Абсолютное правило - Александр Матюхин

Он был одет в какой-то странный костюм, обтягивающий его с ног до самой шеи. Причем паренек так и не смог разглядеть ни единой пуговицы. Только одна-единственная тонкая полоска посредине, делящая существо ровно пополам. На ногах — блестящие сапоги, сшитые, наверное, из чистой кожи, которые сейчас могут позволить себе лишь избранные и особенно приближенные к царю-батюшке. Паренек о таких только слышал.

Подобие человека стояло совершенно недвижимо, скрестив руки на груди и ожидая, пока пыль осядет полностью. Было в этой его позе что-то нечеловеческое,

странное какое-то.

— Господи ты боже мой, а уши-то, уши, — захрипела с печки старушка, не перестававшая креститься.

Парень разглядел, что уши у существа какие-то короткие, словно обрезанные, и неправильной формы — резко закругленные на конце. Да и глаза — пустые были, только внешняя оболочка, надетая лишь для сходства.

Меч в руке парня мелко задрожал. Он уже не мог справиться с волнами атаковавшего его страха. Тем не менее, за его спиной сидел, облокотившись о лавочку, дед и молчаливая старуха, которых он должен был защищать, и поэтому паренек спросил:

— Кто ты такой, что посмел сломать дверь и зайти в мое жилище? — Как же дрожал его голос! Сильнее, чем тело, не приученное к дракам.

Человек, точнее, тот, кто хотел выдать себя за человека, не ответил ничего, продолжая молча стоять и наблюдать за парнем. Словно выжидал чего-то. Или кого-то. От этой мысли парню стало еще страшнее. Он подумал, а вдруг здесь поблизости ходят еще несколько таких же, как этот? Ходят в темноте, выискивая их лачужку, для того чтобы… чтобы…

— Убирайся отсюда, пока не поздно! — срывающимся на детский визг голосом закричал парень. — А не то сам пожалеешь, что приперся!

По лицу существа скользнула какая-то странная усмешка. Он расцепил руки и совсем неожиданно вскинул их над головой.

И тут что-то произошло…

Паренек вдруг понял, что меч больше не подвластен ему. Стальное лезвие вдруг изогнулось и Связалось в узелок. Рукоятка выскользнула из его ослабевших рук, и меч взмыл в воздух, выписывая под потолком какие-то странные пируэты.

Сухо треснуло лезвие и со звоном упало к ногам деда, который тут же испуганно отполз в сторону.

Человек повернул голову, и теперь взгляд его упал на паренька. Пустые глаза впились в тело, парализовав его, и парень с ужасом понял, что теперь настает его очередь. Подобно мечу…

Невидимые силы приподняли его в воздух. Закричать он уже не мог! Даже дышать было нечем — что-то с невероятной силой сдавило его грудь! Он задыхался, открывая и закрывая рот, как рыба, повисшая на крючке. И одновременно с этим, чувствовал что куда-то плывет. Прямо по воздуху.

Старушка пронзительно завизжала, заперхал старик, пытаясь что-то сказать…

В глазах парня потемнело. Все земные звуки померкли, и только какая-то непонятная речь зазвучала в ушах громко и отчетливо. Говорил, без сомнения, тот самый человек, который теперь повелевал его телом. Только вот что он говорил? Паренек и не старался понять.

Мозг его словно раскололся надвое, и теперь мысли текли из него и поглощались существом. Жадно, ненасытно, словно он все никак не мог насытиться тем, что ему мог предложить паренек, а взамен давал другие знания, другую информацию, которая впитывалась в кожу парня как губка. Звуки заполнили все его сознание, проникали в каждую клеточку! Он уже начал понимать, что происходит вокруг и что от него хотят…

Но тут темнота окончательно поглотила его, и паренек уже ничего не смог поделать…

Черешенка. Одна-одинешенька.

Висит на ветке, склонившейся почти над самой землей.

С ее тугого, чуть коричневатого бока стекает капелька росы.

Тоже одна. Больше ничего.

Стекает, оставляя за собой тысячи мелких капелек, и вдруг срывается и летит. Куда-то вниз, в пустоту, в неизвестность…

И звук ударившейся о дно раковины капли окончательно разбудил меня.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Ты полон загадок, парень! — Акоп завистливо похлопал меня по плечу. Я, еще не до конца пришедший в себя, вяло пошевелился и понял, что лежу в своей комнате (как странно, всего один раз переночевал здесь, а уже считаю ее своей). Рядом стояли Вероника, Вася и Евгений Валерьевич.

Вот уж действительно неожиданность. Хоть и выглядел он очень плохо, но все же приветливо улыбнулся, увидев, что я проснулся. Если не обращать внимания на кровоподтеки под глазами, отсутствие волос на лбу, царапины и кровавый шрам поперек носа (что-то знакомое?), то он вполне походил на живого человека. На всякий случай я протянул руку и дотронулся до колена Евгения Валерьевича.

— Я не мираж, — отозвался старик, чуть улыбнувшись. Улыбка, судя по всему, досталась ему с трудом — уголок губ был порван, и сейчас из ранки потекла по подбородку тонкая струйка. Он торопливо стер ее платком.

— Если ты пришел только из-за меня, то не надо было так собой жертвовать, — сказал я.

Евгений Валерьевич коротко кивнул. Ничего, мол, все в порядке. И не из таких передряг выбирались.

— Ты как себя чувствуешь, одаренный? — Акоп, не церемонясь, схватил мою руку и обернул черной манжетой. Стал мерить давление, словно заправский доктор. Потом протянул мне градусник, который я засунул под мышку.

Оказалось, что я лежал в одних трусах под тонкой Ну, рассказывай, что помнишь? — спросил Вася. Я пожал плечами:

— Что-то смутно. Какие-то деревья… домик в лесу… еще что-то.

— Вишню помнишь? — спросила Вероника. — Ты о ней часто думал, пока тебя просматривали.

— Вишню? — Нет, я не помнил. Только чувствовал, что она как-то связана с самой Вероникой. — А вы что, смогли читать мои мысли?

— Это ты загнул, — рассмеялся Акоп. — В наше время мысли читать еще не научились. Это же такая сложная штука. Чтению не поддается. Только расшифровке через просмотр.

— Что?

— Обычным языком объясняю — когда мы лазили в твоей голове, перед нами на мониторах компьютеров бегали лишь закорючки, крючочки и какие-то символы. Я сам в них почти не разбираюсь, но опытные дешифровщики смогут расшифровать и составить полную картину всего, до чего мы смогли дотянуться. Вполне возможно, что на подсознательном, а может, и на генном уровне в тебе заложена инициация твоего дара.

— И когда ваши ученые смогут определить, о чем я думал?

— До завтра, я думаю, управятся. — Акоп совсем уж бесцеремонно полез мне под мышку и выудил градусник. — А ты крепкий, братишка. Почти и температуры нет, хотя другие в таких случаях валяются с сорокаградусной.

— Я и в детстве-то редко болел.