Роман в утешение. Книга первая - Татьяна Герцик

Мне не хотелось втягивать детей в мою не слишком высокоморальную жизнь, но пришлось ответить честно:

– Приходится.

– И где?

– На Рублевке. И ни слова о тете!

Они хотели еще что-то спросить, но больше откровенно нам поговорить не удалось: Вадим вернулся с каким-то вальяжным типом, севшим с нами во всё той же опасной близости. Я подмигнула сыновьям, и они, тут же обо всем догадавшись, перешли на русский язык, подробно рассказывая мне о своих студенческих проблемах. Для посторонних ушей это звучало крайне нудно.

Я помахала официанту, он принес меню, и я заказала самые дорогие блюда. Артем обеспокоенно спросил:

– А у тебя хватит денег, чтобы расплатиться?

Наличных денег у меня не было вовсе, о чем я и сказала детям.

– Но это ерунда. Этот ресторан – собственность Пронина.

Мальчишек это не успокоило, скорее наоборот. И моя бесшабашность навела их на неприятные размышления. Я догадалась, что сегодня же о нашем разговоре станет известно Георгию. Хорошо это или плохо?

Насколько я поняла, мальчишкам он говорит, что у него никого нет. То же самое он сказал и мне при нашей последней встрече. Но что обозначает этот загадочный термин «никого»? С любовницей он работает в одном здании, следовательно, она всегда у него под боком. А если учесть, что у него, как у руководителя, вполне приличные личные апартаменты, то его заявление отдает бесстыдным фарисейством.

Сильно сомневаясь, что Георгий будет что-то предпринимать, чтобы меня вызволить, тем более что в этих мелких газетках писалось, что мне крупно повезло, ведь стать подругой олигарха мечтает любая, я приказала себе ни на что не надеяться. Принялась за еду и с аппетитом справилась со всем, что нам принесли.

Мальчишки, прекрасно знакомые с особенностями моего характера, окончательно убедились, что возвращаться к отцу я не желаю исключительно по собственной инициативе.

Пообедав, мы вышли на улицу, и тут я прозрачно намекнула:

– Ну, передавайте привет от меня своим друзьям в общежитии.

Они моментально смекнули, что им надо делать, и дружно двинулись в сторону станции метро, а не к дому Шуры, где жили. Убедившись, что, если за ними и потянулся хвост, то приведут они его в общагу, где и прописаны, я осталась дисциплинированно ждать, когда меня заберет Пронин, тем более что из второй машины за мной бдительно следило несколько пар настороженных глаз.

Он и в самом деле вышел за мной, но не поспешил домой, а, к моему удивлению, позвал обратно в ресторан, посидеть еще немного.

Мы снова устроились за тем же столиком, где я сидела с ребятами. Роман был странно печален, даже на лбу прорезалась глубокая морщина. Заказав бутылку вина и сто граммов коньяка, он хмуро спросил:

– Ну что, довольна?

Немного удивившись, я согласилась:

– Конечно! А почему ты спрашиваешь?

Передернув плечом, он выпил коньяк и закусил его долькой лимона. Внезапно я поняла, что говорил он вовсе не о моей встрече с детьми, а о том, как красиво я обставила их с Вадимом на всех фронтах. Да уж, ему не позавидуешь.

Если, как Пронин думает, я обо всем рассказала сыновьям, то в самое ближайшее время ему надо ждать визита разгневанного мужа. А Георгий, если задействует свои отнюдь не слабые связи, вполне сможет до него добраться.

Только вот захочет ли?

– О чем вы говорили? – Роман спросил это без всякой надежды на успех, в чем тут же удостоверился из моего крайне уклончивого ответа:

– Да так, о том, о сем.

– Понятно…

Внезапно к нам подошел чем-то знакомый мне парень. За последнее время перед моими глазами мелькало столько разных лиц, что я даже не пыталась вспомнить, где его видела. Но он-то меня вспомнил сразу. Широко улыбаясь Роману, подсел за наш столик. Пронин равнодушно посмотрел на него, но пожал протянутую ему руку.

– Как приятно, что вы снова в Москве! Отец очень за вас беспокоится.

Это было глупо, и я с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть во весь голос. Роман подумал так же, поэтому с раздражением спросил:

– Это почему?

Парень коротким кивком указал на меня и заметил:

– Ну, вы же связались с такой особой…

Роман враз насторожился. Сжав мою руку, чтоб я не мешала, шелковым голоском переспросил:

– С какой такой особой?

Смерив меня полупрезрительным взглядом, парень заявил:

– Да откровенной потаскушкой. Я ее еще в прошлом августе чуть не снял. Здесь же, в этом ресторане. Но она успела укатить с другим мужиком. Тот ей посулил побольше.

Тут я всмотрелась в парня повнимательнее и узнала. Надо же, это был Эдик. Что ж, за прошедшее время он явно не поумнел. Но, похоже, его сейчас научат, как правильно относится к подругам своего босса.

И в самом деле, Роман почернел. Выпустив мою руку, без предупреждения заехал крепко сжатым кулаком в самоуверенную физиономию доносчика. Тот, как подкошенный, рухнул вместе со стулом на пол, заливая его алыми каплями крови.

Меня затошнило. Отвернувшись, я проворно вытащила из кармана носовой платок. Приложив его ко рту, отскочила подальше и принялась издали наблюдать за происходящим. Роман попытался поднять охальника, чтобы еще раз от души врезать ему промеж глаз, но тут к нему кинулся Вадим и оттащил от перепуганного парня.

Увидев Вадима, Пронин внезапно что-то сообразил и, сердито кинув:

– Поехали домой! – оглянулся, отыскивая меня.

Надо же, даже в такие напряженные минуты я представляю для него приоритетную ценность. Это несколько возвысило меня в собственных глазах, и я с изрядной долей насмешливости ухмыльнулась любовнику. На него мое ёрничанье никакого впечатления не произвело.

Ухватив под руку, он быстрым шагом вывел меня из ресторана. Вадим вихрем пролетел впереди и, распахнув передо мной дверь, кинул на меня сумрачный взгляд. Я истрактовала его так: «сколько же от тебя неприятностей!» Да уж, насколько же у нас совпадают взгляды друг на друга!

Сидя рядом со мной в машине, Роман был изрядно мрачен. Похоже, откровения Эдика его здорово задели. Но мне это было до фонаря. Я никогда никому не навязывалась и сахарного херувимчика из себя не изображала. Заехав в гараж, Роман распахнул дверцу и помог выбраться мне.

Мы молча прошли в холл второго этажа, и тут бойфренд меня поразил. После театрального выступления Эдика я была уверена, что Роман немедля предпримет допрос с пристрастием, но он, выпустив мою руку, повернулся к Вадиму и жестко проговорил:

– Пойдем-ка, побеседуем!

Четко печатая шаг, они отправились к кабинету, а я бросилась в свою гостиную. Должна же я хоть что-то знать из того, что происходит в этом доме?

Подперев дверь стулом, чтобы никто не смог застать меня врасплох, я схватила стетоскоп и приложила его к стене. Сначала был слышен только шорох, видимо, Роман усаживался в кресло, и лишь потом раздался его сердитый голос с неприятными металлическими колючками. Ко мне он таким тоном никогда не обращался, но, если был чем-либо недоволен, без проблем говорил им с окружающими.