Академия Последних - Кира Стрельникова

и все заволакивает темнота, непроницаемая, почти осязаемая, такая плотная, что ее можно потрогать руками или резать ножом. Только вот образы были размытыми, и лицо Талла так и не увидела, зато теперь она знала имя. Балира. Ее мать. Ведьма, отдавшая любовь не тому, и потерявшая все, даже жизнь и своего ребенка. Губы девушки скривила усмешка, а из горла вырвалось сухое рыдание. Император знал, кто ее мать. Знал, что в ней течет кровь ведьмы. Знал, что даже если дар не передался, она все равно та, кто есть. И за предательство Природа будет мстить… И поручил ей это задание, сделать амулет против ведьмы. Такой же, как ее мать, как могла бы быть и сама Талла.

Некромантка медленно выпрямилась, села, сгорбившись и рассматривая руки в перчатках. Потом встала, постояла, глядя перед собой невидящим взглядом, потянулась к плащу и закуталась в него, низко надвинув капюшон. В оконце пробивался серый свет, знаменуя наступление нового дня, и стоило вернуться в Академию. А там хорошенько обдумать, как поступить дальше. И как быть с Императором, который ее предал, но ждет, что Талла преподнесет ему сны ведьмы на блюдечке. По губам некромантки скользнула нехорошая усмешка: она не боялась. Все равно ее ждет смерть, больше терять нечего. А что касается пыток, Талла знала, как можно оборвать нить собственной жизни в любой момент. Как и любой уважающий себя некромант.

В небольшом зале собралось около пятнадцати человек – преподаватели Академии. Некоторые из них работали здесь всю жизнь, а некоторые пришли недавно, пройдя войну и зная не понаслышке о некромантах и способах борьбы с ними. Ректор, скрестив руки на груди, хмуро обвел всех мрачным взглядом.

– Я получил вести из столицы, – произнес он негромко. – Император скорым маршем идет к Академии в обход столицы.

В зале прошелестел шепоток, все переглянулись с плохо скрываемой тревогой.

– Сведения точные? – осторожно переспросил кто-то из преподавателей.

– Да, – кивнул Риггер. – Нужно отправиться на разведку, чтобы понять, насколько они далеко и как быстро передвигаются. И предупредить жителей города на берегу и окрестных деревень, чтобы уходили.

– Армия его величества ничего не сможет сделать? – тихо спросила госпожа Шергис, нервно сжав руки в перчатках.

Ректор коротко покачал головой и продолжил:

– Думаю, большой отряд нет смысла отправлять, поэтому отправлюсь…

– Я, – перебил его мастер Бронс, взглянув исподлобья.

Риггер запнулся, с недоумением посмотрел на него.

– Я помню, что вы воевали, господин Бронс, но за Академией надо будет присмотреть…

– И поэтому вы останетесь здесь, а я отправлюсь на разведку, – снова не дал ему договорить мастер Бронс и встал. – Если пропаду я, ничего страшного не произойдет. А вы – ректор, и ваше присутствие требуется здесь. Так что, не обсуждается. Я пойду.

Несколько мгновений Риггер сверлил его пристальным взглядом чуть прищуренных глаз, потом медленно, с явной неохотой кивнул.

– Что ж, – проговорил он, наконец. – Вижу, вас не переубедить. Даю вам четыре дня, думаю, этого хватит, чтобы собрать нужные сведения. Зайдите ко мне после занятий, я дам вам необходимые амулеты. Всем спасибо, идите, готовьтесь к празднику, – на его губах появилась кривоватая улыбка. – И попрошу не разглашать эти сведения, я не хочу паники раньше времени и портить веселье ребятам, – чуть тише добавил он. – Потом… скажем.

Спорить никто не стал, хотя и радоваться Перелому тоже вряд ли получится с такими вестями. Преподаватели, тихо переговариваясь, разошлись, и остались только мастер Бронс и Риггер. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Даррейт коротко поклонился и, развернувшись, направился к двери.

