Маршал Берия. Штрихи к биографии - Андрей Гусаров

К этим мерам относятся:

а) перевод в тюрьму с более жестким режимом, где сокращены часы сна и ухудшено содержание арестованного в смысле питания и других бытовых нужд;

б) помещение в одиночную камеру;

в) лишение прогулок, продуктовых передач и права чтения книг;

г) водворение в карцер сроком до 20 суток.

Примечание: в карцере, кроме привинченного к полу табурета и койки без постельных принадлежностей, другого оборудования не имеется; койка для сна предоставляется на 6 часов в сутки; заключенным, содержащимся в карцере, выдается на сутки только 300 гр. хлеба и кипяток и один раз в 3 дня горячая пища; курение в карцере запрещено. <…> В отношении изобличенных следствием шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа, которые нагло отказываются выдать своих сообщников и не дают показаний о своей преступной деятельности, органы МГБ, в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года, применяют меры физического воздействия…».

Все это по полной программе испытал на себе и сам Абакумов. По словам журналиста и историка Леонида Михайловича Млечина, «Абакумова пытали, держали на морозе и, в конце концов, превратили в инвалида». Заслуженный чекист и член «банды Берии» П. А. Судоплатов вспоминал об Абакумове: «Ему пришлось вынести невероятные страдания (он просидел три месяца в холодильнике в кандалах), но он нашел в себе силы не покориться палачам». Ирония судьбы: палач не покорился своим палачам.

Из справки начальника санчасти Лефортовской тюрьмы МГБ СССР: «Заключенный № 15 (Абакумов. – А. Г.) еле стоит на ногах, передвигается с посторонней помощью, жалуется на боли в сердце, слабость, головокружение… Бледен, губы и слизистые с цианотичным оттенком. При пальпации спины болезненность мышц в области межреберных промежутков… По состоянию здоровья нуждается в переводе из карцера в камеру».

И о чем он думал, сидя в «холодильнике», который сам в письме к Берии и Маленкову называет «страшилищем». Вспоминал, как приказывал пытать своих подследственных? Сам Абакумов утверждал, что даже не знал о многих пыточных приспособлениях, например таких, как камера с искусственным холодом, испробованная на несчастном экс-министре.

А может быть, Абакумов вспоминал, как приказал своему любимому следователю-садисту Комарову избивать известного специалиста по торпедам адмирала Леонида Георгиевича Гончарова, старого заслуженного человека?

Из протокола допроса Комарова в июне 1953 года.

«Вопрос: Комаров, вы вели следствие по делу вице-адмирала Гончарова, профессора, начальника кафедры Высшей военно-морской академии в Ленинграде? В чем он обвинялся?

Ответ: Гончаров был арестован по подозрения в том, что с 1917 года (!) до последнего времени являлся шпионом…

Вопрос: Гончаров дал признательные показания?

Ответ: Сперва он не признался. А когда Абакумов разрешил применить к нему физические меры воздействия – дал показания о вражеской работе против СССР и связи с английской разведкой. А затем почему-то отказался от прежних показаний, и тогда мы…

Вопрос: И вы продолжили истязать 63-летнего больного старика? <…> Чем вы избивали Гончарова?

Ответ: Резиновой палкой по мягким местам.

Вопрос: Вы показали, что к Гончарову применялись физические меры воздействия по распоряжению Абакумова. Уточните, когда Абакумов отдал такое распоряжение?

Ответ: Еще до ареста Абакумов сказал мне, что Гончарова нужно быстро „размотать“, им очень интересуются наверху».

Сфабрикованное уголовное дело против Абакумова шло трудно, а тут еще Хозяин по телефону угрожает заместителю министра госбезопасности Гоглидзе и требует: «Бить, бить, бить смертным боем…». Из тюрьмы Абакумов пишет Сталину письмо, которое вождь бережно укладывает в ящик своего письменного стола. Через три недели Иосиф Виссарионович требует протоколы допросов Абакумова. Копии, таков был порядок, отправили Маленкову и Берии. Бывшего министра все истязают, а он, как назло, не дает нужных показаний, например, на того же Берию или Жукова. Но Абакумов и не мог дать никаких показаний на Лаврентия Павловича – слишком далеки они были друг от друга. Да и с маршалом Жуковым уже было все известно, и нового ничего не намечалось.

