Анти-Стариков-2. Правда о русской революции. От Февраля до Октября. Гадит ли англичанка в России? - Петр Балаев

Орали про защиту Отечества многие в те дни. Только, как правило, когда эти ораторы глотку дерут, нужно внимательно смотреть за их шаловливыми ручками – у них ловко получается купюры под патриотические речи перекладывать из чужих карманов в свои.

А вот реальной работой по организации обороны от немцев и поддержанием боеспособности войск, кроме большевиков, никто от Февраля до Октября не занимался. Удивительно? Вам же «историки» другое говорили, правда? Да по-другому и не могло быть, потому что Ленин не был суицидальным параноиком, понимал, что как только немцы войдут в Петроград, то он будет первым, кого они повесят на фонаре. Почитайте, что написал о войсковых частях, которые контролировали «немецкие шпионы», бывший военный министр Временного правительства А. И. Верховский:

«Пока разыгрывались эти события на фронте, – события, еще не известные в Москве, – я приехал на Ходынку и поднял по тревоге новые полки, готовившиеся для похода на Могилев. Я хотел посмотреть, что же выходит из нашей затеи. К удивлению, тревога прошла неожиданно хорошо. Части в полном боевом снаряжении в течение нескольких минут вышли на переднюю линейку лагеря. Я решил посмотреть, как они маневрируют; со мной приехало несколько членов Московского Совета, которых беспокоил вопрос, что собой представляет вооруженная сила Советов. Полки развернулись, как в далекое время начала мировой войны, и повели отлично организованное наступление в таком порядке, что можно было только диву даться. Вчерашних «папиросников» нельзя было узнать. Большевики в ротах и батареях вели бойцов за собой, и грозная сила, которой я на словах пугал Корнилова, появилась на самом деле как из-под земли. Солдатам было совершенно ясно, за что и с кем они должны воевать. Все, что они знали, чему научились за долгие годы войны, они вспомнили и показали, на что они способны… если это понадобится. Короткий митинг закончил поверочную тревогу. Войска, командование и Совет – все вернулись к себе, полные веры в свои силы».

«Кузнецов, мой товарищ по академии, молодой, энергичный, с лицом, обросшим густой черной бородой, рассказывал о том, что делалось в армии:

– Под прикрытием огня линейного флота немцы произвели высадку в Моонзунде. «Большевистский» флот Балтики, на который не надеялись как на боевую силу, оказал мужественное сопротивление. Войсковая же масса просто и без затей отказалась сражаться».

И вот когда от власти были отстранены непосредственные виновники армейского хаоса – русские капиталисты, которые из-за своей беспредельной жадности даже рубля не пожертвовали на солдатские сапоги, но еще, оставшись без контроля царской администрации, начали просто грабить солдат. Когда Временное правительство, которое заморачивалось только борьбой с большевизмом, наплевав на оборону, даже решившись сдать революционную столицу врагу, было выкинуто из Зимнего Дворца – вдруг нарисовались чесоточные «патриоты», которые возмущенно сверкая стеклышками своих интеллигентских пенсне, брызгая слюной, стали возмущаться намерением Ленина отдать германцу пяди русской земли…

Вот такой замечательный набор получило большевистское правительство, оформленный в виде подарка, перевязанного ленточкой в цвета триколора, внутри: l) победит в Первой мировой войне коалиция, возглавляемая Германией – орды тевтонов сметут всё на своем пути, пока не упрутся в Рипейские горы; 2) победит Антанта – тоже самое будет, только чуть позже; 3) армии нет, остались немногочисленные части, которые партия под своё влияние успела взять, да отряды рабочих.

Всякие мелкие проблемы, как саботаж, организованный олигархами, да банды Корнилова, можно даже во внимание не принимать. Это семечки…

Спасти Советскую республику могла только передышка, чем она будет длительней, тем лучше. И за её время нужно было успеть создать армию, потому что, независимо от того, какая из коалиций стран, участвующих в Первой мировой войне, победит, избежать иностранной интервенции не удастся. Она неизбежна, ни одна из империалистических держав не заинтересована в существовании государства без частной собственности.

И вот в этой ситуации, почти безнадежной, Россия уцелела только благодаря гениальности Председателя Совнаркома. То, что им было сделано – настоящий подвиг.

Владимир Ильич страну первый раз спас, когда уломал своих соратников начать с 24-го на 25 октября восстание, пресек намерение Керенского притащить на плечах войск Краснова немцев в Петроград.

Брестский мир – это второе спасение России.

