Второй шанс - Kancstc

Ольга Дмитриевна по сравнению с тобой словно девчонка. А иногда, вот честное слово! Как будто младше Ульянки. Как такое может быть? Кто ты такой на самом деле?

Я задумался. А и правда, кто я такой? Шелуха облетела и истина стала ясна мне во всём своём безобразии. Говорить это было неприятно, но я решил быть честным с Алисой до конца:

– Неудачник. Такой неудачник, что на всемирном конкурсе неудачников я бы занял второе место.

– Почему второе? – удивилась Алиса.

– Потому что неудачник... – на этих словах меня реально перекосило. – За всю мою жизнь только один раз повезло. Выиграл в лотерею поездку в Совёнок. Хотя... При чём тут повезло! Просто понадобился такой...

– И много было этой всей жизни? – на этом вопросе Алиса попыталась изобразить равнодушие, но получилось у неё плохо. Впрочем, это уже не имело значения, ибо я не собирался ничего скрывать:

– Сорок лет.

– И ты правда один из тех самых Девяти неизвестных?

– Как выяснилось, да.

– Как выяснилось?

– Угу. Совершенно неожиданно.

– Бредятина.

– Да я и сам в трансе.

– Странное какое-то общество.

– Тайное! Даже его участники не знают что в нём состоят... Хотя, в этом есть своя логика. Судя по всему, должность писаря Книги судеб самая расходная.

– В смысле? – Алиса даже оживилась. А вот меня начала потихоньку захлёстывать депрессия:

– В прямом. Писари чаще прочих идут в расход. Так что жених я явно безперспективный.

– А мне не нужны перспективы. Мне нужен ты. Ладно, детали потом обсудим. Давай дальше рассказывай! Что не так с этим Совёнком?

– А всё не так. Это химера.

– Что?!

Я объяснил что такое химера.

– Значит... – сказала она медленно, но в голосе начали проскальзывать истеричные нотки, – Пионерский лагерь, которого нет, но мог бы быть... и все мы здесь тоже... нас нет, но могли бы быть... Значит я всё правильно поняла. Ты здесь один настоящий. Я ведь ещё позавчера... перед сном... думала и поняла. Я ведь не помню ничего до этого лагеря... ни маму, ни папу, ни Москву... знаю только, что они есть и всё. Знаю что мы с Ленкой дружим, но... Знаю и всё! А как, что... не помню! Словно не было этого. Ты просил не копаться, я не стала... Но знаешь, это обидно! Быть девочкой, которой нет и никогда не было!

Я потянулся через стол и сжал её кулачок в своей ладони.

– Всё совсем не так, – сказал я тихо.

– А как?

– Здесь все... идеальные, что ли. Вот я такой, каким был бы в четырнадцать – пятнадцать лет, если бы вообще не болел, всё что я умел когда-то я умею идеально... ну, может идеально, как если бы я тренировался для этого всю жизнь идеальным образом.

– Всё? – в глазах Два Че проступило удивление. Уже хорошо.

– Всё я не проверял, но на турнике я, например, никогда так не подтягивался, плаваю тоже лучше, чем в лучшие свои годы, рисую... да я никогда так не рисовал! Вот в фехтовании себя не проверял.

На последнем Алиса заметно оживилась:

– Фехтование? Рапира? Шпага? Самурайский меч?

– Ятаган! Я же орк!

– Пф! Снова эльфятник!

– А ты, кстати, о нём откуда знаешь?

– Ещё один такой вопрос, и я начну выдумывать!

Мы рассмеялись. Однако Алиса очень быстро вернула себе серьёзное состояние и заявила:

– Но это ничего не меняет в отношении меня. Меня никогда не было. Слепили невесть из чего и подсунули сюда. Специально для тебя. Для развлечения? Или что-то серьёзнее?

Я глубоко вздохнул. Я очень не хотел, чтобы Алиса ещё раз переживала собственную смерть, но сказать ей правду было необходимо:

– Тебя убили в октябре 93-его...

– Белый дом? – перебила она, сжав кулаки, да так, что костяшки пальцев побелели. И процедила сквозь сжатые зубы: – Нас предали!

– Нас всех предали... – ответил я тихо. – И в девяносто первом, и в девяносто третьем. И раньше.

– Ты можешь это исправить? – спросила она с надеждой.

– Мы всё исправим. И будет лучше чем прежде, – ответил я. И уточнил: – Ты что-то вспомнила?

Алиса в ответ только покачала головой:

– Только ощущения... Знаешь... – она шумно выдохнула, не в силах выразить обрушившиеся на неё эмоции. – А ещё я знаю... просто знаю... Белый дом, Москва...

Я снова пожал ей руку:

– Может и хорошо. Это не тот опыт, который стоит хранить.

– А ты что-то видел. Тогда, когда мы под гитару пели, – она не спрашивала, утверждала.

– Видел, – согласился я. – А ещё вспомнил, что ждёт Союз в ближайшее время. Какой сейчас год?

– Восемьдесят... чёрт! Я почему-то знаю, что восемьдесят какой-то... А