Кардонийская петля - Вадим Панов

– Глупость, – оценил маршал.

– Глупость?! Речь идёт о моей дочери!

– И моей племяннице! – рявкнул Тиурмачин.

– Внучатой!

– Не важно!

– Кира – моя дочь!

– Она росла на моих глазах! И не тычь мне в нос своим отцовством: я тоже её люблю!

Несколько секунд мужчины буравили друг друга злыми взглядами, после чего Дагомаро сдался:

– Извини.

Он почти не помнит, что было десять минут назад. Тьма. Вата в ушах и в голове. Беспросветный туман, изредка освещаемый вспышками злых молний.

Кира пропала.

Беда.

– Ты – консул и обязан заниматься делами государства, – жёстко произнёс маршал. – Через час приедут сенаторы, будут спрашивать, куда мы дели армию?

Армия куда-то делась? Плевать на армию! Кого интересует армия, когда Кира пропала! Кому нужна армия? Зачем суетиться, если будущего нет?

– Пусть спрашивают у Даркадо, он командующий, – угрюмо бросил консул.

– Неправильный ответ.

– Я ничего не понимаю в военных делах! Я…

– Ты за всё отвечаешь! – Тиурмачин вскочил, резко подался вперёд, но замер примерно в центре комнаты. – Забыл? Так я напомню, тряпка: ты отвечаешь! Тебе поверили. В тебя поверили. Так что не смей раскисать, поганец!

Дагомаро широко раскрыл рот, ловя воздух, сжал кулаки, словно собираясь наброситься на старого маршала, но сумел сдержаться. Выпустил бессмысленную агрессию шумным выдохом, отвернулся и кивнул:

– Да, я отвечаю. – Выдержал короткую паузу и ещё тише добавил: – Спасибо, что напомнил.

Консул постепенно возвращался, отодвигал паникующего отца в сторону и уверенно брался за выпущенные было вожжи. Боль из глаз не исчезла, но затаилась, перестала командовать, и старый маршал понял, что Дагомаро способен выслушать последние новости:

– С сенаторами будешь говорить сам: Даркадо отправился в действующую армию. – Угрюмый вздох. – Пытается организовать оборону и оценить масштаб потерь.

– Пытается организовать? – переспросил консул. – Мы…

«Мы бежим? Мы разгромлены? Мы уходим с Приоты?»

Первые сообщения из Межозёрья отличались убийственной краткостью. Из штаба вице-адмирала Мальдо: «Фадикур атакован», из штаба Осорской дивизии: «Мы атакованы». Ничего не понимающие адъютанты тридцать минут обсуждали, стоит ли будить Даркадо, и только следующие радиограммы заставили их решиться на этот отчаянный шаг. Из штаба Эдльманской дивизии: «Атакованы! Потери…», «Авиационное соединение «Бранисор» уничтожено внезапной атакой с озера». Сводки с юга: «Хома форсирована в десяти местах!», «Фронт взломан!», «Приотские колонны движутся к Банигарту».

Разгром?

– Не волнуйся, Винчер, до Унигарта землеройки не дойдут. Даже до полуострова не дотянут. – Тиурмачин угадал, о чём думает консул. Возвращаться на диван эрсиец не стал, уселся напротив Дагомаро и жёстко закончил: – Но дальше будет хуже.

Старый маршал понимал, что ушерцы пропустили сокрушительный удар, и не собирался щадить друга. Впрочем, этого и не требовалось – щадить.

– Будь честен, – попросил консул и вновь погладил бороду. На этот раз его рука не тряслась.

– Мы проиграли, – твёрдо ответил Тиурмачин. – Мы с тобой проиграли, Винчер. И если ты хочешь удержать Кардонию, придётся идти на поклон к адигенам.

– Уверен?

– У нас было всё, кроме времени, а сейчас нет ничего. Мы побеждали, подавляя землероек бронетягами и паровингами, сейчас они сгорели.

