Куйбышев - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

Через полтора месяца Куйбышев представляет в ЦК первый доклад. Пока только по двадцати восьми московским трестам. Положение весьма неважное. Из 137 ведущих работников пятьдесят три в дореволюционное время были владельцами, управляющими или старшими служащими этих же трестов. Много людей, случайно занесенных ветрами революции. Среди хозяйственников-коммунистов в этих объединениях лишь трое с высшим образованием. Еще одно подтверждение крайней важности быстрой перегруппировки сил. Формула Ленина: «Гвоздь положения — в людях»!

Сначала Политбюро, затем XII съезд партии обязывает комиссию Куйбышева свою деятельность продолжить. Покуда для всех 439 трестов страны не подберет директоров и членов правлений, способных поднять, двинуть дело. Крепенький орешек и далеко не единственный для Валериана Куйбышева. В год работы в ЦК.

Еще обязательные для Куйбышева — при всех занятиях — поездки по городам и весям. Губернии Иваново-Вознесенская, Екатеринбургская, в который раз Самарская. Чуть-чуть не состоялось и новое свидание с Астраханским краем. Никто другой — сам Валериан Владимирович помешал. В канун отъезда решил, нет, лучше Сергей Миронович! Астраханским большевикам он друг особенно близкий, дорогой. От него психологически легче принять неодобрение, строгость, меры крутые. По всему судя, сейчас этого не избежать… Недолгий разговор по телефону, и Киров с берегов Каспия на целый месяц отправляется в устье Волги.

Совсем особняком поездка Куйбышева в Грузию. Другого сорта испытание. Такта национального. Архичувствительного.

Небольшая предыстория.

Руководящая верхушка Коммунистической партии Грузии — Буду Мдивани, Окуджава, Цинцадзе, Думбадзе — упрямо воспротивилась образованию Закавказской федерации. Всякому сближению народов Азербайджана, Армении, Грузии. Правдами и неправдами требовала сохранения в каждой республике своей армии, своей валюты, своей внешней торговли, партийной автономии. Расчет не слишком хитрый — использовать выгоды географического положения Грузии, поскольку батумский морской порт имел важное значение для торговли с Западом, а в тифлисском железнодорожном узле были заинтересованы все республики.

После долгих объяснений, увещеваний недостойные домогательства были отвергнуты. Грузия высказалась за братство — за федерацию. «Будисты» — так острые на язык тифлисцы немедля окрестили группу Буду Мдивани — демонстративно подали в отставку. Вовсе освободившись от полезных занятий, принялись обливать грязью, поносить Закавказский крайком партии, Орджоникидзе, Кирова.

Двадцать четвертого ноября двадцать второго года Секретариат ЦК РКП (б) назначил комиссию Феликса Дзержинского, для того чтобы установить прочный мир в Компартии Грузии.

«Комиссия выезжала в Тифлис, — сказано в строгих, беспристрастных записках секретаря Совнаркома Лидии Фотиевой. — Она закончила работу в декабре, и Ф. Э. Дзержинский доложил о результатах Владимиру Ильичу еще до его заболевания. Все это дело крайне тяжело повлияло на Владимира Ильича…

24 января Владимир Ильич вызвал меня и дал поручение запросить… материалы по «грузинскому вопросу»… Владимир Ильич добавил, что это нужно ему для партийного съезда…

14 февраля. Вечером Владимир Ильич вызвал меня снова. Затруднялся речью, видимо устал. Говорил опять по трем пунктам своих поручений. Особенно подробно — по тому, который его всех больше волновал, то есть по «грузинскому вопросу». Просил поторопиться. Дал некоторые дополнительные указания.

В следующие дни Владимир Ильич чувствовал себя плохо. Никого не вызывал. Хотел читать, но врачи отсоветовали…»

В субботу, третьего марта, Фотиева передает Ленину заключение о материалах комиссии Дзержинского. Непоправимо поздно. Ильича хватает только на то, чтобы продиктовать короткое письмо Махарадзе и Мдивани. Последнее его деловое письмо.

