Анжелика - Анн Голон

— Благодарить? За что? Не забывайте, дорогая, что вы супруга графа де Пейрака, единственного потомка прославленных графов Тулузских. Раз вы носите этот титул, вы должны быть самой красивой и самой нарядной. И не считайте себя отныне обязанной благодарить меня.

Итак, ее обязанности были беспредельно легки, и она могла чувствовать себя в замке просто гостьей, с той лишь разницей, что располагала своим временем еще свободнее, чем другие гости.

Граф Жоффрей де Пейрак напоминал ей о том, что он ее муж, очень редко. Ну, например, когда наместник или кто-нибудь из сановников города давал бал, на котором графине де Пейрак надлежало затмить нарядами и красотой всех дам.

В этих случаях он входил к ней без предупреждения, садился около ее туалетного столика и внимательно наблюдал, как одевается его жена, время от времени давая лаконичные указания ловкой Марго и остальным горничным. От него не ускользала ни одна мелочь. Он знал толк в дамских нарядах. Анжелику восхищали его тонкие советы и тщательность, с которой он продумывал все детали. А так как она стремилась стать настоящей великосветской дамой, она во время этих уроков ловила каждое его слово. В такие минуты она забывала и о своих обидах, и о своем страхе перед ним.

Но однажды, любуясь собой в большом зеркале — а она была ослепительна в этот вечер в атласном платье цвета слоновой кости со стоячим кружевным воротничком, расшитым жемчугом, — Анжелика увидела рядом с собой темную фигуру графа де Пейрака и вдруг почувствовала себя придавленной таким отчаянием, словно на ее плечи легла чугунная плита.

«Зачем мне все это богатство, эта роскошь, — думала она, оплакивая свою ужасную судьбу, — если я на всю жизнь связана с колченогим чудовищем?»

Граф поймал в зеркале ее взгляд и торопливо отошел в сторону.

— Что с вами? Вы не нравитесь себе?

Анжелика мрачно взглянула в зеркало на собственное отражение.

— Нет, почему же, сударь, — покорно ответила она.

— Так в чем же дело?.. Ну, улыбнитесь хотя бы…

И ей показалось, что он тихонько вздохнул.

Шли месяцы, и она не могла не отметить, что граф Жоффрей де Пейрак уделяет гораздо больше внимания и чаще говорит комплименты не своей жене, а другим женщинам.

В его ухаживаниях было столько непосредственности, жизнерадостности, изящества, что дамы откровенно жаждали его общества.

Подражая парижской моде, тулузские дамы создали салон «жеманниц».

— Здесь у нас Отель Веселой Науки, — сказал однажды Анжелике граф де Пейрак. — Все изящество, вся галантность, которыми славилась Аквитания и, следовательно, Франция, должны вновь возродиться в этих стенах. В Тулузе только что состоялось присуждение премий Тулузской литературной академии, знаменитые «Цветочные игры». «Золотой фиалки» удостоен один молодой поэт из Руссильона. Со всей Франции и даже со всего мира привозят поэты свои творения на суд в Тулузу, на родину лучезарной вдохновительницы трубадуров прошлых времен Клеманс Изор. Поэтому, Анжелика, пусть вас не пугает, что в моем дворце постоянно толчется много незнакомых вам людей. Если они докучают вам, вы можете уединиться в домике на Гаронне.

Но Анжелика не испытывала желания уединяться. Постепенно она втянулась в эту жизнь, полную очарования и поэзии. Тулузские дамы, относившиеся к ней вначале с некоторым высокомерием, вскоре нашли, что у нее острый ум, и приняли ее в свой круг. Приемы, которые граф давал у себя во дворце, где она как-никак была хозяйкой, пользовались большим успехом, а Анжелике нравилось хлопотать по дому, следить, чтобы все было в порядке. Нередко можно было увидеть, как она бежит из кухни в сад или из кладовых к винным погребам, и всюду ее сопровождали трое арапчат.

Она привыкла к их забавным личикам, черным и круглым. В Тулузе было много негров-рабов, так как порты Эг-Морт и Нарбонн стояли на Средиземном море, где кишмя кишели пираты. Чтобы проплыть из Марселя в Нарбонн, приходилось снаряжать целую экспедицию! В Тулузе тогда как раз много смеялись над злоключениями одного сеньора из Гаскони, которого во время путешествия захватили в плен арабы. Правда, король Франции сразу же выкупил его у берберииского султана, но, когда сеньор вернулся, все увидели, что он сильно похудел в плену, да и сам он не скрывал, что там ему пришлось несладко.

Но Куасси-Ба все еще немного пугал Анжелику. Каждый раз, когда этот черный гигант с блестящими, как эмаль, белками появлялся перед ней, она с трудом преодолевала страх. А ведь выглядел он таким добродушным. Куасси-Ба всюду следовал за графом де Пейраком, и это он охранял вход в таинственные комнаты во флигеле. Граф уединялся там каждый вечер, а иногда даже и днем. Анжелика не сомневалась, что именно там, за этой запертой дверью, находились те реторты и колбы, о которых рассказывал кормилице Энрико. Ее разбирало любопытство, ей очень хотелось проникнуть туда, но она не осмеливалась. Эту тайную сторону жизни ее необычного мужа помог Анжелике раскрыть один из гостей Отеля Веселой Науки.

Глава 15

Незнакомец был весь в пыли — он путешествовал верхом и сейчас ехал из Лиона, через Ним.

Это был человек лет тридцати пяти, довольно высокого роста. Сначала он заговорил по-итальянски, потом перешел на латинский язык, который Анжелика понимала с трудом, и, наконец, на немецкий.

Именно на этом языке, столь хорошо знакомом Анжелике граф де Пейрак представил ей гостя.

— Профессор Берналли из Женевы. Профессор оказал мне большую честь, приехав обсудить со мной кое-какие научные проблемы, по поводу которых мы в течение долгих лет вели с ним оживленную переписку.

Гость с чисто итальянской галантностью склонился перед Анжеликой, рассыпаясь в извинениях. О, своими отвлеченными рассуждениями и формулами он наверняка наведет тоску на такую очаровательную даму, которую, естественно, должны занимать предметы менее серьезные.

Но Анжелика, отчасти из бравады, отчасти из любопытства, попросила разрешения присутствовать при их беседе. Однако, чтобы не показаться нескромной, она села в уголке, у высокого раскрытого окна, выходившего во двор.

Был морозный, солнечный зимний день. Со двора тянуло дымом от медных жаровен, вокруг которых грелись слуги.

Анжелика сидела с вышиванием в руках, прислушиваясь к разговору мужчин, которые устроились друг против друга у камина, где потрескивали дрова.

Сначала речь шла о каких-то совершенно неизвестных Анжелике лицах — об английском философе Бэконе, о французе Декарте и о французском зодчем Блонделе, которого оба собеседника упоминали с негодованием, так как, по их словам, он не признавал теории Галилея, считая ее бесплодным парадоксом.