Франческа, строптивая невеста - Бертрис Смолл

– А у Карло слабости были? – продолжал допрашивать герцог. – Разумеется, помимо слабости к чужой невесте? – Едва произнеся последние слова, он тут же пожалел. Что же это такое? Разве можно ревновать к самому себе? И все же, чем Карло смог растопить неопытное сердце? Что у него было такого, чего не было у Рафаэлло?

Франческа выпрямилась, расправила плечи и ледяным тоном произнесла:

– Это вы настояли на свадьбе, синьор. Я была бы счастлива вернуться во Флоренцию, однако стоило мне выйти из леса, где я от вас пряталась, как вы в тот же день потащили меня к алтарю. Но я была честна с вами во всех отношениях, и, судя по всему, напрасно: вы никогда не позволите забыть юношеский грех. Не так ли?

– Франческа! – с искренним раскаянием воскликнул герцог. – Прости, умоляю!

– Вам не стоит беспокоиться, мой господин, – холодно ответила герцогиня. – Я стану примерной женой и без единой жалобы буду рожать вам детей. Надеюсь, вы удостоите меня чести узнать о ваших планах относительно разбойников, если соберетесь вернуться на большую дорогу, чтобы избавить ее от мерзкой чумы и позволить порядочным людям ездить без угрозы для здоровья и кошелька. Женщине мучительно оставаться в неизвестности, когда муж рискует жизнью.

– Ты никогда меня не простишь? – спросил Рафаэлло почти робко.

– Прощать здесь нечего, синьор.

– Я круглый дурак, – сокрушено покачал головой герцог.

– Да, – подтвердила герцогиня, однако не смогла скрыть легкую улыбку.

– Подойди же и поцелуй, – снова попросил Рафаэлло. – Я вернулся из опасного похода и, чтобы окончательно не лишиться сил, нуждаюсь в ласке.

Франческа рассмеялась, скользнула в его объятия и обвила руками шею.

– Разве можно против вас устоять? – Она приподняла лицо и закрыла глаза.

Он целовал медленно, наслаждаясь ее вкусом и ароматом. В ответном поцелуе Франчески все еще ощущалась робость. Сразу вспомнились тайные свидания в лесной гостинице, и жар желания разгорелся с новой силой. Он узнал ее и полюбил в образе Карло, и она ответила на чувство именно этого человека. Как же теперь признаться, что охотник и герцог – две стороны одной медали, и при этом не вызвать бурю обиды и гнева? Рафаэлло слегка отстранился и прошептал:

– Если бы ты позволила, я мог бы тебя любить. Разве брак, освященный любовью, не лучше союза, основанного на одном лишь скучном уважении?

– Мы с вами молодожены, мой господин, и пока у меня нет ответа на столь сложный вопрос, – произнесла Франческа. – Я даже не знаю, сколько длится любовь. А вы знаете? Судя по тому, с какой нежностью ваш отец вспоминает о вашей матушке, можно судить, что он очень ее любил. Может быть, стоит спросить его?

– Я имею к этой любви некоторое отношение, – заметил Рафаэлло и нежно поцеловал в лоб. – Думаю, их чувство с годами углублялось и изменялось. Они были счастливы вместе, и мы тоже будем счастливы. Непременно.

Она ответила нежным прикосновением губ и ласково, приветливо произнесла:

– Добро пожаловать домой, мой господин.

Не оставалось ничего иного, как смириться с судьбой. Да, рядом с ней не Карло, а Рафаэлло, но, кажется, тоже хороший человек, а главное, супруг на всю оставшуюся жизнь.

– Как приятно видеть вас такими влюбленными, – неожиданно раздался голос старого герцога, и синьор Тит поднялся из своего глубокого кресла возле камина, где, судя по всему, дремал. Отойдя от дел, он как-то сразу постарел и ослаб.

– Рафаэлло рассказал, что разбойники оказались хитрыми и ловкими, – сообщила Франческа. – Он приехал, чтобы выработать надежный план действий.

Старик тут же встрепенулся.

– И что же ты намерен предпринять? – спросил он сына.

– Пока не решил. Намерен серьезно поговорить с тобой наедине и без свидетелей обсудить ситуацию. Не хочется, чтобы о наших планах трубили на каждом углу. Бруно действительно оказался умным и осторожным. Сегодня, однако, не откажусь от вкусного ужина и общества жены в супружеской постели.

Старый герцог хмыкнул.

– В твоем возрасте, сынок, я начал бы с жены, а продолжил ужином. Страсть разжигает аппетит. – Он заговорщицки подмигнул.

Франческа густо покраснела и рассмеялась.

– А вы, оказывается, проказник, синьор.

– Всего лишь хочу успеть увидеть своих внуков, – пожал плечами старый герцог.

– Постараемся не подвести, – пообещал молодой герцог и посмотрел на жену.

Они поужинали в семейном кругу. На стол подали вареную форель из лесного ручья, жареного каплуна, фаршированного маленькими луковицами, хлеб и шалфей. На большом блюде внесли пасту, обильно сдобренную маслом и тертым пармезаном местного производства. Фасоль явилась в компании зеленого салата. Прекрасное вино прибыло с тосканских виноградников, принадлежащих семейству Пьетро д’Анджело.

После ужина герцог Тит снова устроился возле камина, чтобы сыграть партию в шахматы с Пьеро, мажордомом замка.

Франческа извинилась, вышла из зала и поднялась в свои апартаменты, где ее уже ждала Терца. Была готова горячая ванна, и, к удивлению молодой супруги, Рафаэлло выразил желание составить ей компанию. Ей еще ни разу не доводилось принимать ванну вместе с мужем, однако она знала, что мыть мужчину – обязанность жены. Конечно, проще это делать, забравшись в большую ванну самой. Прежде всего она отпустила Терцу, и та с улыбкой направилась к двери, увлекая за собой молоденькую Розу, которая как раз входила в комнату.

– У нас сегодня выдался свободный вечер, – пояснила она. – Госпожа собирается смыть с молодого господина несколько дней пути.

Маленькая горничная одобрительно кивнула. Интимное купание должно закончиться взрывом страсти, а Роза, как каждый патриотично настроенный житель Террено Боскозо, мечтала о новом наследнике.

– Что ж, – рассудительно заметила она, – если мы здесь не нужны, то, пожалуй, проведу свободное время с толком и навещу в городе матушку. Можно, Терца?

– Иди, – разрешила старшая горничная и поспешила в свою комнату, где ее ждала стопка нуждавшегося в починке белья.

Когда муж небрежно скинул одежду и забрался в ванну, Франческа предпочла отвернуться. В постели она видела его обнаженным, однако не столь откровенно, как сейчас. Большой, сильный и дерзкий, он выпрямился во весь рост, а потом залез в высокую дубовую лохань. Франческа погрузилась в воду прямо в сорочке, взяла мочалку, намылила и приготовилась к работе.

– Сними эту глупую тряпку, – приказал Рафаэлло. – Она бесстыдно к тебе прилипла. Если надеешься выглядеть скромной, то напрасно. – Он смерил жену вызывающим взглядом.

– Монахини, которые опекали меня в прошлом году, мылись в рубашках, – пояснила Франческа и принялась тереть широкую грудь.