Груз небесный - Сергей Александрович Трахимёнок

– Наверное, не все.

На следующий день у Антипина возник новый спор с Рапаловым, по поводу подчасков. Оказалось, что так называемый главный объект будет принимать машины с грузами. Тот, кто ходил в стационарные караулы, знает, что одному человеку неудобно и даже невозможно одновременно проверять документы, груз и еще выполнять обязанности по «охране и обороне порученного поста».

На этот раз взвод, хотя и не вмешивался в споры старших по званию, был не на стороне Антипина… Личному составу плевать на то, сколько автоматов будет в караульном помещении, а вот с подчаском или без него нести службу на главном объекте – совсем другое дело… Если ставить подчаска из бодрствующей смены, а так, наверное, и придется делать, поскольку людей не хватает, то каждый будет находиться на посту вместо положенных двух часов – четыре…

Весь день и два следующих личный состав взвода копал ямы, врывал столбы, опутывал их колючей проволокой, разбрасывал «путанку» по внутреннему периметру охраняемой территории… Столбов и проволоки хватило, а вот с освещением, как всегда, «было напряженно». Территория главного объекта освещалась частями.

– Оно и лучше, – сказал на это старший прапорщик, – чтобы правильно осветить охраняемую территорию, нужно направить прожекторы на подходы к ней… Что толку вывешивать фонари внутри, только делать часовых видимыми в ночное время…

– Разбирается, – сказал Веригин Гвоздилину, который, несмотря на свое привилегированное положение и близость к начальству, работал наравне со всеми…

– Он в молодости не одну сотню караулов оттянул и не хуже Антипина знает, что к чему, – заявил Гвоздилин.

На территории главного караула Антипин приказал вырыть несколько окопчиков. Рапалов был против.

– Ты, Антипин, перестраховщик страшный, – сказал он, – я твою логику понимаю, ты тут целые сражения предвидишь, а я по своему опыту знаю, что ночью на твоих окопчиках часовые себе шею свернут.

– При бдительном несении службы не свернут, – возразил старший сержант.

– Смотри, – сказал Веригин Гвоздилину, – начальник твой все нам во вред делает.

– Не говори ерунды, все, что ты вкапывал и опутывал, достал он…

– Ну разумеется, – опять стал «разрабатывать» земляка Веригин, – а где же майор Конь?

– Майор Конь себя плохо чувствует.

– Абстиненция – вещь серьезная.

– На этот раз у него схватило сердце.

– Сердце – это еще серьезней, но всегда нужно смотреть в корень… Сердце – результат неумеренного употребления спиртного, а неумеренное употребление спиртного – результат спаивания Рапаловым своего начальника…

– Ну, здесь ты неправ, Рапалов никому в глотку насильно не заливает.

– А по-моему, заливает…

– Тогда почему он это делает?

– А хрен его знает, может, хочет, чтобы начальник под ногами меньше путался…

– Нет, – отверг этот довод Гвоздилин, – зачем это ему, все же на него свалится?

– Вот и я не пойму, зачем. В общем, не типичное поведение для прапорщика. Он вроде ищет себе дополнительной работы, дополнительных забот, а так не должно быть.

– Ты что, готовишься в милиции работать? – спросил неожиданно Гвоздилин. – Все подмечаешь…

– Да нет, – несколько стушевался Веригин, – просто я – человек с аналитическим складом ума.

– Нехороший ты человек, зема, – сказал Гвоздилин. – Тебе Рапалов помог в командировку попасть, а ты на него грязь льешь…

– Да не лью я ни на кого грязь, я, в отличие от тебя, вижу дальше собственного носа.

– И напрасно, не суй свой нос, куда тебя не просят.

– Ты что, мне угрожаешь?

– С чего ради?

– Да мне так кажется.

Слово за слово, и они поссорились и целый день не разговаривали. Потом Веригин заступил в очередной караул, а по возвращению подошел к земляку и сказал:

– Знаешь, Слав, я, наверное, был неправ.

– Стихами заговорил, – съехидничал Гвоздилин.

Но Веригин не обратил на ехидство земляка внимания.

– Твой Рапалов не такой уж плохой мужик. Ну посуди сам: нашел питание, доставка пищи в караулы лежит на нем, хотя он не должен этим заниматься, учебные заступления в караул – это тоже он придумал. Он заставил тебя проверить все полученные автоматы и организовал стрельбы, чтобы оружие было приведено к нормальному бою. Правда, он же порекомендовал в качестве караульного на главном объекте самое скверное помещение, самое отдаленное от поста, но я его в этом не обвиняю: каждый преследует свой интерес, а его интерес – это склад. Точно?

– Точно, – сказал Гвоздилин, не уловив тонкого яда в речах земляка и радуясь примирению, – как служба прошла?

– Да как обычно. От машин в глазах рябит, создается впечатление, что все вооружение с Запада сначала поступает к нам на главный объект, а потом идет дальше по назначению. Не лучше ли делать это без перевалки?

– Вопрос не ко мне, – сказал Гвоздилин, – я всего лишь мастер по ремонту стрелкового оружия.

– Слушай, мастер, а чего ты дурака валяешь и не ремонтируешь?

– Видимо, нет надобности… Ты опять начинаешь?

– Нет-нет, – произнес Веригин, – я уже все закончил. Мне просто тебя жаль… Специалист, а вынужден ходить дневальным по взводу.

– Так Сундук решил, – ответил Гвоздилин, – и правильно решил, если я понадоблюсь, то из роты, то есть взвода, меня можно тут же заменить, а из караула до смены нельзя… Понял, знаток воинских уставов?

– Понял, – сказал Веригин, решив остановиться в «разработке» земляка на этом, чтобы тот не почувствовал «сбора информации» и сдуру не поделился этим со старшим прапорщиком.

* * *

В знакомой дежурке я не увидел майора. Там находились мелькавший в окошке лейтенант и старлей с общевойсковыми эмблемами, пышными сталинскими усами, властным выражением лица, какое бывает у офицеров комендантских подразделений. В ладно сидящей на нем шинели, сапогах со вставками и огромной, сшитой по заказу фуражке он казался сошедшим со страниц пособий по строевой подготовке.

Лейтенант, кивнув на него, сказал: «Есть машина до Москвы, другой не будет, погружайтесь и езжайте…»

– А как же родственники? – спросил я. – Они где-то в дороге…

– Ничего не знаю, – ответил лейтенант, – приказ коменданта.

– Но мы же договорились с майором… до вечера…

– Ничего не знаю, – повторил лейтенант, давая понять, что не намерен дискутировать на эту тему.

– Пойдем, – вмешался в наш спор старлей, – машина ждет…

Делать было нечего. Майор, как и Шабанов, выпихнул меня с моим грузом с вверенного ему участка, чтобы не иметь лишних хлопот.

Пока шли к выходу из аэропорта, познакомились. Старлея звали Гошей, он был командиром роты комендантского полка. На улице нас ждали крытый тентом автомобиль и отделение крепких, как на подбор, ребят. Прямо на машине мы проехали в ангар, погрузили контейнер и выехали на трассу.

– Дорога скользкая, – сказал Гоша водителю, молодому парню в большой солдатской шапке, которая сидела на его голове, как на колу, – будь осторожнее…