрасной Голубоглазкой. К счастью, обошлось, только камушками из своего ледяного хвоста забросала ее. Что там началось… но я не виноват – вселенская гравитация. Все очень переплелось, запуталось, я не вмешиваюсь, на все воля Создателя…

Бывают в царстве небесном и тяжелые случаи. В одном «захолустном углу», это по-вашему «захолустном», в моем царстве нет углов, все стремится к кругу, ну к эллипсу, если хотите… Так вот, взорвали одну маленькую планету. Мешала она им… Они думали, что она разлетится в пыль, а вышло по-другому: волчок завертелся… потом стал останавливаться и завалился набок. Болтало их так, что не знали, где верх, где низ… тогда и вспомнили про Создателя, молились – неистово…»

За окном снег падал. Тишина… Евсей смотрел в помутневшую глубину неба и думал.

«Сближаются галактики: вот через несколько моих столетий сойдутся две галактики, схлестнутся, можно сказать. Шум и треск будет ужасный, на всю Ойкумену. Пострадают, конечно, многие! Но что прикажете мне делать? Помешать этому не могу! Не в моих силах. Иначе придется исправлять все главные законы… Сами понимаете, невозможно! Все равно им придется схлестнуться. Да…

Недавно пришлось буквально поштучно собирать одинокие звезды, которые ни то ни сё, сами по себе… Нехорошо так, порядок должен быть!

На Голубоглазке заметили, удивились. Пусть знают, что не все само по себе крутится… Вначале я собрал несколько звездочек в тетраэдр, потом тетраэдры в цепочки, потом цепочки во что-то разумное, самодостаточное. Дальше уж сами теперь, по вселенским законам. Есть у них бактерии разные, пусть развиваются. До человека еще далеко, конечно, но я насмотрелся уже, что человеки делают на моей Голубоглазке, в ужас пришел. Не успели расплодиться, как начали делить «твое-мое». До сих пор не могут успокоиться… рвут ее на части, никто не смог их остановить, ничьих советов не слушают. Уже начали вылезать за пределы своего дома. Контакты ищут! Зачем? Сами на краю пропасти… Что они собираются предложить другим «мыслящим» в моей Ойкумене? Голубоглазку свою так загадили, что скоро не смогут из своих вояжей обратно спуститься…

Не знаю, что с ними делать… Не понимают «разумные», что один луч – и от них ничего не останется, сгорит все дотла. Чего мне стоит ограждать их от этого луча! Неразумные дети, доиграются с «кванто-генами», скоро от Адама ничего не останется… Я бы давно отключил их от всяческой этой чертовщины, да не могу: все теперь по воле первозданной происходит.

Наивные, думают, что, если зажигаются звезды, значит, это кому-то нужно. Никому это не нужно! И мне тем более! Просто все, что рождается, не умирает никогда, иначе не получалось. И от меня это теперь уже не зависит. Просто по-другому быть не может. Я все тщательно рассчитал! И никому не позволено в это вмешиваться! Звезды сами гаснут, когда они не нужны. Для людей – каждое утро!»

Начало светать…

«Через три дня Рождество! Солнце покажется из-за горизонта, и я снова увижу его золотистый свет. Это и есть жизнь…»

В дверь постучали.

Евсей соскочил с окна и встал по стойке смирно. В комнату вошла женщина. Она расстегнула на его запястьях мягкие наручники, взяла за руку, и они пошли.

– Почему ты не спишь, «благочестивый»? Опять всю ночь на окне сидел?

«Имя-то тебе какое дали… Назвали Евсеем – вот тебе и дорога…» – пробурчала она тихонько сама себе.

– Нет! Я только что проснулся, – ответил Евсей и потер глаза освободившимися затекшими руками. «Нельзя признаваться, что я следил за порядком в Ойкумене, а то опять закрасят окна…» – подумал он и послушно пошел за бабой Маней в столовую. «Мария – «горькая», – подумал он, – или Мара – «печальная». Я бы тебя назвал Верицей… или Миролюбицей… По имени и судьба…»

«Надо будет сказать врачу, – подумала она. – Хотя какая разница… На все воля Божья, царство небесное… – решила она и перекрестилась. – Никакого вреда от него никому нет. Его все равно никто не слушает…»

Лал – рубиновая магия любви

Главы из повести

Глава 1

Лика достала маленькую лаковую шкатулку. По черному полю крышки мчалась тройка длинноногих рысаков. В санях сидели раскрасневшаяся боярышня с парубком. Люди разбегались по сторонам дороги от разгоряченной тройки. Вокруг белели припушенные снегом деревья, под которыми клубились сиреневые сугробы. На заднем плане горели золотом в солнечном свете церковные купола.

Открыв шкатулку, отодвинув в сторону ожерелье розового новгородского жемчуга, кольцо с сияющим лалом, достала старинные серьги. Она никогда их не надевала, они были для нее памятью о многих радостных и трагических историях ее рода. Она убегала мысленно вглубь истории, когда на ладони лежали эти серьги – окруженные мелкими бриллиантиками две большие жемчужины, с которых