Ситуация на русско-германском фронте к моменту свержения Временного правительства была аховой. Предшественники большевиков, как я уже писал, армию довели до ручки. Немцы могли выбирать любое направление для наступления, сопротивление им мог оказать разве что Балтийский флот, и то, в условиях начавшегося саботажа и массового предательства, вплоть до перехода на службу к противнику офицерья, это сопротивление было бы сломлено достаточно быстро.

Оставалось только сделать наступление немцев невозможным по политическим причинам. А это можно было сделать только соглашением о перемирии. Но проблема была в том, что Россия с Германией находились в состоянии войны, посла кайзера в Петрограде не было, уехал он в 1914 году. И Ленин принимает решение: переговоры о начале перемирия должен начать исполняющий обязанности главнокомандующего русской армией генерал Духонин.

Духонин сначала притворяется спящим, когда ему телеграфируют распоряжение Совнаркома, тянет время, а потом отказывается начать переговоры. Вот поймите генеральскую логику: то они все хором рыдают, что армия воевать не в состоянии, а когда правительство им говорит – перемирие нужно, сразу становятся в позу. Так если и войска небоеспособны, и перемирия не объявлять, то что будет? Если это называется не приглашением, адресованным врагу, совершить прогулку в походных колоннах по просторам России, если это не предательство, то что?

Вот как вспоминал о ситуации с Духониным И. В. Сталин: «Первые дни после Октябрьской революции, когда Совет Народных Комиссаров пытался заставить мятежного генерала, главнокомандующего Духонина, прекратить военные действия и открыть переговоры с немцами о перемирии. Помнится, как Ленин, Крыленко (будущий главнокомандующий) и я отправились в Главный штаб в Питере к проводу для переговоров с Духониным. Минута была жуткая. Духонин и Ставка категорически отказались выполнить приказ Совнаркома. Командный состав армии находился целиком в руках Ставки. Что касается солдат, то неизвестно было, что скажет 12-миллионная армия, подчиненная так называемым армейским организациям, настроенным против Советской власти. В самом Питере, как известно, назревало тогда восстание юнкеров. Кроме того Керенский шел на Питер войной. Помнится, как после некоторой паузы у провода лицо Ленина озарилось каким-то необычайным светом. Видно было, что он уже принял решение. «Пойдем на радиостанцию, – сказал Ленин, – она нам сослужит пользу: мы сместим в специальном приказе генерала Духонина, назначим на его место главнокомандующим тов. Крыленко и обратимся к солдатам через голову командного состава с призывом – окружить генералов, прекратить военные действия, связаться с австро-германскими солдатами и взять дело мира в свои собственные руки».

Иосиф Виссарионович был человеком на эмоции скуповатым, но даже через 6 лет после тех событий, когда он это рассказывал кремлевским курсантам, то ситуацию назвал жуткой.

К слову, неплохо бы Н. Старикову, «эксперту» в геополитике, сначала изучить основы международного права, и уж потом рассуждать о тайнах мировой закулисы, сделай это Николай Викторович, то не стал бы такое ляпать: «Тогда Ленин потребовал от главнокомандующего русской армией генерала Духонина немедленно заключить с немцами перемирие. Он отказался, был смещён со своего поста Совнаркомом и затем убит озверевшими матросами».

Во-первых, этот саботажник-генерал был не главнокомандующим, а исполняющим обязанности главнокомандующего. Во-вторых, не входит в компетенцию командующих войсками заключать перемирия, и такого от него никто не требовал, о чем Владимир Ильич сказал вполне внятно: «Полный текст наших переговоров с Духониным отпечатан, и я могу ограничиться небольшими заявлениями. Для нас было ясно, что мы имеем дело с противником народной воли и с врагом революции. Со стороны Духонина были разные увертки и уловки с целью затянуть дело. Выражали сомнение в подлинности нашей телеграммы, и с запросом о ее подлинности обращались не к Крыленко, а к генералу Маниковскому. Таким образом, генералы украли, по крайней мере, сутки в таком важном и насущном вопросе, как вопрос о мире. Только тогда, когда мы заявили, что обратимся к солдатам, у провода появился генерал Духонин. Мы заявили Духонину, что требуем от него немедленно вступить в переговоры о перемирии, и только. Мы не давали Духонину права заключить перемирие. Не только вопрос о заключении перемирия не подлежит компетенции Духонина, но и каждый шаг его в деле ведения переговоров о перемирии должен был находиться под контролем народных комиссаров».