По воле судьбы - Колин Маккалоу

«Вот так он и делает дела, милый Луций, — подумал Гиртий. — Он заставляет тебя думать, что ты — единственный человек, способный выполнить данное поручение. После чего ты вывернешься наизнанку, чтобы ему угодить, а он сдержит слово: даже не вспомнит твоего имени там, куда отправится».

Цезарь тем временем отвернулся от Луция.

— Децим, утром собери центурионов пятнадцатого и вели им проследить, чтобы люди имели полное зимнее снаряжение в своих вещмешках. Если чего-то не хватит, пошли мне вдогонку курьера со списком. Я получу все в Нарбоне.

— Сомневаюсь, что это понадобится, — сказал Децим Брут. — Одно я могу сказать о Мамурре: он замечательный интендант. Денег он, правда, не экономит, но и не прогадывает ни на качестве, ни на количестве закупленного снаряжения.

— Пусть не прогадывает и впредь. Кстати, это напомнило мне, что я должен оставить ему распоряжение увеличить численность артиллерии в моих легионах. Мне думается, каждому легиону надо иметь как минимум пятьдесят единиц. Для обработки войск неприятеля перед сражением.

Луций Цезарь удивленно возразил:

— Но артиллерия применяется лишь при осаде!

— Не спорю. Но почему бы не применить ее и в открытом бою?

Утром в Никее Цезаря уже не было. Он трясся в своей дорожной коляске, запряженной четырьмя мулами. Он и во всем ему послушный Фаберий. Гиртий ехал в другой коляске вместе с Гнеем Помпеем Трогом, главным толмачом Цезаря и большим знатоком Галлии.

В каждом городе, большом или маленьком, Цезарь ненадолго останавливался, чтобы увидеться с этнархом, если там заправляли греки, или с дуумвирами, если там первенствовали римляне. В нескольких словах он обрисовывал ситуацию в Длинноволосой Галлии, потом приказывал собрать ополчение и разрешал взять оружие и доспехи из ближайших римских хранилищ. Приказы его принимались к спешному исполнению, и все с нетерпением ожидали приезда Луция Цезаря.

Домициева дорога к Испаниям всегда содержалась в идеальном порядке, так что обе коляски без каких-либо помех катились по ней. От Арелата до Немауза потянулись болота и поросшие травой топи дельты Родана. Их пересекали по дамбе, построенной Гаем Марием. Далее, от Немауза, остановки сделались более частыми и более длительными, ибо вокруг раскинулись земли вольков-арекомиков. До них уже дошел слух о войне между кардурками и рутенами, их северными соседями, однако Цезарь не сомневался в их лояльности к Риму.

В Амбрусе его ожидала делегация гельвиев с западной стороны Родана. Собственно, эти люди искали встречи с любым римлянином достаточно высокого ранга. Их возглавляли дуумвиры, отец и сын, которым Гай Валерий дал римское гражданство. Оба они носили с тех пор его имя, оставив за собой также и галльские имена — Кабур и Доннотавр.

— У нас уже побывали послы от Верцингеторига, — сказал с беспокойством Доннотавр, сын Кабура. — Он почему-то решил, что мы с радостью присоединимся к его странной федерации. А когда мы отказались, его люди сказали, что у нас еще есть время одуматься.

— После мы слышали, что Луктерий напал на рутенов и что сам Верцингеториг пошел против битуригов, — добавил Кабур. — И мы поняли, что пострадаем, если к нему не примкнем.

— Да, вы пострадаете, — сказал Цезарь. — Не имеет смысла отрицать это. Вы перемените свое решение, если на вас нападут?

— Нет, — в один голос ответили отец и сын.

— В таком случае ступайте домой и вооружайтесь. Будьте всегда начеку. Не сомневайтесь, я пришлю вам помощь, как только смогу. Однако может случиться так, что все имеющиеся у меня силы будут брошены на что-то другое. Тогда помощь задержится, но я приду обязательно. Будьте уверены в том и держитесь, — сказал Цезарь. — Много лет назад я вооружил жителей провинции Азия против Митридата и попросил их дать сражение без римской армии — у меня тогда никого не было. И азиаты побили легатов старого царя Митридата самостоятельно. Вы тоже сможете побить длинноволосых галлов.

— Мы будем держаться, — решительно заверил Кабур.

Вдруг Цезарь улыбнулся.

— Но какая-то помощь все равно будет! Вы служили в римских вспомогательных легионах, вы знаете, как сражается Рим. Все доспехи и вооружение вы получите, как только мой кузен Луций Цезарь появится здесь. Составьте список того, что вам нужно, и от моего имени вручите ему. Укрепите города и будьте готовы укрыть в них жителей деревень. И постарайтесь внушить людям веру в победу.

— Еще мы слышали, — сказал Доннотавр, — что Верцингеториг сговаривается с аллоброгами.

