Сезон охоты на Охотника - Алекс Берн

Директор налил боржоми в стакан и залпом выпил. Скосил глаза на папку в руках Никифорова и спросил:

— Что там у вас в папке?

— Рапорт об увольнении, товарищ генерал! — ответил Никифоров. Он достал рапорт и положил на стол. Директор махнул рукой.

— Подадите по команде. Вот ваш новый начальник управления, генерал-майор Кольцов Сергей Сергеевич.

Кольцов встал из кресла и сказал:

— Товарищ генерал, мы, с вашего позволения…

— Да-да, Сергей Сергеевич, идите, работайте! Время не ждет!

Кольцов и Никифоров вышли из кабинета. Кольцов коротко бросил через плечо Никифорову:

— Рапорт!

Никифоров дрожащей рукой достал листок бумаги из папки и передал Кольцову. Тот небрежно разорвал рапорт на несколько частей и бросил в корзинку. Затем дружелюбно взял под руку Никифорова и сказал:

— Ну что, полковник, пошли, введешь меня в курс дел!

Никифоров понял, что расследования не будет. Будет формальная отписка с парой-тройкой выговоров и стандартными требованиями „усилить“ и „обеспечить“. Жизнь вроде налаживалась!

5 сентября 1994 года, 11.30.

Однако Никифорову и его новому начальнику не удалось сразу попасть в кабинет Хладова. В приемной их встретила растерянная секретарь Хладова Марья Павловна, а в кабинете вовсю хозяйничали какие-то люди: рылись в письменном столе, сейфе и даже в комнате отдыха.

Руководил всем этим аккуратно прилизанный мужчина в черном костюме. В настоящий момент он уютно расположился на диване и читал газету. Никифоров замер в изумлении. Кольцов, напротив, не выказал никакого удивления, а лишь недовольно поморщился и произнес:

— Олег Юрьевич, вы еще не закончили?

— Как видите! — отозвался мужчина с дивана. Он аккуратно сложил газету и изучающе взглянул на Никифорова.

— А скажите мне, Виктор Петрович, — вкрадчиво пророкотал он, — не видали ли вы у вашего покойного шефа вот таких розовых папок?

Никифоров искоса взглянул на Кольцова: тот выражал полное безразличие к происходящему.

— Как-то раз видел мельком, — ответил Никифоров. — Такая стопка розовых папок, лежала в верхнем отделении сейфа. Но шифр знал только генерал Хладов, при мне он ни разу с этими папками не работал.

— Увы, их там нет! — раздосадованно вздохнул Олег Юрьевич. — Ладно, ребята, заканчивайте!

Кольцов решительно повернулся к Никифорову:

— Ладно, не будем мешать. Идемте в буфет, кофе пока выпьем.

— Лучше ко мне, у меня хороший зерновой кофе и кофеварка, — предложил Никифоров.

Кольцов кивнул:

— Ну что ж, давайте!

В коридоре Никифоров вполголоса спросил:

— Это кто?

— Прокуратура, — так же негромко ответил Кольцов и добавил: — Черт знает что!

Никифоров не понял, к чему относилась последняя фраза: то ли к наглым прокурорским работникам, то ли к делам покойного Хладова, поэтому счел благоразумным воздержаться от комментариев.

5 сентября 1994 года, 14.20.

— Какого же черта, Виктор Петрович! — проговорил Самойлов, раздраженно вдавливая сигарету в пепельницу. — Что же вы нам голову морочили!

Никифоров виновато развел руками.

— Андрей Андреевич, ну вы же должны понимать! Мы вели внутреннее расследование, и жесткий приказ генерала Хладова…

— А мы в бирюльки играли! — проворчал Самойлов. — Столько времени потеряли.

— Да не переживайте так, никуда он не денется! — заметил Никифоров. — Мы уже объявили парня в федеральный розыск. А покойный генерал Хладов нашему суду уже не подсуден… как говорится, Господь ему судья!

— Ладно, хоть на этом спасибо! — ответил Самойлов, вставая. Он собрался выйти, но Никифоров остановил его вопросом:

— А как там груз ракет, вы его перехватили?

— Работаем, работаем, — неопределенно ответил Самойлов. — Куда он денется? Все под контролем. И парня вашего возьмем. Ну, всего хорошего!

— Счастливо! — откликнулся Никифоров, подумав: „Черта лысого вы возьмете, а не груз! Да и Охотника вам не видать, как своих ушей, — или я ни хрена не понимаю в нашем деле!“

5 сентября 1994 года, 15.50.

Самойлова в этот день ожидал и приятный сюрприз. Едва он вошел в кабинет, как сияющий Коннор обрушил на него новость:

— Есть сообщение от нашего человека в Стамбуле: груз в ближайшем времени должен быть погружен на сухогруз „Железняков“. „Железняков“ отходит завтра днем. Следовательно, самое позднее сегодня ночью груз должен быть на борту.

