Песнь русалки - Саша Урбан

На белоснежной коже появились две алые точки от острых кошачьих клыков.

— Скотина драная! Вот как выброшу тебя в окно, будешь знать! — рыкнула лже-невеста. Святослав дернулся было спасать кошку, но Дана выставила руку в предупреждающем жесте.

— Не-е-ет, женишок, не так быстро, — ухмыльнулась она. — Ничего я ей не сделаю, ты же меня знаешь. По крайней мере, пока никто из вас глупостей не творит. Не будешь же больше кусаться, кошечка?

— Кожу мою верни, ведьма проклятая, — рявкнула Милорада.

— С радостью бы, да не могу, моя хорошая. Или тебе не терпится в объятиях Кощея побывать? То еще удовольствие, должна сказать, руки молодого князя гораздо теплее и нежнее. Правда ведь?

— Зачем ты это делаешь? — устало спросил Святослав. — Зачем это все?

— Не твоего ума дело, свет мой, сделанного не воротишь, — отмахнулась Дана и усадила кошку на свой трон. — Но раз уж ты взялся исполнять мои скромные женские прихоти, я сделаю так, что ты сможешь вернуться в Дол и получишь все, что тебе дорого. Я ведь не злая, милый мой. И у меня хорошая память, я всегда плачу добром за добро.

Свята этот ответ не устроил, но за годы жизни с этой колдуньей он успел заучить — если Дана не хочет о чем-то говорить, то ответа от нее не дождешься, как ни старайся. Будет юлить, увиливать, и путать так, что сам же и будешь волосы на голове рвать. Единственное, что оставалось юноше, это несколько мгновений сверлить мачеху испепеляющим взглядом.

— Как думаешь, что сделает Кощей, когда я расскажу ему о вашей с ним прошлой встрече?

— Милый ты мой, — рассмеялась та. — Хоть кожу с меня при нем сними, он тебе не поверит и слушать не станет.

— С чего ты взяла?

— Не был ты влюблен, Святослав, за то мне тебя жаль. Вот если б хоть раз влюбился по-настоящему, знал бы это слепое чувство, когда весь мир готов перевернуть, и нет для тебя ничего истиннее и правдивее, чем любимый твой человек. Правду говорю, кисонька? — хмыкнула Дана и, опережая кравшегося к трону Святослава, схватила кошку и усадила себе на руки. — Нет, милый мой, невеста твоя со мной останется. Чтоб ты точно глупостей не натворил.

— Отпусти ее, — процедил Свят.

— Отпущу, — улыбнулась она. — Как только дела свои сделаю, так сразу и отпущу. А теперь пошел вон! Кощеюшка!

Тут же двери распахнулись, и Кощей с премерзкой ухмылкой проплыл мимо Святослава, и демонстративно заключил распрекрасную невесту в свои костяные объятия. На секунду на красивом девичьем лице мелькнуло такое омерзение, что Свят даже невольно заулыбался. Поделом ведьме будет.

— Ну, давай, иди отсюда, — шикнул Кощей.

— Позволь кошечку еще погладить.

— Может, еще каждую крысу в моих хоромах поцелуешь? Пшел вон!

* * *

— И где нам этого конька искать? — сокрушался Влас. От того, что никто толком не оценил его садоводные старания, юноша надулся, как мышь на крупу, и все продолжал бормотать себе под нос, на чем свет стоит ругая Кощея и госпожу Милораду. — Вот право слово, ну налопались бы они этих яблок и горя б не знали. Нет, теперь ей конька подавай. А завтра она что попросит? Водопад ей в бане вытесать?

— Хватит уже вздыхать, — попросил Святослав. Княжий сын вытянулся на сене и все ворочался в попытках найти положение, в котором у него будет болеть какая-нибудь одна часть тела, а не все сразу.

— Я не вздыхаю, — возмутился Влас. — Ты-то сам чего такой спокойный? Спор не выиграл, невесту у тебя умыкнули, не пойми куда послали. А ты валяешься себе.

— А что толку причитать? Ты хоть весь мир обругай, ничего не изменится.

— Может, ничего и не изменится, но полегче станет, а это уже немало, — развел руками Влас. — Или, может, ты рад, что Милорады поблизости не будет?

— Вот это точно не твое собачье дело, — беззлобно проговорил Свят и, изогнувшись, пихнул друга в плечо. Влас захихикал.

— А все-таки, где этого конька взять?

— В Волчьих горах, — раздался голос Ольги.

Юноши сели. Движение далось Святу тяжело, и ноющая боль с новой силой разлилась по телу. Ольга притворила двери конюшни и, перехватив поудобнее висевший у нее на руке платок, подошла к юношам. Расстелила платок перед ними и щелкнула пальцами. Тут же на ткани показались горшки с горячим супом, кувшин меда, свежий исходящий паром хлеб.

— У вас всех, что ли, такие скатерти есть?

— У всех? — Ольга вскинула на Власа удивленный взгляд. — Это кощеево колдовство.

— У Милорады была такая, — кивнул Свят, отламывая от каравая румяный бок.

— Это был подарок, видимо, — вздохнула Ольга и села прямо на пол перед юношами. Взглянула в глаза Святославу. — Мне жаль, что так вышло с твоей невестой. Не знаю, как мы это проморгали. А сад, кстати, очень красивый получился.

— Спасибо, — хором ответили юноши. Влас тут же накинулся на еду, не утруждаясь даже ложку найти.

— Пообедаешь с нами? — предложил Святослав. — Заодно о горах этих расскажешь.

— А что рассказывать-то? — Ольга приняла из рук Святослава кусок хлеба. — Завтра все покажу.

— Ты что, с нами отправишься? — поперхнулся Влас.

— А что, волчонок? Неплохое посольство из нас выходит: князь, волк и кощеева воспитанница.

— А там волки… они?

— Такие же, как ты, да.

Пока ели, Ольга рассказала о вражде, растянувшейся на долгие годы. Волки раньше помогали Кощею, приводили к нему мертвецов, помогали упокоить. Да вот, падкость батюшки на красивых смертных девиц никогда им не нравилась. А тут опять похитил Кощей очередную Василису, оставил в палатах самоцветных. Девка выла, плакала, да и явился за ней очередной Иван. Да не один, а на спине у Серого волка, вожака тогдашнего. И до того Кощей разобиделся на стаю, что гнал их воронами кровожадными до самых утесов, до самого замерзшего океана. И с тех пор зажили Волки своей жизнью, а в Кощеевы земли не возвращались. Кощею же гордость не позволяла признать, что не так уж и распрекрасна была Василиса, что спор выеденного яйца не стоил. Нет, дулся, задирал нос, ногами топал. Серого Волка не стало, и вообще позабыл Кощей о том, чтоб помириться.

— А кто же тогда стаей правит? — спросил Влас с таким жаром, будто знал о волках все, кроме этого.

— Вот завтра и узнаем. Отправляйтесь-ка спать, выйдем на рассвете.

Влас и не думал спорить, тут же, расправившись с едой, растянулся на своей нехитрой постели. А вот Святослав вскочил на ноги и направился вслед за Ольгой.

— Чего тебе? — спросила девушка.

— Спасибо тебе за помощь нам, — заговорил он,