Святые из Ласточкиного Гнезда - Донна Эверхарт

Рэй Линн было тревожно за нее. Корнелия всегда следила за своей внешностью, а теперь она уже давно не мыла голову, и спадающие на плечи темные локоны, обычно такие блестящие, стали тусклыми, словно от усталости утратили блеск.

Рэй Линн снова тронула ее за руку.

– Зачем ты стираешь белье по столько раз на неделе? У тебя все в порядке? Может, ты нездорова?

Корнелия подняла голову. Долго смотрела в сторону спальни, потом повернулась к окну, из которого было видно здание магазина. Встала, прошла в переднюю часть дома и, высунувшись до половины в дверной проем, поглядела туда, где должен был работать Отис. Опыт подсказывал, что муж может налететь внезапно, как летняя гроза, и разразиться громовыми криками вперемежку с молниями гнева. Рэй Линн следила за этими предосторожностями понимающе. Жить с Отисом Риддлом значило всегда быть начеку в ожидании бури.

Корнелия вернулась на кухню и сказала:

– Я тебе покажу, почему мне приходится без конца стирать простыни, только давай по-быстрому. Он с минуты на минуту придет поесть.

Рэй Линн прошла следом за подругой в хозяйскую спальню, и Корнелия указала на кровать. Рука у нее дрожала – Рэй Линн не могла понять, от усталости или от гнева. Окно было открыто, но в воздухе висел такой запах, будто Корнелия забыла вынести ночной горшок.

– Смотри. Вот почему я все время стираю простыни.

Кровать стояла у стены, в тени. Постель была измята, но больше ничего было не разглядеть.

Корнелия подтащила подругу к кровати.

– Вот. Вот оно.

Теперь Рэй Линн увидела большое мокрое пятно, желтое по краям, там, где начинало подсыхать.

– Ой… Мне очень жаль, Нелли. Наверное, тут можно помочь, надо только к врачу сходить.

Корнелия прикрыла рот рукой, подавляя смешок.

– Да нет, нет, это не я. Это Отис. Это он прудит в постель. В первый раз, когда такое случилось, он пытался свалить на меня. Я сказала: почему тогда у него, а не у меня подштанники мокрые. Вот тогда-то он в первый раз меня ударил. Теперь, когда такое случается, он каждый раз на меня накидывается – зло срывает, как будто это я виновата. Уже до того дошло, что я спать ложиться боюсь. Заснуть не могу, все жду, что это случится, – я же знаю, какой он будет на следующий день.

– Боже мой, Нелли! Неудивительно, что ты устала до смерти.

Скрипнула ржавая дверь, и Отис прокричал:

– Где ты там?

Из комнаты как будто выкачали весь воздух. Они обе были в спальне, а Риддл уже находился в доме, что не оставляло никакой возможности вернуться на кухню незамеченными. Это им даром не пройдет! Страх на лице Корнелии еще раз напомнил Рэй Линн о том, что за человек Отис Риддл. Корнелия схватила Рэй Линн за руки – так, что ногти впились в кожу, и прошептала:

– Жди здесь, за дверью. Ни звука. Я пойду подам ему обед, а ты пока смотри, не удастся ли как-нибудь улизнуть.

При виде того, как перепугалась подруга, у самой Рэй Линн в животе екнуло. Как можно так бояться собственного мужа? Да, Корнелия определенно вытянула несчастливый билет, когда выходила замуж.

Послышался плеск воды в кухонной раковине, и Отис проревел:

– Корнелия! Где ты там?

Она выбежала из комнаты и легким певучим голосом ответила:

– Вот я, милый. В спальне прибиралась.

– Где мой обед? Почему его нет на столе? Уже двенадцать часов!

– Сейчас будет. У меня уже все готово.

Рэй Линн выглянула в щелку, и тут же ей пришлось поспешно отступить: Отис сидел лицом к двери спальни. Пробраться незамеченной было никак невозможно. Не раздумывая, Рэй Линн просунула одну ногу в открытое окно, оседлав подоконник. Держась за приподнятую створку окна, просунула вторую ногу и спрыгнула на землю. Прямо под окном был огород, и она сорвала пару спелых помидоров. Входя в дом через заднюю дверь, постаралась хлопнуть ею посильнее. Корнелия стояла у плиты и накладывала в тарелку Отиса горошек. Она вздрогнула от неожиданности.

– Вот, держи, – сказала Рэй Линн, как будто это подруга попросила нарвать помидоров.

Ужас в глазах Корнелии сменился облегчением.

– А, спасибо. Свежие помидоры с горошком – лучше и не придумаешь. Отис, милый, положить тебе?

Риддл, ничего не поняв, важно взмахнул вилкой.

Взгляды женщин встретились поверх его головы, и Корнелия одними губами беззвучно выговорила: «Спасибо».

Еще несколько дней в семье Риддлов дела шли как обычно: Рэй Линн с Корнелией с утра до заката работали в магазине, готовили еду, убирали в доме, солили и мариновали то, что удавалось собрать с огорода, и все это под суровым, пристальным взглядом Отиса, так что об их тайном веселье пришлось забыть. В субботу днем они сидели на кухне и, несмотря на знойный день, занимались засолкой помидоров и бобов, наслаждаясь редкими минутами покоя: Риддл ушел за продуктами в магазин. Они болтали о том о сем, но больше работали молча, бок о бок, пока в дверь не постучали.

Корнелия посмотрела на подругу, нахмурилась и сказала:

– Кто бы это мог быть? Может, Дэл Риз? Что-то его давно не видно.

– Я открою? – спросила Рэй Линн.

Корнелия, которая как раз собиралась доставать банки из кастрюли с кипящей водой, кивнула:

– Будь добра.

Рэй Линн вытерла руки о фартук, убрала волосы со лба и направилась к двери, но тут же остановилась как вкопанная и скрестила руки на груди: сквозь сетчатую дверь на нее смотрел Ворон. В этот жаркий день от него веяло каким-то странным холодом, как будто он заслонил собой солнце.

Он сказал:

– Пришел посмотреть, как выглядит Кобб по-настоящему.

Рэй Линн сумела выговорить ровным голосом:

– Ну вот, увидели. Чего вы хотите?

Корнелия подошла и встала за спиной подруги, и Рэй Линн почувствовала облегчение оттого, что она рядом.

– Чем мы можем вам помочь, мистер Суини? – спросила Корнелия.

– Если хочешь знать мое мнение, то, насколько я помню того тощего мальчишку, которого ты изображала, особой разницы и сейчас не видно.

– По-моему, вашего мнения никто не спрашивал, – отчеканила Корнелия.

– Смотри, какая бойкая. Видать, мужа нет поблизости.

Ворон перевел взгляд на Рэй Линн, и она снова ощутила ту тяжесть на душе, которая раньше наваливалась на нее каждое утро, когда она с тревогой думала о том, сумеет ли выполнить норму. Ей пришлось напомнить себе, что Ворон ей больше ничего не может сделать и она ему ничего не должна. Пусть говорит что хочет. Она старалась не выказывать никакой реакции. Когда он наконец уйдет и оставит