Песнь русалки - Саша Урбан

Я и сам об этом задумываюсь. Хотя Влас и Милорада говорят, что нужно сразу с Даной разобраться и дело с концом, я пытаюсь понять, зачем она все это устроила.

— Почему нельзя было просто жить в глуши, как Баба Яга? — поддакнула Ольга.

— Или путешествовать? Мир повидать?

— Я бы так и сделала, — усмехнулась Ольга. Святослав улыбнулся вслед за ней, но тут же опомнился и, взяв кирку покрепче, вернулся к работе.

Стоило ему замахнуться, как на дерн рыжей стрелой вскочила Милорада, обвила лапки хвостом и требовательно посмотрела на Ольгу.

— О чем шепчетесь? — она говорила почти беззлобно, но Ольга все-таки согнала улыбку с лица.

— Про Дану говорим. Пытаемся понять, зачем она Кощею в невесты набилась. Почему ничем другим не занялась.

— А-а-а, вот оно что, — закивала кошка. — А ты не знаешь ли, как с Даны мою кожу снять и мне вернуть?

— Ну… колдовство немудреное, но сложное. Нужно серебряным ножом поддеть, серебряной иглой зашить, а швы живой водой обработать. Но долго это все будет. Да и к тому же, не боишься ты, что Кощей, узнав правду, на тебе все равно женится?

— Я боюсь, что через седьмицу уже никогда из этой шубы не вылезу, — со знанием дела произнесла Милорада. — Знаешь, как страшно никогда больше поцелуев милого на себе не чувствовать?

— Не знаю, — отрезала Ольга, а в памяти тут же вспыхнуло лицо Святослава, близко-близко, в полумраке тени колонн. Память услужливо вычистила страх, который охватил Ольгу, когда юноша коснулся ее лица. Она теперь и не уверена была, что действительно тогда испугалась. Может, перепутала с чем-то это чувство? Девушка встрепенулась всем телом, отгоняя эти мысли.

— В общем, будет лучше, если Святослав выиграет спор у Кощея, заберет Дану отсюда. Вы отвезете ее к Бабе Яге, а там из твоей кожи и выпотрошите.

— Долго, — вздонула Милорада, переводя тоскливый взгляд на жениха. Святослав скинул кафтан и закатал рукава рубахи. Это не помогало справиться с жаром, все его тело блестело от пота, рубаха липла к спине, повторяя очертания мышц.

Ольга зажмурилась, будто пытаясь выдавить этот образ из своих глаз. Затем вскочила на ноги.

— Я пойду, прикажу слугам вам баньку натопить. И навоза принести. После этого точно надо будет вам как следует помыться.

— Тоже мне, командирша, — хмыкнул Влас ей вслед и вернулся к делу.

В их положении радоваться особенно не приходилось, но Влас, на удивление, был в приподнятом настроении. Оно, кстати, настигло его еще на границе мертвого царства, и с каждой секундой, проведенной среди колких снегов, все крепло. Широкую грудь заполонило странное чувство, певучая радость, какая появляется, когда после долгого отсутствия возвращаешься домой. Все ему тут казалось знакомым и своим, до того правильным, что хотелось смеяться, прикасаться к каждой вещи, отмечая свою принадлежность. Этот мороз, этот снег, это безмолвие — Влас словно тянулся к этому всю жизнь. А теперь даже подумывал о том, чтоб перекинуться волком и носиться по снежной пустоши, подобно щенку. Ох, и веселье-то будет!

Правда, стоило ему перевести взгляд на Святослава и недовольную кошку-Милораду, становилось ясно, что весело тут ему одному. А что делать? Ходить с лицом, как будто запеченного навоза навернул, как остальные?

Не успел он об этом подумать, как на пороге появился слуга с кадкой той самой субстанции. Зажав нос двумя пальцами, прислужник неохотно поклонился и спросил.

— Базвольде уздать, згольга ищо вам нуждо?

— Да сколько есть, братец, — заулыбался Влас. — Больше — это ж не меньше. Правда, князь?

И чуть со смеху не порвался, когда увидал округлившиеся глаза друга.

— А это обязательно? — спросила Милорада. От запаха у нее вся шерсть встала дыбом.

— А вы как думаете? Все эти ваши плодородные земли солнышком питаются? Не, дорогие мои, все стоит на крови, костях, говне и палках, — со знанием дела произнес Влас, забрал у слуги кадку с навозом, в другую руку взял саженец какого-то дерева и потряс им перед друзьями. — Говне и палках, так и запишите.

— Может еще портрет твой нарисовать? — фыркнула Милорада и, найдя уголок почище, принялась демонстративно вылизываться.

Юноши принялись за работу. Обвязав лица тканью, они рыхлили, удобряли, перекапывали. Иногда делали перерывы, но вскоре вонь навоза смешалась с запахом пота, и игнорировать эту композицию стало просто невозможно. Из глаз текли слезы, натруженные руки и спины болели, а солнце даже не думало заходить, хотя Святославу казалось, будто они работали уже несколько дней кряду.

В очередной раз зашел слуга. Спустя несколько ходок к ним он нацепил себе на нос прищепку, чтоб надежнее держать ведра двумя руками.

— Госпожа Милорада и Хозяин спрашивают, по что такая вонь стоит. Будьте добры избавиться от этого запаха, — попросил он, на сей раз подавая им ведра с водой. Влас удивленно вскинул брови.

— А как ж я тебе это сделаю, братец? Ты ж сам видел, что нам приносил.

— Но я отвечаю перед хозяином.

— Ну вот и скажи, что делаешь все, что в твоих силах. А мы — делаем то, что в наших.

И тут в глазах слуги, до того застланных слезами от едкого смрада, вдруг блеснуло осознание.

— А кто, собственно, ты такой? Ольга! — он развернулся и бросился было к дверям, но плоский удар мотыгой по затылку остановил его. Слуга пошатнулся и рухнул на пол.

— Ты что, совсем сдурел? — в один голос крикнули Святослав и Милорада.

— Да ничего ему не будет, — махнул рукой Влас. — Поспит денек, да отойдет. Что⁈ Он бы шум поднял!

— Ой, дурак грешный, — простонала Милорада. — А еще волк. Какой кошмар. Мы умрем тут все.

— Надо спрятать его, — указал на растянувшегося на полу слугу Святослав. Он быстро огляделся, нашел пустую перевернутую бочку и подозвал Власа. — Давай, ты за ноги.

Влас пожал плечами и сделал, как велели. В четыре руки они отнесли бедолагу к бочке и спрятали. Сверху набросали одежды, да так и оставили.

— Что мы ему скажем, как проснется? — спросил Влас. Свят вместо ответа только многозначительно выпучил на друга глаза.

— Что ты дурак грешный, — ответила вместо него Милорада.

Вместо ответа Влас наклонился, схватил кошку поперек живота и принялся ерошить ей шерсть, игнорируя гневные вопли и шипение.

— Вот, займись теперь своими кошачьими делами.

— Умник такой! — стрельнула глазами Милорада. — А вместо сада все равно болото из дерьма развел.

— Раз смышленая такая в садоводстве, то помогла бы, — огрызнулся Влас. Милорада выпрямила спинку и взглянула на парня так, словно раз в десять превосходила его ростом.

— А может, и помогла бы. Если б вы меня