Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло - Сергей Кремлев

В 1500 году, после того, как Иван III раздал новгородские церковные земли детям боярским, он пришёл к мысли, как сообщает Карамзин, что «духовенству, и в особенности инокам (т. е. монахам. – С.К.), непристойно владеть бесчисленными сёлами и деревнями, которые возлагали на них множество мирских забот». Митрополит Симон от этой идеи в восторг не пришёл и после проведения Собора русской церкви в послании великому князю сослался на давность обычая святителям и монастырям «держать грады, власти (волости. – С.К.) и сёла».

В 1503 году на церковном соборе, когда Нил Сорский и заволжские старцы поддержали предложение Ивана III о передаче церковных земель под юрисдикцию великого князя, возникла полемика между Нилом и Иосифом Волоцким. В результате «иосифляне» одержали верх, но не по причине силы аргументов, а в силу корыстных мотивов, движущих иерархами. В то же время Иосиф Волоцкий выступил с теорией божественного происхождения великокняжеской власти, что не могло не получить поддержки Ивана III.

На этой точке бифуркации русской истории – церковных соборах 1500 и 1503 года, не акцентировала внимание даже советская антирелигиозная пропаганда, не говоря уже об историках, а зря. Значение этой точки объективно велико как в чисто историческом, так и в «знаковом» отношении.

В период становления Киевской Руси принятие христианства в его наиболее неизвращённой – православной, трактовке сыграло выдающуюся роль в централизации Руси.

В период монгольского владычества русская православная церковь сыграла выдающуюся роль в сохранении и развитии идеи единства Русской земли…

Теперь же, когда церковь начинала терять авторитет из-за мирских пороков немалой части духовенства, принятие русской церковью идей «нестяжателя» Нила Сорского и неизменное следование этой идее, могло бы сказаться на развитии Руси самым великим и благотворным образом.

«Иосифляне» стремились к примату церкви над государством, они активно и, как правило, негативно, вмешивались в дела светской власти. А «нестяжатели», следуя заповедям Христа, считали, что Богу – богово, а Кесарю – кесарево, и полностью отдавали приоритет в мирских делах светским владыкам.

Поняв это, несложно ответить на вопрос: «Что было бы, если бы в последующие века русская церковь стала церковью Нила Сорского?» В этом гипотетическом случае русская церковь, оказавшаяся в начале XVI века на собственном историческом распутье, из века в век усиливала бы своё духовное влияние на общество – единственная из всех европейских церквей.

А это вынуждало бы считаться с законами нравственности и светскую власть, заставляя её думать и об интересах Отечества, и об интересах и правах народа, составляющего Отечество… Русская история могла бы разворачиваться человечнее, чище, умнее, эффективнее… В ней, например, не было бы того сильного обскурантизма – неприятия идей науки и европейской культуры, которым допетровская Русь была так сильно проникнута именно из-за негативного влияния церкви.

А как усилила бы мощь государства передача в казну церковных богатств!

И если русский народ в великую эпоху Ивана III Великого свой исторический экзамен выдержал с честью, то русская церковь, став «иосифлянской», свой исторический экзамен провалила.

Русский народ во главе с Иваном III Великим смог не только не упустить представившиеся ему исторические возможности развития, но и сам создавал такие возможности, в свою очередь используя их сполна… В результате Русь пошла по пути ко всё большему возвышению.

Церковь же, поставив во главе себя идеи «иосифлян», а не Нила Сорского, пошла по пути мирского стяжательства, интриг и всё большей утраты духовного авторитета в развивающемся русском обществе.

Русь со времени Ивана Великого, несмотря на все будущие испытания, лишь прогрессировала.

Русская церковь со времени ровесника Ивана Великого – Иосифа Волоцкого, несмотря на ряд крупных и в будущем заслуг перед Русью, лишь деградировала, уронив свой авторитет в народе к 1917 году почти до ноля.

С 1472 года Иван III Васильевич был женат на Зое (Софье) Палеолог, от которой имел пять сыновей: Василия, Юрия, Дмитрия, Семёна, Андрея, и трёх дочерей – в том числе Елену, выданную замуж за великого князя литовского Александра (брак имел «дипломатический» характер).

