Извращенное притяжение - Кора Рейли

Взгляд Адамо скосился на меня, безумный, нетерпеливый, голодный.

— Он твой.

Мой. Мой, чтобы судить. Пытать. Убивать.

Я подняла нож, осмотрела острое лезвие. Затаив дыхание, я вонзила нож ему в бедро. Мои глаза расширились, костяшки пальцев побелели вокруг ручки, потрясенные моими собственными действиями. Мужчина резко вскрикнул, широко раскрыв глаза от боли. Кровь пропитала ткань вокруг лезвия, которое все еще было погружено в его ногу.

— Поверни его, — пробормотал Адамо убедительным голосом.

Я крепче сжала руки, но не двинулась с места. Адамо накрыл мою руку своей.

— Я могу помочь.

Я кивнула. Он направлял мою руку, поворачивая лезвие по часовой стрелке.

Крики усилились, уткнулись в мою голову и подняли мурашки. Мое тело восстало против моих действий. Покачав головой, Адамо отпустил мою руку. Я отдернулась от ножа.

— Хочешь, чтобы я это сделал? — спросил Адамо.

Я сделала шаг назад. Я не смотрела на номер два, только на парня, в которого с каждым днем влюблялась все больше. Он хотел помочь мне, но помимо этого жаждал насилия. Он хотел этого, нуждался в этом, возможно, так же сильно, как и я.

— Да, — прошептала я.

Адамо уставился на номер два с леденящим душу взглядом. Охотник, готовый вцепиться в свою добычу. Адамо вырвал нож из ноги номера два, прежде чем порезать его поперек живота, оставив неглубокий порез. Больно, но не смертельно.

Я попятилась и наблюдала, зачарованная и напуганная Адамо, его сосредоточенностью, его рвением, его мастерством.

Я не могла не задаться вопросом, была ли я причиной пробуждения его кровожадности, если моя просьба пробила его стены и вызвала неудержимый голод.

— Адамо, — наконец прошептала я.

Он выронил нож, его взгляд метнулся ко мне. Потребовалось мгновение, прежде чем они действительно увидели меня.

— Теперь он твой, — сказал он хриплым голосом.

Я кивнула и схватила пистолет. Спустить курок было легко, и, как ни странно, это ощущалось почти как акт милосердия.

* * *

В грязном подвале раздался выстрел, за которым последовала полная тишина. Я тяжело дышал, пытаясь спуститься с эйфорического блаженства. Мой пульс бешено колотился в венах, и я чувствовал себя почти непобедимым и в целом: возбуждающе живым. Постепенно я снова почувствовал присутствие Динары. Она стояла в нескольких метрах от меня. Она наблюдала за всем без единого слова, каждую секунду я терял контроль. Должно быть, я выглядел безумным, потерявшись в кровавом разгуле. Блядь. Я не мог поверить, что позволил этому поглотить себя.

Я встретил взгляд Динары, ожидая худшего: отвращения и, может быть, даже страх, но обнаружил лишь осознание и намек на шок. Динара опустила пистолет и положила его обратно в сумку с оружием. Я присел на корточки, раздумывая, стоит ли объясняться. Но что я мог сказать, оправдывая свои действия? Я был извращенным ублюдком. Горькая улыбка искривила мои губы, когда я встретился взглядом с прекрасными глазами Динары.

— Один монстр убивает другого, жуткое зрелище, а?

Динара склонила голову набок.

— Ты не такой, как он.

— Но я монстр. На твоем месте я бы постарался убраться как можно подальше.

Возможно, мне наконец-то нужно смириться с тем, что я не могу стать лучше, что моя природа никогда не позволит мне достичь того уровня добра, о котором я мечтал, когда был моложе.

Она покачала головой, и выражение ее лица наполнилось благодарностью.

— Нет. Ты делаешь это ради меня. Это то, о чем я никогда не забуду. И я, черт, никуда не уйду, Адамо.

— Я делаю это ради тебя, да, но небольшая часть также делает это ради себя, потому что я этого хочу.

— Это нормально.

Я хрипло рассмеялся.

— Нормально?

— Да, потому что даже если тебе это в конечном счете нравится, ты делаешь это ради меня. Если это не доказательство… — она замолчала, выглядя почти смущенной.

— Это доказательство, — согласился я.

Доказать Динаре, как много она для меня значит, вот почему я здесь. Вот почему я начал, но не потому, что продолжил, как только положил руки на свою жертву. Как только я приступил к своей темной работе, я потерялся в глубокой жажде и темном голоде. Я с трудом поднялся на ноги. Ноги у меня подкашивались, будто я слишком часто катался на американских горках. Это ощущение после пыток было ближе к наркотическому порыву, чем когда-либо было и могло быть.

Динара выхватила из сумки полотенце и протянула мне. Я взял. Мои руки в крови, а одежда промокла. Они испорчены. Я вспомнил, как Римо и Нино возвращались домой в таком виде, и изображал отвращение, хотя на самом деле был очарован.

Динара спокойно смотрела на меня, и мне было интересно, что она видит. Я вспомнил то болезненное восхищение, которое испытал, когда впервые увидел Римо и Нино в действии. Даже тогда часть меня задавалась вопросом, каково это потерять себя в чем-то настолько порочном, но я боролся с этим, сопротивлялся так долго, как мог.

Динара осмотрела останки номера два. Если это зрелище и выбило ее из колеи, она скрыла это. Когда мои руки стали чистыми, я коснулся ее руки, привлекая ее внимание обратно ко мне.

— Я в порядке, — тихо сказала она. — Я рада, что ты сделал то, что сделал. Он это заслужил, но я ничего не могу поделать. Теперь я это поняла.

— Тебе и не нужно. Я могу, если ты хочешь.

Я хотел снова испытать этот кайф. Динара, наверное, видела это по моему лицу.

— Я не хочу стать причиной потери твоего контроля, — сказала она.

Мрачный смех вырвался из меня. Я коснулся ее щеки.

— Ты действительно думаешь, что это твоя вина, что я такой. Это ген Фальконе и мое чертово воспитание, а не ты.

Динара нежно поцеловала меня в губы.

— Давай выбираться отсюда. Нет желания отдавать ему ни секунды своей жизни. Он получил по заслугам. Теперь он в прошлом.

Позвонив уборщикам, мы с Динарой отправились обратно в мотель. Это лучше, чем свалка в Рино, но определенно не то место, которое приглашало вас остаться подольше.

Динара сидела, скрестив ноги, на кровати, когда я вышел из ванной после долгого душа. Она смотрела на список своих насильников. Она уже вычеркнула номер два. Я опустился рядом с ней.

— Интересно, что я испытаю, когда мы вычеркнем последнее имя?

Ее мать. Мы еще не обсуждали ее конец. Динара избегала этой темы. Как бы она ни ненавидела свою мать, ее убийство будет отличаться от любого другого убийства.

— Ты почувствуешь себя свободной, — сказал я.

Это результат, на который