Ко всему прочему, Сталин создал комиссию для проверки работы Министерства государственной безопасности – донос Рюмина на Абакумова касался работы МГБ. Состав комиссии традиционный – Берия, Маленков, Шкирятов и Игнатьев. С товарищем М. Ф. Шкирятовым мы до сего момента не встречались – он занимал посты в Комитете партийного контроля и активно боролся с «врагами народа» со стороны партии.

Ирония судьбы состоит в том, что расстреляли кровавого министра 19 декабря 1954 года как участника «банды Берия». Виновным Абакумов себя так и не признал, но ведь он и не был ни в чем виноват. Разве что в исполнении преступных приказов, исходивших от вождя всего прогрессивного человечества. Но вот что удивительно: кровавого палача Абакумова частично реабилитировали в 2000 году, а того же Меркулова, повинного в гораздо меньшем количестве смертей, – нет. Странная, конечно, предпочтительность.

Сталин воспользовался арестом Абакумова для начала кампании против Л. П. Берии. Следователь В. Н. Зайчиков в письме Хрущеву пересказывает слова Сталина, произнесенные в феврале 1953 года на заседании по делу Абакумова: «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его по настоянию Берии. Вскоре после назначения членам Политбюро стало ясно, что Абакумов – не на месте. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берию и не доверяю ему». Причем эти слова в письме указаны как точная цитата от первоисточника. Письмо следователя отправлено адресату 16 июля 1953 года и связано больше с уголовным делом против Лаврентия Павловича, поэтому его ценность невелика – Хрущеву с заговорщиками нужно было опорочить Берию любым способом и обвинить во всем, что только можно. Но если признать, что Сталин действительно так высказался об Абакумове, то обратим внимание на явное несоответствие между реальным положением вещей и словами вождя.

Смешно утверждать, что министра госбезопасности назначал кто-то, кроме самого И. В. Сталина, – это делал только Хозяин, и никто кроме него. Это подтверждает тот же Меркулов: «В 1943 году товарищ Сталин дал указание вновь выделить НКГБ из НКВД и назначил меня Наркомом Госбезопасности СССР». Ключевые слова здесь: «дал указание» и «назначил», и относятся они исключительно к вождю всех народов. В. Н. Меркулов подтверждает и выделение Сталиным в отдельное управление «СМЕРШа» и назначение туда Абакумова, который, как мы помним, часто, а в некоторые месяцы и каждодневно лично докладывал хозяину сводки о поведении и высказываниях командующих армиями и высших военачальников. Стало быть, слова «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия…» – ложь, причем откровенная. Всем известно, что тот, кто не вызывал больше доверия Хозяина, мирно покоился в безымянной общей могиле под стенами Донского монастыря.

Менять верного Меркулова на чужака Абакумова для Л. П. Берии вообще не имело никакого смысла, если не сказать больше – было опасно, ведь Лаврентий Павлович не мог контролировать человека Сталина. В своих покаянных письмах 1953 года В. Н. Меркулов упоминает о страхе Берии перед Абакумовым: «Берия, насколько я заметил, стал бояться Абакумова как огня». Не часто ли после ареста Берии все начали писать о том, что Лаврентий Павлович постоянно кого-то боялся: Вознесенского, Абакумова и т. д.? И можно ли тогда верить всем этим письмам? Ведь проблемы в СССР решались просто: написал нечто хорошее или нейтральное о Берии – и ты уже член «банды Берии».

Но вернемся к цитируемой реплике вождя, который говорит: «…членам Политбюро стало ясно, что Абакумов не на месте…». Но если Политбюро стало ясно, что Абакумов не тот человек, почему его сразу не заменили, а дали возможность раскрутить маховик послевоенных политических репрессий? Оставили в должности поработать, и ведь потрудился-то он на славу – сколько расстреляно в послевоенные годы! Одно Мингрельское дело чего стоит (о нем будет упомянуто далее).

Но в умах некоторых историков и журналистов засели две взаимоисключающие вещи. С одной стороны, утверждается, что Абакумов – человек Берии. С другой стороны, говорят о вражде Берии с Абакумовым – один пытался подсидеть второго. Но раз у Лаврентия Павловича должность выше, то подсиживал Виктор Семенович. Что-то очень долго он пытался сместить Берию – целых пять лет. Но так и не подсидел, не сместил. На это можно радостно воскликнуть: «Так Берия нанес по своему недругу сокрушительный удар!». Да, удар был столь сокрушительным, что Сталин вместо Абакумова поставил Игнатьева, человека, менее всего связанного с Л. П. Берией. От одного имени «Сталин» новый министр госбезопасности дрожал как осиновый лист и выполнял исключительно распоряжения вождя, и более никого!