Наследник - Кэтрин Коултер

Элсбет почувствовала себя глубоко несчастной: сознание того, что они с Жервезом будут оторваны друг от друга на шесть долгих месяцев, наполнило ужасом ее сердце. Теперь ее жертва представлялась ей залогом ее верности и любви к нему. Страстное волнение охватило ее.

— В последний раз, Жервез. Обними меня в последний раз.

Ее настойчивость, желание, засветившееся в ее темных глазах, внушили ему еще большее отвращение — не к ней, но к самому себе. Но она не должна сомневаться в его любви. Он сделал над собой усилие, чтобы не отстраниться от нее, обнял ее за плечи и прижал свои губы к ее губам.

В ее отчаянном стремлении сохранить эти последние минуты, которые им суждено было провести вместе, Элсбет почти забыла о своем страхе, и тело ее сладостно затрепетало от его прикосновений.

Но он не чувствовал к ней ничего, кроме холодного презрения, и когда ее губы приоткрылись навстречу его губам, он понял, что не сможет более ни секунды терпеть ее ласки. Он резко отпрянул от нее и поднялся, дрожа как осиновый лист.

— Элсбет, прости, но я не могу. Нет, не обижайся, это не потому, что я тебя разлюбил. — Он постарался унять дрожь в голосе и продолжил более твердо: — Я не могу, моя маленькая кузина. Я обещал Арабелле поехать с ней кататься на лошадях. Ты же понимаешь, если я опоздаю, она что-нибудь заподозрит. Будь терпеливой, Элсбет. Скоро все наши мучения кончатся, обещаю тебе. Ты мне веришь?

— Но, Жервез… Да, я верю тебе.

Он не передумает. Она слишком хорошо его изучила. Она медленно кивнула ему. Те чудесные ощущения, которые она только что испытала, растаяли, словно по волшебству. Элсбет уже готова была признать, что это ее горе и страх перед предстоящей разлукой на мгновение вызвали их к жизни.

Прежде чем уйти, Жервез поцеловал ее в щеку, без страсти, без томления, легко и нежно. В его прощальном жесте ей почудилась печаль. Она с трудом сдержалась, чтобы не заплакать, и только когда он ушел, дала волю слезам.

Леди Энн легко запрыгнула в седло с помощью конюшего.

— Благодарю, Тим, — сказала она, оправляя юбку своей амазонки так, чтобы она прикрывала ее ноги, обутые в высокие сапоги. — Тебе не нужно сопровождать меня. Я еду к доктору Брэниону. Тьюлип хорошо знает дорогу.

Тим почтительно потрепал кобылку по холке и отступил в сторону, когда леди Энн дернула поводья. Тьюлип галопом понеслась вниз по главной аллее.

Выражение хмурой озабоченности, которое леди Энн скрывала в присутствии посторонних, теперь снова появилось на ее лице. Она глубоко вдохнула чистый деревенский воздух и пустила Тьюлип шагом. Кобылка благодарно заржала.

— Ты так похожа на меня, толстая старая лентяйка, — вполголоса проговорила леди Энн. — Стоишь себе в стойле и неприязненно косишься на всякого, кто нарушает твой покой.

Леди Энн не ездила верхом уже несколько месяцев. Она знала, что завтра утром ноги ее будут страшно болеть с непривычки. Но сейчас ее это не волновало. Она чувствовала себя беспомощной и разбитой, ее вчерашняя вспышка ярости и злость на Джастина сегодня сменились отчаянием. Эвишем-Эбби стал для нее холодным мрачным склепом, она не могла там больше оставаться. Джастин куда-то отлучился, Арабелла, вероятнее всего, тоже поехала кататься, чтобы быть подальше от своего супруга. А что касается Элсбет и Жервеза, она не видела их с самого ленча.

Повернув Тьюлип к опрятному домику в георгианском стиле, который стоял на окраине деревушки Страффорд-он-Бейрд, она подумала, что Пола может не оказаться дома. Он всегда бывал занят со своими пациентами — он лечил всю округу и помогал каждому, кто обращался к нему за помощью.

У них почти не было времени побыть друг с другом наедине со дня смерти Жозетты. И сегодня она решила, что ей во что бы то ни стало надо увидеть его, заглянуть в его карие глаза и хотя бы на время забыть все свои горести и беды. О да, в его присутствии она могла бы забыть все на свете — даже собственное имя. Она вспомнила про их свидание у пруда, вспомнила его ласки, наслаждение, которое он ей подарил. Он был с ней бережным и внимательным, понимая ее страх перед мужской силой, который внушил ей бывший муж. Она вспомнила о волнующих прикосновениях любимого и подумала, что отдала бы все на свете, чтобы испытывать это наслаждение снова и снова.

— А теперь, Тьюлип, твои старые кости наконец-то отдохнут, — промолвила леди Энн, направляя лошадь в маленькую тисовую аллею. — Хотя вряд ли ты устала, моя ленивая толстушка.

— День добрый, миледи, — окликнул ее крепкий светловолосый паренек приблизительно одних лет с Арабеллой.

— Рада видеть тебя, Уилл, — отвечала она, когда паренек, хромая, подошел к ней, чтобы взять лошадь под уздцы: он сломал ногу, будучи еще совсем ребенком. — Ты неплохо выглядишь. А доктор Брэнион дома? — Леди Энн затаила дыхание, ожидая его ответа. «Только бы он был дома», — в волнении твердила она себе.

— Да, миледи. Он только что вернулся от Далворфи. Старый развратник сломал себе руку.

— Прекрасно, — сказала она. Ей было наплевать на Далворфи, даже если бы он сломал себе шею. — Дай моей Тьюлип немного сена, Уилл, да смотри не перекорми ее. Она за последнее время очень растолстела.

Она легко спрыгнула на землю и почти бегом поспешила к крыльцу. К ее удивлению, на ее стук никто не откликнулся — обычно дверь отпирала суровая ирландка миссис Малдон, экономка доктора.

— Энн? Вот так встреча! Боже правый, девочка моя, что ты тут делаешь? — Дверь отворилась, и на порог вышел доктор Брэнион. Рукава его белой рубашки с оборочками засучены выше локтей, воротник расстегнут, на лице — удивление и радость.

Леди Энн смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Она облизала пересохшие губы и заметила, что он не отрывает глаз от ее рта.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, Пол, — наконец произнесла она.

Господи, она словно упрекает его в чем-то!

Доктор улыбнулся, взгляд его все еще был прикован к ее губам.

— Ах, Энн, прости мне мою невежливость. Заходи, прошу тебя. — Ему хотелось внести ее в дом на руках и опустить только на свою постель. А потом он бы покрыл поцелуями ее милое лицо. Трепет пробежал по его телу. — Мне очень жаль, но миссис Малдон отлучилась ненадолго. Если хочешь, я сам приготовлю нам чай. Сестра миссис Малдон занемогла. Все это очень печально.

— Да, — согласилась леди Энн. По правде говоря, она чувствовала себя расстроенной не больше, чем ее кобылка Тьюлип, которая сейчас, наверное, довольно фыркает над яслями с овсом. Она проследовала за Полом в маленькую гостиную — уютную, светлую комнату, которая ей очень понравилась. Она так не походила на величественные мрачные покои Эвишем-Эбби.