Ползущие - Джон Ширли

– Оставайтесь на месте. Мы сейчас кого-нибудь пришлем.

– Нет-нет, пожалуйста, пошлите кого-нибудь в церковь.

– Разумеется, только оставайтесь на месте.

Связь прервалась, и Хелен повесила трубку. И тут ей пришло в голову, что ее не спросили, какая церковь и что там, были за люди. Но внезапно она ощутила, что боится перезванивать, хотя и сама не могла понять почему. Ладно, через несколько минут здесь будет полиция. Она сообщит им, какая церковь и о ком речь.

Она скажет им: «Миссис Найет убила своего мужа в церкви Помазания Господня».

Но была ли та женщина действительно Мэри Найет? Хелен теперь было трудно думать о ней как о Мэри Найет.

Она выпила немножко розового вина, которое держала для особых случаев, и почти успокоилась, и тогда ей пришло в голову, что в городе она видела немало таких передатчиков – как раз таких штук, как эта демоническая женщина соорудила в подвале церкви.

К чему удивляться, что дьявол использует технологические достижения? Порно распространяется по интернету, телевидение чудовищно пропитано сексом, люди бормочут в сотовые телефоны в то время, когда им следовало бы молиться.

А потом ей пришло в голову еще кое-что. Эти передатчики в Квибре были повсюду, значит, это может быть какой-то общегородской заговор! Насколько он распространился? Как можно его долго скрывать без помощи…

В дверь раздался резкий стук. Волна паники смыла ее со стула возле кухонной стойки и бросила к двери черного хода. Она выскочит через заднюю калитку в тот грязный проулок между домами и убежит отсюда.

Но у задней двери тоже ждала полиция, они даже не потрудились придумать какое-нибудь объяснение. Там был белый полисмен, судя по табличке у него на груди – Уортон, и еще один, по виду – китаец, этого звали Чен. Они просто схватили ее за руки и, вопящую, поволокли в полицейский фургон, который ждал в проулке, – огромный черно-белый фургон. Там, прицепленный наручниками к железной стойке, уже находился невысокий смуглый испанец с трагическими глазами.

Хелен отбрыкивалась и визжала:

– Кто-нибудь! Помогите! – И почти вырвалась. Тогда один из офицеров, она не заметила, кто именно, ударил ее – один раз, но очень сильно, над правым ухом, чем-то вроде дубинки. Ей стало плохо, голова закружилась, и она упала на колени рядом с арестованным испанцем. Они грубо свели ей кисти, надели наручники и вылезли, не произнеся ни слова. Хелен чувствовала, что на плечо ей стекает из уха горячая кровь.

Дверь фургона захлопнулась, прогремел стальной засов, полицейские сели в кабину, заработал мотор, и фургон поехал.

– Простите, что они вас избили, – сочувственно проговорил пленнице с испанской внешностью.

Хелен подняла на него глаза, замигала от боли, которую вызвало это простое движение, и расплакалась. Он сочувственно покивал. Она все плакала и плакала, а фургон ехал и ехал. Через пару минут Хелен сглотнула и задала вопрос:

– Куда они нас везут?

– Думаю, на кладбище… или в здание возле него. – Испанского акцента у него не было. Центрально-калифорнийский. – Насколько мне удалось выяснить, там в старом сарае вход в туннель, который проходит под кладбищем.

Тут Хелен заметила, что на мужчине была полицейская куртка, но распахнутая и с оторванными пуговицами, а его рубашка испачкана кровью.

– Но вы же все… вы ведь полицейские, верно?

– Они не полицейские. Больше не полицейские. А я – да, я все еще полицейский. Потому-то я и сказал «простите». – Он говорил очень тихо, за шумом мотора она едва различала слова. Казалось, он высказывает запоздалые мысли. У нее возникло чувство, что он уже махнул на себя рукой и считает, что погиб. – Я должен был их остановить, это мой долг, – продолжал он. – Я и еще некоторые ребята, которые тоже догадались. Вы ведь понимаете, они не могли захватить все отделение. Кажется, они не в состоянии изменить сразу всех. Сначала им нужно что-то сделать, что-то, используемое в начале преобразования, и это занимает какое-то время. В отделении осталось только несколько ребят, и некоторые из них знают все только наполовину. Я кое-что заподозрил и обратился в отдел юстиции и в оклендскую полицию. Я звонил по всему району Залива. Пытался даже позвонить в Вашингтон. – Он грустно усмехнулся. – Это я считал, что говорю с отделом юстиции и с полицией Окленда. На самом деле не так. Они перехватили все телефонные линии. И выходящие звонки сотовых телефонов. Все звонки, направленные в правоохранительные учреждения, возвращаются в… Не знаю, как назвать, нечто вроде коммутатора, который они контролируют. Так что вы говорите вовсе не с тем, с кем думаете. Если в сообщении есть что-то для них опасное, они вас забирают. Если же звонят, например, из-за кражи в винном магазине, думаю, они переключат на настоящих полицейских. А вы не понимаете, почему вам приходится все рассказывать дважды. Я мог бы и лично съездить в Окленд, но они ведут очень плотную слежку. – Он вздрогнул и с усилием сглотнул. – Уже забрали массу людей, когда они пытались звонить и просить о помощи. Как вас и меня.

Его голос стих. Фургон все покачивался, Хелен хотелось броситься на пол и забиться в истерике. Она издала воющий звук, но сумела перебороть себя. Помолчав, полицейский добавил:

– Да-а-а, они… они почти изолировали город. К тому же они наблюдают за местами вне города, которые могут быть для них опасны. – Его голос снова прервался, он отвернулся.

– Что они с нами сделают?

Какое-то время он молчал. Потом фургон стал вроде бы куда-то въезжать, и он ответил:

– Если они смогут вас изменить, то так и сделают. Или убьют и используют на запчасти.

Тогда Хелен начала молиться. На нее нашел транс, она даже стала говорить на непонятном языке и продолжала, когда пришли за нею и испанским полицейским и забрали их.

И пока их тащили и швыряли на заляпанный красным пол старого сарая, она все ждала, что Бог вмешается… Но когда палачи с деловым видом отрезали маленькому полицейскому голову, она начала подозревать, что Бог не ответит на ее молитвы… на этот раз.

10 декабря, днем

Мисс Сентаво была маленькой, изящной женщиной, ростом ниже Адэр. Она носила костюмы деловых леди, которые специально для себя заказывала. Если Адэр правильно запомнила, была она наполовину вьетнамкой, наполовину филиппинкой, а замуж вышла за мексиканца по имени Сентаво.

Она имела степень доктора психологии и, вероятно, использовала свои знания, общаясь с Адэр в своем школьном кабинете, однако Адэр этого не чувствовала. Адэр встречалась с ней несколько раз. Сначала – когда она думала, что родители собираются разводиться, и она, Адэр, никак не могла сосредоточиться на учебе. Мисс Сентаво всегда была очень внимательна и вела с ней психотерапевтические разговоры не только по обязанности, а просто из желания помочь. Мисс Сентаво сумела заставить Адэр почувствовать себя взрослым человеком, решающим проблемы с другим взрослым.