Теперь все берут на себя «проштрафившиеся» Серго Орджоникидзе и Феликс Дзержинский. Уговаривают, настаивают. Политбюро соглашается снова вернуться к «грузинскому конфликту». В Тифлис отправляется новая комиссия — Валериана Куйбышева. Умел же в Туркестане, Бухаре.

Кое-что Валериану Владимировичу достаточно знакомо. Сложная политическая обстановка, своеобразная социальная структура. Требование Ильича в первой телеграмме грузинскому Ревкому — избегать шаблона, держаться умелой гибкой тактики, идти на уступки национальной интеллигенции. Еще уйма тифлисских особенностей. Может быть, самая существенная — Буду Мдивани, Котэ Цинцадзе, особенно сотрудничающий с ними Филипп Махарадзе из большевиков-ветеранов. На Кавказе их привыкли считать солидными марксистами.

Житейская мудрость простая — свежим глазом видно больше. Только черное не становится белым. Того, что не существует, никогда не было, самая придирчивая проверка не в состоянии обнаружить. А во всем, что касается политики, национальных дел, Куйбышев, вся комиссия в полном согласии становятся на сторону Заккрайкома.

После выступления Валериана Владимировича на городском тифлисском собрании ответственных работников все «будисты» изъявляют желание поставить свои подписи под мирным соглашением. Вроде бы недвусмысленно: «Федерация Закавказских республик признается как необходимая форма обеспечения национального мира на Кавказе и урегулирования междунациональных и международных отношений».

Еще римский историк Саллюстий писал: «Стоя, он говорит одно, а сидя — другое». Заранее, за две тысячи лет, предугадал, как поведет себя группа Мдивани. Накануне республиканского съезда коммунистов, когда теплится надежда, что удастся сыграть на стремлении Куйбышева восстановить единство в руководстве Грузии, говорят: «Да, без федерации нельзя. Невозможно!..» После провала на съезде — делегаты напрочь отказывают в голосах — вопль, стенания: «Нет, нет, нет! Никакой Федерации! Грузии — независимость!»

Мера ответная, беспощадная. По сговору предварительному, взаимному оба председателя «грузинских» комиссий Куйбышев и Дзержинский, главный «виновник» Орджоникидзе сообща оказывают крайнее давление на Секретариат ЦК. Принимается под их нажимом решение: пригласить на XII съезд РКП(б) Мдивани, Махарадзе, еще кого-нибудь из их группы.

Умелые трибуны, привычные к любым аудиториям, Мдивани, Цинцадзе, Махарадзе выступают по нескольку раз. На пленарных заседаниях съезда, в секции по национальному вопросу. Никакого регламента, никаких ограничений. Вольно описывают «злые козни» Орджоникидзе. Никак не разгаданные Дзержинским и Куйбышевым. А делегаты все настойчивее: «Как умудрились вы, называющие себя старыми марксистами, кое в чем переплюнуть царского наместника? Как угораздило вас издать декрет о «регулировании населения Тифлиса», неприкрыто направленный против армян и азербайджанцев? Ради чего запретили денежные знаки Советской России, соседних Азербайджана и Армении?»

Чашу приходится испить до дна. Из всех участников съезда лишь Троцкий с Бухариным и Раковским высказывают свои симпатии «будистам». Троцкий — в выражениях весьма категорических. Националистический душок ему вполне по вкусу. Бухарин и Раковский — со множеством оговорок.

Вскоре опомнится и большая часть «будистов», Филипп Махарадзе первым. Только Мдивани, Цинцадзе, Окуджава предпочтут укрепить союз с Троцким. Покатятся по наклонной… Это уже за пределами первой поездки Куйбышева в Грузию.

= 28 =

Просто сообщение Российского телеграфного агентства, прочитанное в газете «Заря Востока» за среду, шестого февраля 1924 года:

«Москва. На открывшемся Всесоюзном совещании Рабкрина и Центральной Контрольной Комиссии тов. Куйбышев сказал, что в основу работы положена мысль товарища Ленина о государственном аппарате, построенном в качестве главного орудия смычки между рабочим