Ползущие - Джон Ширли

11 декабря

– Ну и как твое расследование? – спросил Берт, когда они с Лэси вышли из машины. Они стояли на парковочной площадке жилого комплекса возле пляжа, где пытались найти для Лэси жилье поближе к Берту.

– Честно говоря, – понизила голос Лэси, – мне бы не хотелось говорить об этом, пока мы не окажемся где-нибудь в укромном месте.

Берт вздрогнул. Небо казалось бесцветным; пожалуй, его можно было назвать и серым с тонкой прослойкой облаков. Берт провел Лэси по деревянным ступенькам, имитирующим красное дерево, по темной от дождя дощатой набережной к офису управляющего.

Берт чувствовал некоторое оживление оттого, что ездил с Лэси, помогая ей подыскивать жилье. Конечно, это совсем не то что искать вместе с нею квартиру для них обоих, но все же очень похоже. Было в этом процессе что-то очень интимное.

На сером синтетическом коврике перед входом в офис управляющего скопилась недельная почта. Берт заглянул сквозь стеклянную панель сбоку от двери. Офис был пуст и выглядел заброшенным. А телефон, похоже, разобрали на запчасти.

С крыши послышался грохот.

– Кажется, на крыше кто-то есть, – пробормотала Лэси. Они отошли подальше, чтобы стала видна крыша. Берт узнал управляющего, парня с латинской внешностью, в комбинезоне, с седыми волосами и усами. Когда-то он был соседом Берта в его двухквартирном домике.

– Эй, Джейм! – закричал Берт, махая руками с крошечного зеленого прямоугольника, который исполнял здесь роль газона.

Джейм взглянул вниз без малейшего любопытства. Он что-то устанавливал на крыше, что-то вроде антенны.

– Что тебе нужно? – без выражения спросил он.

– У вас табличка, что есть свободное жилье. Эта леди хочет посмотреть.

– Она может снять любое. Двери свободных квартир… Ветер подхватил остальные слова, а морской гул стер их без следа. – Что?

– Они не заперты. Электричество подключено. Она может въезжать в любую квартиру, какую захочет.

– Что? А заявление? А цены?

– Заявления не надо. Таунхаус семь или восемь. Двенадцать сотен в месяц. Чек оставляйте в ящике. Вот и все. Я сейчас не могу говорить.

Берт и Лэси переглянулись, потом посмотрели на стоящего на крыше Джейма. Берт пожал плечами.

– Похоже, тебе есть где жить. Если, конечно, тебе понравится, но они все примерно одинаковые.

– Должно быть, тебе он здорово доверяет, даже не потребовал аванса. – И она удивленно покачала головой.

Берт снова пожал плечами, и они отправились к зданию искать свободные квартиры, но про себя Берт подумал: Я едва знаю этого парня.

Они обошли комплекс. От него крышу было видно намного лучше и другие крыши – тоже.

– Посмотри-ка туда, – пробормотала Лэси.

– Черт меня подери! – воскликнул Берт.

На всех крышах, которые были им видны, торчали самодельные антенны разных размеров и форм и разных конструкций. Некоторые были настоящими спутниковыми тарелками, но модифицированными, со странно переплетенными проводками. Другие – изготовлены из чего попало: горшков, крышек и даже из колпаков для колес. Какие-то приемники или передатчики, и все направлены в одну сторону, и ни один – в небо. По одному на каждой крыше.

– Берт, ты помнишь тот маленький электронный передатчик? – спросила Лэси, когда они все как следует рассмотрели. – Кажется, я видела такую штучку на крыше у управляющего, ее-то он как раз и устанавливал. Но было далеко, я не совсем уверена.

Берт оглянулся на здание комплекса.

– Он спускается.

– Правда? Отлично! Пошли!

– Лэси…

Но она уже быстро шагала, почти бежала назад, к дому, и значительно его опередила. Через несколько минут она была уже у здания и быстро карабкалась по алюминиевой лестнице, которая все еще стояла у стены. Когда по ней стал подниматься Берт, Лэси уже спускалась обратно.

– Смоемся поскорее, – прошипела она. – Мне надо выпить.

Они вернулись к машине, залезли внутрь и поехали к его дому.

– Ну что, он там? – спросил Берт. – Тот передатчик?

Она кивнула. – Там.

11 декабря, вечер

Адэр как раз выходила на улицу, собираясь пойти к Сизелле, но вдруг услышала из подвального этажа музыку. Музыку шестидесятых. Такую, как иногда слушали родители, выпив немного шабли. Почувствовав, как в ней шевельнулась надежда, Адэр обогнула дом и вышла на задний двор.

Теперь она стояла возле желтых квадратиков света из окон подвального этажа и смотрела вниз.

Там в комнате (мама называла ее гостиной, хотя у них в доме никто толком не знал, как должна выглядеть гостиная) стоял довольно потертый кожаный диван и кофейный столик с фотографией в рамочке, где папа и Кол позировали на палубе «Стрелка» – оба в подводном снаряжении, – и лежал вытертый персидский ковер, который подарила сестра мамы, Лэси. Именно на нем родители очень величественно исполняли танго под «Время любви».

Адэр помедлила, наблюдая, как танцуют родители.

В танце они приблизились к окну, почти прямо под Адэр, только внутри, кружась, проплыли мимо маленького бара, где стоял тот самый шнапс, и скрылись из виду. Секунд через двадцать появились снова, продолжая двигаться в такт музыке. Голова мамы лежала у отца на плече, и казалось, она чуть не плачет. А его лицо… Адэр не смогла прочесть его выражение.

Потом мама подняла лицо, залитое слезами и счастливое, навстречу отцу, и он поцеловал ее по-настоящему.

Адэр почувствовала, как ее одновременно охватило счастье и смущение от того, что она увидела, как родители целуются. Она отвела глаза и подумала: «Я ошиблась. У них все в порядке. Дело во мне».

Она уже почти отвернулась, чтобы уйти, но краешком глаза уловила резкое движение в подвальной комнате, ей даже показалось, что она услышала короткий резкий треск. Обернувшись назад, она успела заметить, что отец отводит руки от шеи мамы. Она обвисла у него на плече, голова ее неестественно свернулась набок. А он вроде как продолжал танцевать, волоча обмякшее тело мамы, и скрылся из поля зрения. У Адэр перехватило дыхание.

В следующее мгновение она бежала по траве к задней двери, ввалилась в нее, перепрыгивая через ступени, скатилась вниз, на ходу закричала, чтобы Кол вызвал «скорую», и… увидела мать и отца. Они обнимались и целовались, оба живые и здоровые. Мама освободилась из объятий и обернулась к Адэр. Глаза ее блестели от возбуждения, щеки раскраснелись.

– В чем дело, детка? Ты никогда не видела, как мы целуемся?

– Нет… Дело не… Я думала… думала. Мне послышалось, кто-то, типа, упал. Но, думаю, нет.

Они оба ей улыбались.

Мама выглядела так, как будто у нее на зубах надеты скобы. Разве у нее есть скобы? Хотя у взрослых они иногда бывают. Но нет. Адэр присмотрелась повнимательней, и металлический блеск во рту матери пропал. Они оба продолжали ей улыбаться и молчать. И Адэр, просто чтобы заставить их что-нибудь ей сказать, а может, следуя какому-то инстинкту, спросила: