Немного женатый - Мэри Бэлоу

– Ева, – сказал Эйдан, – мы поедем прямо домой, и ты ляжешь в постель. Тебе нужно поспать.

– Я не могу спать.

– Это необходимо! – с суровым выражением лица строго сказал Эйдан. – Если хочешь вернуть детей, ты должна поспать, чтобы иметь ясную голову. Советую тебе предоставить все мне, а самой говорить, сдерживая эмоции.

– Как я могу быть спокойной! – воскликнула Ева.

– Моррис выиграет, если ты будешь волноваться. Поверь мне.

Она посмотрела на его холодное суровое лицо, и вдруг почувствовала себя такой одинокой, что, не в силах сдержаться, отвернулась и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Она редко давала волю слезам, но сейчас, как ни старалась, не смогла их сдержать. Она забыла о том, какую боль приносят слезы. У нее сжалось горло. Возникло ощущение, будто дюжина ножей вонзилась в ее грудь. Сердце готово было разорваться.

С минуту Ева была совершенно одинока. Но вот на ее спину легла мужская рука и начала осторожно ее поглаживать. Когда рыдания утихли и Ева только судорожно вздыхала, в ее руке появился большой носовой платок. Она вытерла слезы и высморкалась.

Никогда, подумала Ева, никогда за всю свою жизнь она не чувствовала себя такой усталой.

Эйдан как будто прочитал ее мысли. Наклонившись, он одной рукой обнял ее за плечи, другой приподнял и посадил себе на колени. Ева не успела опомниться, как ее голова уютно прижалась к его плечу. Шляпа куда-то исчезла.

– Все устроится, дорогая, – прошептал Эйдан ей на ухо.

– Правда? – Но это говорила ее усталость, ответ ей был не нужен. В эту минуту она полностью доверяла Эйдану. Как чудесно, что иногда можно переложить свое бремя на чужие плечи.

– Я тебе обещаю, – заверил он.

Ева проснулась, когда карета подъехала к Рингвуду.

Сесил Моррис явился с самоуверенным видом, но его мать явно волновалась. Ева, несмотря на то что поспала в карете и дома после возвращения из Дидкоут-Парка, выглядела бледной и осунувшейся. Миссис Причард была обеспокоена, мисс Райе – напряжена. Преподобный Паддл сидел между ними и проявлял трогательную заботу об обеих женщинах. Приходский констебль и четыре его помощника – один из них с распухшим носом и синяками на лице – стояли с важным видом, словно в ожидании драки. Присутствовало еще несколько праздных любопытных, хотя было непонятно, как они узнали о происходящем.

Граф Лафф появился с опозданием, и было заметно, что он сильно не в духе.

– Давайте уладим дело без проволочек, – сказал он, усаживаясь за стол, и сердито огляделся, словно это его заставили ждать.

Первым для дачи объяснений вызвали Сесила Морриса. Он поклялся на большой Библии говорить только правду, и после этого лжесвидетельствовал каждым своим словом. Из его рассказа явствовало, что он горячо любил своих маленьких племянников, как и их бедных покойных родителей. Его мать просто души в них не чаяла. Именно она его убедила, и он, не подумав, позволил своей кузине, тогда еще мисс Еве Моррис, оказать гостеприимство детям на время выздоровления его матери после долгой болезни. Но он был весьма обеспокоен, узнав, что Ева бросила бедных малюток и уехала веселиться в Лондон.

Эйдан положил руку на плечо Евы, порывавшейся что-то сказать.

Моррис объяснил, что он обратился в суд и получил законное право на опекунство. Он послал констебля забрать детей, потому что, когда он в последний раз навещал их и обещал, что они скоро вернутся к свой любимой тете, муж кузины ему угрожал. Он опасался, что если он приедет забирать детей один, то домочадцы кузины, а некоторые из которых настоящие преступники, расправятся с ним, или того хуже, и с детьми.

– Как вы видите, милорд, – Сесил сделал выразительный жест в сторону разбитого носа и синяков помощника констебля, – мои опасения были не напрасны.

Эйдан, чувствуя волнение Евы, сжал ее руку.

– Кто это сделал? – спросил граф, хмуро взглянув на помощника.

– Я, ваша честь, – откуда-то сзади раздался голос Евиной экономки. – И я сделаю это с любым, кто незваным войдет в дом моей хозяйки и захочет утащить с собой бедных невинных деток только потому, что ему – этому вот мерзавцу – хочется отомстить. Жаль, что мой кулак не достал до его носа!

– Сядьте, женщина, – строго сказал граф, со скучающим видом потирая переносицу.

– Вы сами спросили, – сказала она.

– Спросил, – согласился Лафф. – А теперь садитесь. Леди Эйдан, у вас есть вопросы, которые вы желаете задать мистеру Моррису?

Эйдан снова сжал руку Еве, но она не обратила внимания на его молчаливую просьбу ответить за нее и встала.

– Да, – сказала Ева. – Бекки и Дэви привезли в почтовом дилижансе в Хейбридж пятого сентября прошлого года. Это легко проверить по записям на почтовой станции. Не скажешь ли ты графу, Сесил, как долго они находились в твоем доме до того, как мнимая болезнь моей тети вынудила тебя отправить их ко мне?

– Как я могу все помнить? – спросил Сесил. – Месяц, два, может быть, дольше.

– Мои хозяйственные книги свидетельствуют, – ответила Ева, что я наняла миссис Джонсон в качестве няни для детей шестого сентября. Те же записи указывают, сколько одежды и других вещей было куплено для них за эту же неделю. Миссис Джонсон подтвердит это, если необходимо.

– Моя дорогая мамочка была больна… – начал Моррис.

– А не расскажешь ли ты графу о своем посещении Рингвуда за два дня до годовщины смерти моего отца? Если хочешь, я напомню тебе. Тогда ты думал, что в этот день ты станешь наследником. В мое отсутствие ты собрал всех домочадцев в холле, чтобы объявить им об этом. Все слуги подтвердят, что детей поставили в шеренгу вместе со всеми. Расскажи, что ты им всем сказал!

– Я не помню. Это было довольно давно.

– Но многие помнят, – заверила его Ева. – Ты сказал, что все – вплоть до единого человека – должны покинуть дом до того, как ты займешь его, в противном случае ты позаботишься, чтобы их арестовали за бродяжничество.

– Ева! – изумился он. – Я не имел в виду моих бедных племянников. Они были в холле, потому что они должны были вернуться со мной домой. Но эта женщина, – он указал на экономку, – угрожала мне разделочным ножом, и ради детей я отступился.

Кто-то в зале насмешливо хмыкнул.

– Окажись нож у меня под рукой, – заметила экономка, – я бы отрезала тебе, лживая крыса, уши и разукрасила физиономию!

– Женщина, – остановил ее граф, – придержите язык, или я прикажу вас вывести. Вернитесь на свое место, мистер Моррис. Выслушаем леди Бедвин. Подойдите сюда, мадам, и присядьте. Объясните мне, почему я должен передать опекунство над Дэвидом и Ребеккой Эйсли вам, если между вами нет кровного родства.