Сага об исландцах - Стурла Тордарсон

— Твое мнение не спрашивают, — говорит Гудмунд.

Сигхват послал людей, чтоб они прекратили браниться.

В это время из-за лавовой пустоши показался Снорри и тотчас поехал вниз к реке. Бёдвар и его люди кинулись к своим лошадям и оказались самими последними в строю. И когда они сели верхом, Стурла с Ормом въехали на лавовую пустошь. Стурла ехал верхом на бледном коне, по кличке Лебяжья Нога; это был очень большой и на редкость красивый конь. На Стурле был красный плащ, и я думаю, что немногим на своем веку доводилось видеть более внушительного воина. Бёдвар приветствовал Стурлу. Тот отозвался на приветствие.

Сольвейг подала голос:

— Подумай только, как далеко отдаются нынче приветствия твоих родичей.

Гудмунд с товарищем к этому времени уже присоединился к Стурле. Он спросил, не следует ли вступить в битву прямо сейчас, и сказал, что они не склонны ждать у моря погоды.

Стурла велел им обоим идти к своим лошадям и заезжать на тинг.

Там уже находился Гицур сын Торвальда с большим отрядом, и люди не знали, к кому он намерен примкнуть. Торвальд, отец Гицура, был на тинге; он дружил с обеими сторонами.

Люди из Озерного Фьорда в это время сидели на Дымном Холме, потому что решили, что на тинг им ехать не стоит.

Во время тинга Снорри заболел рожей и слег: ходить он не мог. А Стурла подъехал к церкви; все копья стояли у стен их палатки.

Сигхват со Стурлой велели возбудить со Скалы Закона иски о набеге с грабежом (hernaðarsök) против Людей из Озерного Фьорда. А Снорри велел объявить вне закона сыновей Хравна в лёгретте[537]. Это сделал Йон Малек. А сыновья Халля сына Клеппьярна довели до конца тяжбу против Людей из Озерного Фьорда, и они были объявлены вне закона в суде четверти. Все это лишь усугубило положение, но, тем не менее, удалось разъехаться без происшествий.

Суд с изъятием имущества сыновей Торвальда должен был проводиться в Озерном Фьорде, а с изъятием имущества сыновей Хравна на хуторе Почва, но ни один из этих судов не состоялся.

Йон Малек ранее просил своего отца, чтобы тот выделил ему вено для невесты; он собирался свататься к Хельге дочери Сэмунда и хотел получить хутор на Столбовом Холме, вместе со скотом.

Но Снорри хотел, чтобы Йон держал землю у Городища, и вместе с ней прочее добро своей матери, а своим имуществом делиться не желал.

Тогда Йон принял иное решение и собрался ехать в Норвегию; он призвал своих друзей помочь ему товаром. Торд сын Стурлы ранее отдал Йону сотню сотен в качестве наследства Хродню дочери Торда[538], и Йон сберег кое-что из этого добра. Он условился о провозе на корабле, стоявшем в Белой Реке; то же самое сделал Маркус сын Торда со Двора. После тинга Йон отправился к кораблю. Когда Снорри об этом узнал, он уступил ему хутор и обещал помочь со скотом, но Йон уже не захотел отказываться от поездки, и тем же летом выехал из страны.

Тогда же из страны, с Отмели, отплыл и Гицур сын Торвальда.

Халльбера, дочь Снорри, находилась в палатке своего отца. А когда Кольбейн уезжал с тинга, он не обратил на нее никакого внимания, и она уехала на Дымный Холм и пробыла там какое-то время[539]. Немного позже Снорри велел проводить ее на север в Лощину в Озерной Долине. А Торстейн с Ингунн велели проводить ее дальше до Тальникового Болота, и она пробыла там короткое время, и так не легла в одну постель с Кольбейном. Затем она уехала с севера к Городищу к своей матери и осталась там.

В то же лето епископ Магнус, по повелению архиепископа Торира[540], выехал из страны.

Стурла сын Сигхвата летом оставался в Долинах, и боль в его ноге со временем пошла на убыль. Он держал на хуторе немного народа и вел себя спокойно.

76. О бесчинствах людей епископа и убийствах[541].

Епископ Гудмунд сидел у себя в усадьбе на Пригорках, пока жители Нагорного Фьорда, по совету Кольбейна, не прогнали его прочь. [1229–1231 гг.] Тогда он двинулся на север и ехал по округам, надолго не задерживаясь на хуторах, пока не прибыл в Жилой Залив к Гудмунду Викингу Жилого Залива. В это время при епископе было много людей, и народ подобрался беспокойный. Тогда епископ посадил сыновей Хравна, чтобы они не давали его людям красть[542]. Затем те присоединились к епископу; жили они в то время у Кольбейна на Дворе Греньяда[543].

И в день, когда отряд должен был покинуть Жилой Залив, братья сели перед отрядом и не позволили никому выехать, прежде чем они обыщут всех до единого, не исключая самого епископа. Тут обнаружилось много вещей, принадлежавших бондам, и каждому было отослано то, что ему причиталось[544].

Оттуда епископ едет к Секирному Фьорду и взимает там у многих людей десятину китовым мясом; так набирается много припасов, кита и солонины. Все это отвозят на Двор Скорняка и развешивают на хуторе.

На этом хуторе жили сын с матерью, Йон и Гудлейв. Епископ со своим отрядом прибыл к ним на пост перед йолем и задержался почти до великого поста. К этому времени припасы иссякли, и бонды опасались, что скоро начнут запускать руки в их добро, и пошел ропот.

Тогда епископ съехал со Двора Скорняка и двинулся по Ледниковой Реке на запад. Он гостил на Мысе Ключей. Там они плохо уживались с бондами; были наезды в округе и стычки. Оттуда они отправились к Предгорью.

И вечером, когда епископ пошел спать, а те, кто этого хотел, — в баню, в покоях затеяли танец. На поперечной скамье сидел священник Кнут[545], а свет зажгли ближе к дверям. В это время из бани вышел Йон сын Бирны; он был в банной шапочке и холщовых одеждах.

Йон подошел к Кнуту и сказал:

— Хотел бы я, чтобы мы перестали задирать людей и оставили безобразия, с которыми мы разъезжаем. Мы и так в долгу перед епископом за его благодеяния, даже когда мы не сеем смуту, будучи в его свите.

— Я отнюдь не больший негодяй, чем ты, — сказал Кнут, — хоть я и человек вспыльчивый.

И тот же миг из тени выскочил служка Кнута и нанес Йону большую