— А-а! — Цезарь нахмурился. — Этих можно соблазнить щедрыми обещаниями. Прошло не так много времени с тех пор, как они отчаянно бунтовали против нас.

— Я думаю, — сказал Кабур, — что аллоброги внимательно выслушают все предложения, уйдут и будут делать вид, что их обсуждают. И так — много лун. Чем больше будет торопить их Верцингеториг, тем дольше они будут тянуть. Можешь поверить, к Верцингеторигу они не примкнут.

— А почему?

— Из-за тебя, Цезарь, — объяснил Доннотавр, удивляясь вопросу. — После того как ты урезонил гельветов, выслав их в собственные владения, аллоброги почувствовали себя в безопасности. И заняли земли вокруг Генавы. Они знают, какая сторона победит.

Цезарь нашел Нарбон в панике, но быстро ее погасил. Он собрал местное ополчение, отправил надежных инструкторов в земли вольков-тектосагов к Толозе, чтобы и там организовать оборону, и показал городским дуумвирам, что и где следует укрепить. В стенах грозной крепости Каркассон была сосредоточена большая часть арсенала западного региона Провинции. Люди почувствовали себя гораздо увереннее, когда их начали вооружать.

Между тем послы Цезаря поскакали в обе Испании: в Тарракон, где располагался штаб Луция Афрания, легата Помпея, и в Кордубу, где находился другой легат Помпея, Марк Петрей. Цезарь не сомневался, что эти убеленные сединами ветераны тут же примутся формировать армии, готовые в случае надобности поддержать Нарбон и Толозу. Никто лучше их не понимал, что Риму — и Помпею — не нужно независимое галльское государство по ту сторону Пиренеев.

Луций Цезарь, Децим Брут и пятнадцатый легион прибыли точно в намеченный день. Цезарь поблагодарил солдат и тут же ввел легатов в курс дела.

— Нарбонцы заметно успокоились, как только услышали, что я оставляю им консуляра твоего статуса, — вскинув бровь, сказал он кузену. — Проследи, чтобы у вольков-тектосагов, вольков-арекомиков и гельвиев было достаточно вооружения. Афраний с Петреем придвинут войска к границе и будут ждать твоего сигнала, так что за Нарбон будь спокоен. Чего я боюсь, так это вторжения дальних племен. — Цезарь повернулся к Дециму Бруту. — Децим, пятнадцатый полностью готов к зимней кампании?

— Да.

— А как у них с экипировкой?

— Я заставил всех выложить содержимое ранцев на землю. Идет проверка. Утром центурионы доложат мне обо всем.

— В прошлом году эти центурионы показали себя не с лучшей стороны. Стоит ли доверять их оценке? Может быть, тебе лучше взглянуть самому?

— Я так не думаю, — спокойно возразил Децим Брут, никогда не боявшийся говорить с Цезарем откровенно. — Мое недоверие ослабит пятнадцатый. Они со всем справятся сами.

— Ладно, пусть все идет как идет. Я реквизировал в округе все шкурки кроликов, ласок, хорьков. Там, куда я их поведу, обычные шерстяные носки не годятся. А еще я заставил всех женщин Нарбона и его окрестностей вязать теплые шарфы и рукавицы.

— О боги! — воскликнул Луций Цезарь. — Ты что, поведешь их к гипербореям?

— Там будет видно, — сказал ему Цезарь и вышел.

— Я знаю, — вздохнул Луций Цезарь, опечаленно глядя на Гиртия. — Мне скажут, когда будет нужно.

— Шпионы, — коротко бросил Гиртий, поспешая за генералом.

— Шпионы? В Нарбоне?

Децим Брут усмехнулся.

— Может быть, их и нет, но зачем рисковать? Недоброжелатели и обиженные существуют везде.

— Как долго он здесь пробудет?

— Уйдет к началу апреля.

— Через шесть дней?

— Нехватка шарфов и рукавиц — единственное, что может его задержать. Но вряд ли такое случится. Думаю, он не преувеличивал, говоря, что заставил работать всех женщин.

— Он скажет солдатам, куда поведет их?

— Нет. Он просто их поведет. Нет лучше способа распространять новости, чем кричать о них во весь голос. Пусть кричат галлы, им это свойственно. А он будет молчать.

И все же Цезарь дал объяснения своим легатам на застолье в последний день марта. Но лишь после того, как отпустили всех слуг и удвоили охрану в коридорах.

— Обычно я не столь скрытен, — сказал он, откидываясь на ложе, — но в одном отношении Верцингеториг прав. У Длинноволосой Галлии действительно достаточно сил, чтобы изгнать нас. Но только в том случае, если он успеет собрать их. Сейчас у него под рукой где-то от восьмидесяти до ста тысяч воинов. А к общему сбору, который им запланирован в секстилии, их число возрастет до четверти миллиона. До секстилия его нужно разбить.