После захвата турками Константинополя в 1453 году и гибели на его стенах императора Константина IX Палеолога, его племянницу Зою Палеолог приютил папа римский Павел II. На руку принцессы-бесприданницы, живущей на скромную папскую пенсию, в Европе особых охотников не было. В Москве же, задумывавшейся о принятии на себя роли «третьего Рима», наследницы Византии, кандидатура Зои Палеолог как жены овдовевшего Ивана рассматривалась не без интереса. Митрополит Филипп опасался, правда, что Зоя принесёт с собой византийскую идею полного подчинения церкви светской власти, да и наметившаяся активность Павла II, сватавшего Зою Ивану, церковных иерархов тоже тревожила. Тем не менее, в 1469 году начались переговоры, закончившиеся приездом Зои в Москву 12 ноября 1472 года и венчанием в Успенском соборе.

Павел II рассчитывал, что Зоя, жившая в Риме под опекой папского престола с 5 лет, станет в Москве проводником его влияния, но вышло прямо наоборот – 24-лентняя Софья Палеолог ощутила себя в Москве полномочной наследницей государей тысячелетней православной Византии, передающей своему супругу все державные и духовные права византийских императоров. Влияние Софьи на Ивана в этом отношении отмечали все современники – после женитьбы он стал величественнее, требовал к себе больших знаков внешнего почитания, что Софьей поощрялось. Фактор Зои-Софьи Палеолог, умершей в 1503 году, – интересный феномен русской истории.

Коснувшись династических коллизий, следует также отметить, что первый наследник великого стола – по сути, почти трона, Иван Молодой умер в 1490 году, и Иван III объявил наследником его сына – 7-летнего внука Дмитрия.

При дворе сразу же возникли две группировки – одна была сторонницей Дмитрия, вторая – Василия, старшего сына Ивана от Софьи. Если ранее конфликты власти на Руси носили княжеско-удельный характер, то теперь они становились дворцовыми. Что ж, и это свидетельствовало об определённом общественном прогрессе…

Интриги партии Дмитрия привели к ожесточению Ивана III против Василия и Софьи, и 4 февраля 1498 году Иван III в Успенском соборе венчал внука на царство шапкой и бармами Владимира Мономаха по византийскому обряду (позднее чин венчания использовался при разработке церемонии венчания Ивана Грозного).

Стать царём всея Руси Дмитрию, однако, не пришлось – в 1499 году выяснилось, что Василий и Софья стали жертвами интриги, и Дмитрий «Внук» с матерью были удалены от двора и позднее содержались под арестом. Василий же был объявлен великим князем Владимирским и Московским и всея Руси самодержцем.

Иван III Великий был личностно незауряден и внутренне, и внешне – высокий, худощавый, подтянутый, он имел столь грозный взгляд, что женщины от него падали в обморок. Недаром некоторые иностранцы называли его «Грозным». Однако наиболее незауряден Иван III был как историческая фигура. Он послужил своей стране и народу так, как мало кто из мировых владык – недаром Карамзин писал, что он «есть Герой не только Российской, но и Всемирной Истории».

Тот же Карамзин рассматривал деятельность Ивана III на фоне общемировых событий, когда «политика сделалась хитрее, давновиднее, многосложнее», и когда «при заключении государственных договоров министры смотрели на географические чертежи и вычисляли торговые прибытки».

Карамзин писал: «Иоанн, рождённый и воспитанный данником степной Орды (Василием Тёмным. – С.К.), подобной нынешним киргизским, сделался одним из знаменитейших государей в Европе, чтимый, ласкаемый от Рима до Царьграда, Вены и Копенгагена, не уступая первенства ни императорам, ни гордым султанам; … принимал союзы, но с условием ясной пользы для России; искал орудий для собственных замыслов и не служил никому орудием…

Что оставил миру Александр Македонский? – Славу. Иоанн оставил государство, удивительное пространством, сильное народами, ещё сильнейшее духом правления…».

Здесь ничего не преувеличено, однако Карамзин ошибался, утверждая, что Иван «без учения, без наставлений, руководствуемый только природным умом, дал себе мудрые правила в политике внешней и внутренней…» Иван III Великий (это прозвище он получил от европейских, к слову, историков XVI века) был действительно рождён «данником степной Орды» Василием Тёмным, но воспитан был Иван своим отцом и предшественником на великом московском столе как правитель, задачей которого являлось избавление от даннической зависимости, чего Иван Великий и добился.

«Академией» же государственного управления стало для Ивана привлечение его отцом к участию в государственных делах уже с детских лет.