Лицо из зеркального коридора - Марьяна Романова

Через неделю к ней дети приехали – только и те почему-то не ей верили, а врачу. Разговаривали с матерью в той же раздражающей, сочувственно ласковой интонации. Она в итоге совсем в себе замкнулась – обиделась на весь мир, на людей, которые ей верить не хотели.

А что с младенцем случилось, с Сереженькой, никто не знает. Долгие годы еще об этой истории в округе судачили. Ведь не только сошедшая с ума женщина его видела, но и соседи ее, и те тоже готовы были подтвердить, что ребенок был странным, с желтыми глазами рыси. Даже телевизионщики приезжали, потом вышел сопровождаемый зловещей музыкой сюжет – туману напустили, а до правды не докопались. Но намекали, что в Дом ребенка за Сереженькой специальный бронированный автомобиль приезжал – забрали его вооруженные люди в штатском, а куда и зачем увезли – никому неведомо.

Женщина же та так и закончила свои дни в сумасшедшем доме – впрочем, немного этих дней ей было отведено. Укус так и не зажил, по телу распространилась инфекция. Температуру сбить врачи так и не смогли – она заживо варилась в собственной горячей крови. В последние часы всё больше бредила – уже и успокоительные лекарства ей были не нужны.

…В следующие несколько дней у меня было много работы. Ольга продолжала являться в мои сны, я даже немного привык к ней. Днем на мысли подобного рода просто не оставалось времени.

Мой телефон раскалился – бывает такое, ты словно понадобился всем одновременно. В основном, конечно, привороты – зачем еще нужен чужой широкий угол зрения, как не для удовлетворения своих страстишек?

Так, ничего интересного, унылая поденщина.

Но один обряд стоил того, чтобы остановить на нем внимание поподробнее.

Все начиналось как обычно. Пришла печальная женщина, она еще разуться не успела, а я уже понимал, что попросит мужа в семью вернуть – так и вышло.

– Мы вместе почти двадцать лет, двое детей, студенты. Последние годы как-то все разладилось, близости у нас давно не было, ссорились часто. Накалилась атмосфера в семье, – рассказывала она, смешно дуя на чай, который я для нее заварил.

Она была похожа на купчиху со старинной картины – такая монументальная, сытая, пышная, с усиками над верхней губой и блестящими, как сочные черносливины, глазами. Этакая баба-пожирательница, домашняя тиранша. Со мной она говорила тихо, но даже по отдельным звукам был виден потенциал этого голоса – я ясно представлял, как она орет на домашних за всякие мелкие провинности.

– Я думала, дети начнут учиться, уедут, постепенно и наладим всё… Я не хотела, чтобы он уходил. И он говорил мне, что скучает по тому времени, как раньше у нас было. Мы ведь счастливой семьей были, и куда делось всё? Вот только недавно рассматривали с ним фотки наши свадебные. Разбирали коробки с документами, наткнулись. И на один вечер прошлое как будто бы вернулось – столько всего хорошего вспомнили… Я подумала, ну всё, кризис позади остался, выплывать начинаем… И вот дети уехали – оба в общежитии живут, в другом городе учатся… А он взял и ушел к секретарше своей. Оказывается, уже шесть лет они за моей спиной миловались…

Глаза ее сверкнули, как у кошки, которая увидела бабочку на стене. И дотянуться не может, и ясно представляет, как растерзала бы ее, как хрустнули бы на зубах ее лапки и крылышки, будь побольше длина кошачьего прыжка.

– Вы не готовы отпустить? – понимающе кивнул я.

– Не готова, – согласилась женщина. – Можете сделать так, чтобы он намертво ко мне привязался, а к той сучке больше на порог не показывался?

Я рассказал ей об условиях – она не удивилась, кто-то ее уже предупредил, что мои услуги стоят недешево. Она пыталась вылить на меня еще какие-то подробности, которые имели больше отношения к ее переживаниям, чем к событийному ряду, и я решительно свернул разговор и выпроводил ее за дверь.

Дождавшись подходящей пятницы, я отправился на свое новое рабочее кладбище, а надо сказать отдельно, что поиск этого места был самым трудным этапом моего утверждения в Москве. У каждого кладбища своя энергетика. Даже если умеешь с мертвыми разговаривать, не на каждом кладбище получится с ними в контакт войти. Вот, например, Донское – красивейшее, много плачущих каменных ангелов, красивые барельефы и заросшие мхом старинные памятники – только вот слишком много здесь туристов и праздношатающихся, атмосфера как в музее, не пробить эту пелену, не достучаться.

Я много кладбищ обошел, но в черте города так и не обнаружил подходящего. Работая у Колдуна, я ходил на местное сельское, старое, полузаброшенное – там ни ворот запирающихся, ни сторожа, ходи-броди сколько хочешь, хоть всю ночь до рассвета. Здесь же мне постоянно приходилось оглядываться и думать о безопасности – я не мог полностью раствориться в мрачной моей работе. Всегда был начеку и хоть краешком сознания оставался в привычной реальности – не заметил ли кто-то меня, не проснулся ли сторож, нет ли рядом чужих. В крупных городах проблема пространства встает даже в тех местах, где время остановилось, а Смерть открыла свои врата.

В итоге нужное место я обнаружил почти в ста километрах от города, между Москвой и Тверью. Несколько недель на поиски ушло – я просто садился в первую попавшуюся электричку, выходил где попало и шатался по окрестностям, высматривая и прислушиваясь к себе. И вот наткнулся на деревеньку небольшую, в которой был старый храм на берегу реки, а у его выбеленных стен – особенная атмосфера близости черты, которую я искал. Глазами этого не увидишь, можно почуять только, если сердце твое энергиям Смерти открыто.

Кладбище не охранялось. Конечно, близость дороги немного разочаровывала, с другой стороны, много ли на сельских дорогах бродяг по ночам?

На нём я и остановил свой выбор, сюда и приезжал несколько раз в неделю на последней электричке и оставался до утра. У меня был дар оставаться незаметным для окружающих – я умел перемещаться в пространстве так, что никто не обращал на меня внимание, не задерживал взгляд на моем лице, не запоминал меня. Идеальный преступник, «серый человек», которого никто никогда не сможет опознать.

Для приворота «Черное венчание» необходимо найти могилу супругов, имена которых совпадают с именами тех, чьи судьбы я связывал в мире незримом. Обычно это нетрудно. Бредешь по кладбищенским дорожкам, ноги сами тебя ведут, впадаешь в какое-то полутрансовое состояние и в итоге оказываешься на нужной могиле.

Но в тот раз что-то пошло не так. Женщину, мою заказчицу, звали Ниной, а мужа ее Алексеем.