Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва

ангелов-хранителей. женщина. – все так же прерываясь на поцелуи после каждого слова, требовал он под сдавленный смех Жеки, следующего за нами по пятам.

Тугой узел в груди ослаб, пока я цеплялась за сильные Сашкины плечи и грелась в заботливом Женькином взгляде. Они оставались рядом и терпели меня, несмотря на все недостатки и изъяны. И хотя в глубине души я чувствовала, что не заслуживаю этого яркого всеобъемлющего счастья, была слишком слаба, чтобы отказаться от него. Я наслаждалась каждой минутой, каждой секундой той радости, которую дарили мне мои мальчики из метро.

Женя

Последние сорок минут я активно потел, Василиса сидела напротив меня за обеденным столом и выглядела просто прекрасно в одном из платьев Сашкиной мамы, с аккуратно уложенными волосами, немного напряженная, но безукоризненно вежливая. Она сразу же предложила свою помощь, но моя ма только замахала руками. Сам же Сашка сидел по правую руку от подруги и, несмотря на то что на нем была строгая рубашка, выглядел донельзя нахально, вальяжно развалившись на стуле, а мама, которая нарядилась, будто к празднику, суетилась вокруг накрытого в зале стола, который часом ранее я помогал сервировать.

Отца все еще не было.

Уже второй раз за вечер мама отнесла горячее в духовку, чтобы не остыло, Сашка предложил ей не суетиться, хохотнул, что опаздывающие пусть холодное едят, на что мама испуганно хихикнула, не сумев себя сдержать. Мне давил ворот рубашки, от бирки брюк чесалось бедро, и самым большим желанием было, чтобы этот вечер закончился и больше никогда не повторялся.

Я знал, зачем отец опаздывает: хочет показать свою значимость, подчеркнуть, кто здесь главный.

Наконец входная дверь хлопнула, мама в нерешительности застыла, не зная, то ли выйти в коридор встретить отца и оставить гостей в одиночестве, то ли ждать вместе со всеми; я видел на ее лице панику и борьбу, и казалось, что галстук затянулся вокруг шеи еще туже. Всеобщее молчание, которое стало гнетущим, отец прервал своим, не побоюсь сказать, фееричным появлением: как только скинул обувь и верхнюю одежду, он преувеличенно бодрым шагом вошел в гостиную, на нем была наглаженная форма, лицо гладко выбрито, а сам он благоухал туалетной водой, в руках же сжимал огромный букет роз, которые вручил опешившей маме и звонко чмокнул ее в щеку.

– Всем доброго вечера! – гаркнул он особым голосом, который годился только для построений, настолько громко, что Василиса дернулась.

Мама сидела с приоткрытым ртом и в смятении переводила взгляд с букета на меня и обратно. Я никогда (никогда!) не видел, чтобы он дарил ей цветы. Сашка, как всегда реагирующий молниеносно, встал со стула, протянул отцу руку и отрапортовал:

– Вечер добрый, Николай Михайлович! – Куда-то делся его делано-небрежный «Михалыч», судя по всему, не подходящий к данной ситуации.

– Добрый-добрый, Александр, – отец с некоторой заминкой ответил на рукопожатие, скупо улыбнувшись, – ну что ж, знакомь с сестрой.

Мама будто очнулась, тут же быстро встала, неопределенно махнула букетом в нашу сторону и отправилась в сторону кухни, Василиса приподнялась с места, и я почему-то тоже подскочил и вытянулся по стойке смирно, Сашка бросил на меня осторожный взгляд, в котором я увидел еле сдерживаемый смех и дружескую подначку.

– Моя двоюродная сестра. Василиса, – кивнул он в сторону подруги, словно отец никогда ее раньше не видел.

Мне хотелось рвать на себе волосы от всего этого фарса и лицемерия, мама тем временем вернулась к столу и принесла с собой вазу с цветами.

– Приятно познакомиться, барышня, – отец было протянул Василисе руку, но быстро сориентировался (здороваться так с женщиной – для моего отца кощунство: только мужику мужик может протянуть руку!), кивнул, убрал ладонь за спину, улыбнулся радушно и приветливо.

– И я рада наконец-то познакомиться с вами и Еленой Васильевной, – вежливо ответила Василиса, она растянула губы в ответной улыбке, но довольно холодной, не затронувшей ее взгляд, которым она сверлила отца.

Возникла секундная заминка, и мама постаралась сгладить ситуацию.

– Давайте садиться к столу, все уже готово, – предложила она, и голос ее звучал так, будто она извинялась за что-то, я постарался вспомнить, говорила ли она когда-нибудь другим тоном (с тихим достоинством, как Василиса), и не смог.

– Занимайте места, а я руки помою, – приказал отец, сбившись с роли гостеприимного хозяина.

Как только он покинул зал, Сашка закатил глаза, плюхнулся на стул, Василиса тихо опустилась рядом с ним, а я попытался ослабить узел галстука, мама уже сновала от кухни к столу, немного более оживленная, чем стоило ожидать. Мы остались втроем и напряженно переглянулись, а Сашка под столом пнул меня легонько (выразил безмолвную поддержку), Василиса сохраняла невозмутимое выражение лица и коротко улыбнулась мне уголком рта.

Хотелось провалиться сквозь землю.

Мы должны делать вид, что вечера с разъяренным отцом в Сашкиной квартире просто не было? Нет, я, конечно, привык, что в нашей семье именно так и разрешались конфликты, но не думал, что отец будет ломать комедию и перед друзьями, хотя я ведь хорошо знал его и поэтому даже странно, что надеялся на что-то другое.

Отец вернулся к столу, и не один, а с открытой бутылкой вина.

– Евгений, конечно, еще несовершеннолетний, но ради такого случая можно, – этот новый добродушно улыбающийся отец пугал меня гораздо сильнее, чем вечно злой и доминирующий. – Тебе уже можно пить спиртное, Василиса?

– Я всего на два дня младше Жени, – спокойно ответила подруга и, покосившись на Сашку, продолжила: – И ради такого случая мой старший брат, думаю, не будет против.

– Конечно-конечно, – великодушно махнул рукой Сашка, – если ради такого случая, – в его голосе явно слышалось ехидство, и я посмотрел на него строго.

– Вот и ладненько, – отец разлил вино по бокалам.

Мама попыталась было подскочить, чтобы разложить еду каждому по тарелкам, но отец остановил ее движением руки.

– Леночка, – мама испуганно дернулась от этого ласкового обращения, – ну что ты, право слово, у нас домашняя семейная обстановка, не суетись.

Некоторое время в полной тишине, которая казалась безопасной, мы раскладывали по тарелкам салаты, канапе и заливное (все то, чем мама решила поразить мою девушку); Сашка положил себе полную тарелку закусок, схватил Василису за руку и протянул было ладонь маме, но наткнулся на ее недоуменный взгляд и спросил делано невинным голосом:

– Молиться, значит, не будем? Ну прекрасно…

Я снова сделал ему страшные глаза, но он уже уткнулся в тарелку и с аппетитом принялся поедать мамину стряпню. Я с трудом заставил себя проглотить немного салата, еда застревала в