Индульгенция 1. Без права выбора - Тимур Машуков

— Тогда они вернутся, — я сказал это с уверенностью, которую почувствовал в каждой клетке своего тела.

— Вернутся, — подтвердил отец. — И мы должны быть готовы.

Он встал, его тень, длинная и зыбкая, легла на стену.

— Мы начнём с поисков. Кто-то знает о нас. Кто-то, кто имеет доступ к древним заклинаниям. Это не просто магия. Это то, что стоит над ней.

— Куда мы пойдём? — спросил я, поднимаясь вслед за ним.

— В архив, — он повернулся ко мне, его глаза горели. — Там есть записи, которые могут указать нам путь. А потом… — он замолчал, и в его голосе появилась стальная нотка. — Потом мы найдём их. И они узнают, что значит гнев Раздоровых.

Я кивнул, чувствуя, как в груди разгорается огонь. Это был не просто гнев. Это была жажда справедливости. Мести.

— Они пожалеют, что напали на нас, — сказал я, и мои слова прозвучали как клятва.

Отец улыбнулся, но в его улыбке не было радости.

— Поверь мне, они уже пожалели. Но это только начало.

Архив Раздоровых — страшное место, в которое я бы никогда по своей воле не сунулся. Находился он на минус первом этаже поместья и был защищен так, что зайти туда чужому или чужим было просто невозможно.

На стенах виднелось сотни рун, заключавших в себе проклятья самой разрушительной силы. Невидимые остальным, но прекрасно видимые нами, они злобно светились легким синим цветом, заставляя держаться от стен подальше.

Каменный пол был и того хуже. Для непросвещенного — ну, пол и пол, ничего особенного. Но если посмотреть иным зрением — пасть. Огромная, на весь проход пасть голодного духа земли. Очень злобного, будто вытащенного из самых дальних пещер Нави. Шагни на эти каменные плиты тот, кто не имеет права тут находиться, и провалится в бездонный желудок, в котором его будут нескончаемыми мучительными веками переваривать. Дух второго порядка могуществен и смертельно опасен.

А над дверью — меня даже передернуло, — светились холодным светом множество глаз. Мертвых глаз, равнодушных глаз. Глаз мертвой, но при этом противоестественно живой арахны. Размером эта тварь была метров пять в холке и когда обретала плоть, становилась просто неубиваемой. Но и так, будучи нематериальной, могла смертельно удивить любого, в ком не было крови Раздоровых. Ее паутина резала все — камень, сталь, щиты глупых магов, ну, и конечно же, живую плоть, которую она очень уважала. Говорят, ее создал мой прадед в те времена, когда род был большим, а он сам был в ранге Воевода. Жуть жуткая. Ненавижу пауков.

Ну, и в самой двери были встроены два черепка личей, которые могли мгновенно поднять толпу скелетов — магов, чьи кости были вмурованы в окружающие стены.

Так что в архиве страшно, жутко и ни разу не уютно. Зябко поежившись, я следовал за невозмутимым отцом, надеясь, что прошел проверку свой-чужой. А тот, ни секунды не сомневаясь, подошел к двери, порезал палец и капнул по капле крови на встроенные в нее черепки. Те сразу ожили, клацнули челюстями, щелкнул замок, и она без звука открылась.

Он прошел внутрь, я за ним, мысленно давая себе обещание без самой крайней нужды сюда не соваться.

Моему взгляду открылось небольшое помещение, по стенам висели деревянные полки, заставленные книгами, которые в век магических носителей информации смотрелись неким архаизмом. Стол, заваленный бумагами, какими-то свитками, пара неудобных стульев — вот, собственно, и все, что тут было.

— Твоя мать часто тут бывала. Искала что-то. И судя по всему, нашла. А теперь нам надо тоже найти. Она была тут последней, так что все с тех пор сохранилось без изменений. Я больше сюда не заходил.

— Да вроде не сложно это, — сказал я, оглядывая в общем-то небольшие полки. — День, ну два максимум.

— А если так… — хитро улыбнулся отец и нажал невидимый мне рычаг.

И тут я реально охренел, потому как видимые стенки подернулись дымкой, и помещение внезапно увеличилось раз в двадцать. До потолка метров десять, в ширину — конца не видно. И книги — их тут были тысячи и тысячи!

— Личное субизмерение, — сказал он, с гордостью обозревая открывшиеся просторы. — И одна из самых больших библиотек и архивов в мире. И вот тут нам надо найти то, не знаю что. Как тебе задача?

— Это будет долгий день… Как и оставшаяся жизнь, — удрученно пробормотал я, прикинув масштаб.

Но хули ныть? Работать надо. И начать с того, что лежало на столе, чтобы хотя бы примерно определиться с направлением поисков. Что ж, поехали…

Глава 24

Глава 24

Бумаги, книги, пергаменты, свитки, опять бумаги — и так по кругу. Меня от них тошнит, у меня на них аллергия, мне плохо, я хочу тепла и ласки. Но упрямо сижу, копаюсь в этих завалах, пытаюсь хоть что-то найти… И ни — хе — ра! Потому как вообще не понимаю, чего ищу.

Как, собственно, и отец. Мне вообще показалось, что его энтузиазм угас уже где-то спустя час, и он больше искал повод, чтоб свалить, а не что-то полезное. Но фиг. Мы пришли вместе и уйдем тоже вместе. При этом признаться, что мы в тупике, не хотел ни он, ни я — типичное ослиное упрямство Раздоровых. Хорошо, что часы наконец показали время ужина, и мы с явным облегчением, едва ли не наперегонки кинулись на выход.

Правда, не скажу, что время, проведённое в архиве, было потрачено совсем впустую — отнюдь. В записях мамы — очень хаотичных, а местами абсолютно непонятных, удалось хоть немного разобраться. А еще тут же нашелся ее личный дневник — нет, ничего прямо совсем личного. Просто исследования магии и ее составляющей. Некие упорядоченные мысли, выданные в форме, понятной лишь ей.

Вот над ним я и чах, пытаясь понять и простить за все непонятное. Ну не теоретик я, вот совсем! Учить не могу, размышлять о высоком — тоже. Покажите — я повторю. А придумать что-то новое — может, это и интересно, но не мое.

Так что ужинали мы в приподнятом настроении — нет, мы, конечно, злились и были готовы мстить всему миру. Но архив навевал такую тоску, что когда мы оказались наверху, сразу хорошие мысли в голову полезли. Например, виды пылающего поместья врага — вот прям хорошо ведь! Мы решили