— Отлично! — оживился Самойлов. — Во время погрузки мы их и возьмем.

— Может быть, лучше в Стамбуле? — предложил Коннор.

— А вы не боитесь, что по дороге сухогруз могут разгрузить? — возразил Самойлов. — Два десятка ящиков переправят на яхту и, — ищи ветра в поле!

— Этого исключать нельзя! — согласился Коннор и достал записную книжку. — Как вы сказали насчет ветра? „Искать на поле“?

— Оставьте на время свои филологические изыскания! — поморщился Самойлов. — Надо побыстрее пробить полученные данные и вычислить машины, на которых везут груз!

— Я уже пробил и вычислил! — довольно сообщил Коннор. — ЗАО „Аррус“, импорт-экспорт продуктов питания. Отправили из Москвы две тонны консервированного свиного мяса на трейлере для ООО „Промон“. В Новороссийске груз должен быть погружен на „Железнякова“.

— Свиную тушенку везут в Турцию? — удивился Самойлов.

— Порт назначения — Карделево. Это в Хорватии. Оттуда идет железная дорога в Боснию, — пояснил Коннор. — Интересно, как они собираются переправить ракеты через вашу таможню? Возможно, что у них там есть свой человек. А ваши люди в Новороссийске наблюдают представителя Драгича?

— Круглосуточно пасут, да что толку! — вздохнул Самойлов. — Он спокоен, как снеговик в январский мороз! Загорает на пляже, флиртует с женщинами, — позавидовать можно такой командировке! А не пора ли нам самим махнуть в Новороссийск?

— Я думаю, что пора, — согласился Коннор. — Эндрю, вы организуете билеты на самолет? Очень хорошо вылететь сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром.

— Нет проблем!

6 сентября 1994 года, 9.15.

Андрей проснулся от резкого звонка в дверь. Долго лежал, размышляя, открывать или нет. Но звонок звонил настойчиво и требовательно. Андрей поплелся к двери, осторожно заглянул в глазок, ожидая увидеть зрачок глушителя, — как в том фильме с Делоном.

Глушителя он не увидел. На лестнице стоял мужчина лет сорока пяти в хорошем костюме и выжидательно смотрел на дверь.

— Вам кого? — спросил Андрей через дверь.

— Вас, Андрей Андреевич, вас! Приоткройте дверь, я вам удостоверение покажу.

— Чего уж там! — махнул рукой Андрей. Ему уже надоели эти шпионские страсти. Хотели бы убить, так давно бы убили! Он распахнул дверь и впустил гостя. Провел его в комнату, подвинул кресло, в другое уселся сам и спросил без обиняков:

— Вы насчет Охотника? Откуда вы: ФСК, РУОП, МУР?

— Как вы сразу быка за рога! — улыбнулся мужчина. — Я из Службы Внешней Разведки, полковник Залинов Виталий Николаевич. У меня к вам несколько вопросов. Мы не стали вас приглашать к себе…

— За что я вам смертельно благодарен! — раздраженно прервал его Андрей. — Слушайте, давайте сразу к делу. Я не выспался, вчера был тяжелый разговор с редактором по поводу идиотской заметки, которою от моего имени напечатали в газете. Там уже наезжал кто-то из авторитетов, угрожали, а сегодня я еще должен объясняться по этому поводу в прокуратуре! Так что вас интересует?

— Кузнецов, он же Ладыгин, которого вы называете Охотник. Расскажите, как вы с ним познакомились и когда, и при каких обстоятельствах его видели последний раз?

Андрей вздохнул и предложил кофе. Полковник не отказался. Андрей сварил кофе и за чашкой освежающего напитка рассказал Залинову почти все, опустив подробности. Он не рассказал только про Пашу и сторожку лесника, — ему казалось несправедливым навлекать неприятности на этих и без того много выстрадавших людей. Залинов слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.

— Он не сказал, куда доставят оружие? — спросил Залинов.

— Нет, о маршруте и порядке следования груза он ничего не говорил. И куда отправится после того, как решит все вопросы с Хладовым, тоже не говорил. Впрочем, уверял, что будет сопровождать груз до самой Боснии.

— Зачем?

— Боится, что груз попадет не в те руки.

— Большое спасибо, Андрей Андреевич! — поднялся Залинов. — Вы нам очень помогли. Вот вам мой номер мобильного телефона. Если что еще вспомните, или же если вас кто-то побеспокоит по тому же делу, то немедленно звоните мне. Ну, а в прокуратуру идите спокойно, — это так, для проформы. Кузнецов скрылся, дерьма и без того всплыло немало, дай бог все это расхлебать тихо, без скандалов. Да, а как вы думаете, почему Кузнецов был с вами так откровенен?