– Неизвестно, – перебил эрсийца консул.

– Боюсь, уже известно, – вздохнул маршал. – Скоро зима, и только чудо поможет нам дотянуть до весны. Но я думаю, чуда не случится, и нас вышибут из Унигарта к концу года.

– Мы можем всё исправить.

– Послушаем, что скажет Даркадо, – развёл руками Тиурмачин. – Посмотрим, сколько частей выйдет из окружения. – Он поднялся и направился к двери. – Необходимо оценить потери.

– Ты со мной? – резко спросил Дагомаро.

– Да, – не оборачиваясь, ответил старик. – Я с тобой.

И вышел из кабинета.

А Дагомаро взял со стола фотографию Киры, поцеловал её и прижал к груди. В его глазах стояли слёзы.

– В наш «гараж» десантники высадились до того, как вражеские аэропланы налетели на лагерь. То ли не рассчитали, то ли специально так задумали. – Крачин помолчал. – Впрочем, землеройки не прогадали: когда мы очухались, они уже жарили по нам из наших собственных «Клоро» и «Бёллеров».

Кирасиры дислоцировались в лиге от алхимиков, именно к ним пытался прорваться Адам, когда повстречал «Джабрасы», и теперь внимательно слушал, что же в это время происходило у Крачина.

– Мы тревогу подняли, когда в «гараже» стрельба началась. Подскочили, а тут аэропланы. Но у меня парни ко всему приучены: стволы и «мешки» под мышку и в белье к ближайшему лесу. Лучше голышом драпать, чем погибать одетыми.

«Мешками» кирасиры называли объемистые рюкзаки, в которых хранили боевое снаряжение. В батальоне Акселя действовало железное правило: упакованные «мешки» по ночам стояли возле коек, и теперь Адам узнал зачем.

– Без потерь, конечно, не обошлось: аэропланы нас гнали, пока не началась чаща. Шестнадцать парней я потерял, но остальных увёл.

Ещё одна обязанность настоящего офицера: находить выход из отчаянных ситуаций.

– В чаще мы оделись и стали прикидывать, куда идти.

– Я надеялся, ты нас поддержишь, – признался Сантеро.

– Чем?

– Батальон кирасиров – это серьёзно. Даже без техники.

Он и сейчас был силой и составлял ядро ушерской колонны, оседлавшей лесную дорогу на восток.

За время отсутствия Акселя отряд подрос: теперь он включал восемнадцать машин и не менее полутора тысяч человек. Тоже сила, если вдуматься, но большая часть солдат полуодета и безоружна. А разномастные бронетяги: «Бёллеры», «Ядраты» и «Доннеры», несущие на бортах опознавательные знаки едва ли не всех частей межозёрской группировки, шли с минимальным боекомплектом. На фоне этой разрухи полностью экипированные кирасиры казались пришельцами из доброго сна.

– Ты – мой друг, Адам, – медленно произнёс Аксель, глядя Сантеро в глаза. – Но я – командир, я несу ответственность перед своими людьми и всегда уклоняюсь от боя, который мне навязывают.

– Всегда?

– «Уклоняйся от боя, который навязывают. Навязывай бой так, чтобы от него нельзя было уклониться», – процитировал шагающий справа от Крачина дер Даген Тур. И небрежно пояснил: – Это одна из заповедей Хоэкунса. Спасла много жизней, между прочим.

К некоторому удивлению Адама, раненый адиген не потребовал для себя привилегий, не ехал на бронетяге, а спокойно шагал в колонне вместе с обычными солдатами. Прихрамывал, правда, но на вопрос «Что с ногой?» отмахнулся: «Ничего страшного». Говорил на удивление мало – перед расстрелом Помпилио был куда словоохотливее – и терпеливо ждал, когда Крачин даст команду покинуть колонну. Которую, как выяснил Сантеро, возглавлял не Аксель, а фельдполковник Шеро, командир Девятнадцатого отряда алхимической поддержки.