– Бронс, – настиг его ровный голос ректора у самого выхода. – Лучше тебе вернуться за эти четыре дня.

Мужчина оглянулся через плечо, хмыкнул, смерив Риггера взглядом.

– А это уж как получится, – невозмутимо ответил он. – Может, и вернусь.

После чего вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ректор же, устало вздохнув, потер переносицу, прикрыв глаза, и спустя некоторое время тоже вышел из зала. Может, имеет смысл сходить в город на танцы, развеяться и хоть чуть-чуть отодвинуть весь тот ворох проблем, навалившийся в последние дни на его плечи. Жаль только, что Рианора не составит ему компанию, с ней бы точно получилось отвлечься.

Метка запульсировала, когда Талла была на полпути к воротам. Губы девушки скривила усмешка: ну кто бы сомневался. Свернув в какой-то полутемный переулок, она прислонилась к стене, достала плоский, с неровными краями камень матового черного цвета и нарисовала на нем несколько знаков. Они вспыхнули фиолетовым, и на камне проступило смутное изображение Императора. И он был очень, очень недоволен, судя по нахмуренным бровям и мрачному огню в глазах. Да только Талла не боялась. Нечего ей уже бояться.

– Как это понимать? – без лишних предисловий сквозь зубы процедил Император. – Талла?!

– Вы знали, что моя мать – ведьма, – тихо произнесла девушка вместо объяснений. – И знали, чем мне грозит амулет против такой же. И ничего не сказали.

На мгновение на лице Императора проступила досада, но тут же исчезла.

– Талла, девочка, ничего страшного нет, – заговорил он тоном ниже, с непривычными мягкими нотками. – Я знаю, как избавить тебя от этого проклятия дара, не волнуйся. Ты только…

– А я знаю, что жить мне осталось не так уж много, – крайне невежливо перебила Талла, глядя в глаза этому человеку. – Подобное проклятие не снимается, это я тоже знаю.

– У тебя устаревшие сведения, дорогая моя, – снисходительно усмехнулся Император. – Мои люди давно интересовались этим вопросом и нашли ответ. Так что тебе всего лишь надо выполнить мою просьбу, о которой я тебе говорил. И никакого проклятия больше не будет.

Всего лишь на один миг Талла позволила себе помечтать… А потом жестко запретила поддаваться. Она больше не верила Императору, иначе бы он предупредил ее, сказал и сразу помог избежать такой страшной платы. Он же промолчал. Значит, никакого избавления нет, и все эти красивые слова только для того, чтобы она сделала то, чего не может он сам. Девушка едва сдержала торжествующую усмешку. Без нее Император не сможет добраться до снов ведьмы, иначе бы не настаивал так именно на помощи Таллы.

– Хорошо, – ровным голосом ответила она, стараясь не выдать эмоций. – Я сделаю, как вы просите, мой господин.

– В следующую ночь, не в эту, – поправил он. – В эту я буду немного занят.

Талла молча склонила голову, а потом все же произнесла:

– Мне пора идти в Академию, иначе возникнут подозрения.

– Иди, – милостиво кивнул Император.

Некромантка провела ладонью в перчатке по камню, и изображение исчезло. После чего продолжила путь, вернувшись в Академию незамеченной. Но едва за ней закрылась дверь ее комнаты, как раздался стук. Талла вздрогнула, беспокойство кольнуло сердце, но из коридора послышался приглушенный голос проводника:

– Талла? Ты еще спишь? Пойдешь на завтрак? Сегодня занятий не будет в честь праздника.

Она опустилась на стул, задумавшись ненадолго, а потом, решившись, ответила:

– Нет, не пойду, я не очень хорошо себя чувствую. Можешь кое-что сделать для меня?

Утром Мирания с трудом разлепила глаза, не сразу осознав, что сегодня выходной в честь праздника, поэтому она и проснулась сама, а не от сигнала подъема. В последнее время ее сон был беспокойным и тяжелым, мысли не покидали даже ночью, врываясь в сны сумбурными видениями. Она прекрасно понимала,