Поздний развод - Иегошуа Авраам Бен

– Это все не имеет значения. Но у вас нет капитала. Ачто это еще за тип, этот Гилад, на которого ты работаешь? Мелкий биржевой жучок. Человек, который ухитряется урвать немного акций здесь, немного там, стараясь, чтобы его хоть как-то заметили и приняли всерьез. Создает оптическую иллюзию – вот что он делает. Не то чтобы я думал, но…

– Ну постой минутку. Выслушай меня…

– Все это мне знакомо. Но поверь мне, в таких делах я профессионал. Специалист. О таких, как он, я знаю все. И таких инвестиционных компаний видел не одну и не две. Они возникают и исчезают, словно мухи. И никакого будущего у них нет.

– Я не говорю о криминале. Я говорю – у них нет будущего, а это невольно толкает в криминал. Но сказать по правде, это вовсе не мой бизнес. Это потому лишь, что я сам задаю себе подобные вопросы… меня сводит с ума беспокойство, потому что, может быть, ты связываешь это со мной… что все это… иначе почему ты так или иначе… почему ты… со старым полуживым человеком вроде меня… морщинистым…

– Нет, еще минуту… Но ведь, может, ты всего лишь хочешь получить от меня информацию… для…

– Закрытую. Внутреннюю информацию.

– Помолчи. А теперь слушай меня. Я не боюсь. Я никогда не говорил тебе, что не дам ее тебе. Скажи мне только, для чего тебе все это нужно. Я уже сказал, что не боюсь. Я дам тебе все, что хочешь, даже если окажется, что тебе это нужно для…

– Нет. Извини. Минуту…

– Да, шш-шш… извини… я буду говорить потише… но все-таки для чего тебе все это знать? Я могу устроить тебя на хорошую работу в одном из наших филиалов. Для начала получать ты будешь не слишком много, но устроен ты будешь очень надежно, а я прослежу, чтобы твое продвижение вверх не затягивалось. Все будет происходить под моим неусыпным наблюдением. Держись меня, и я буду заботиться о тебе, как о собственном сыне… потому что таковы мои чувства к тебе… как если бы ты был… в таком возрасте… а кроме того… после всего… но я тебе уже однажды это говорил…

– Да. Я ухожу немедленно.

– Нет. Ухожу. Я и так уже не дал тебе уснуть. Дорогой мой… самый любимый… самый желанный… О боже, посмотри, как я декламирую… что я так напыщенно несу. Я не могу понять, что со мною стряслось, каким образом я оказался здесь, у тебя, далеко за полночь. Я, который обычно уже лежал бы в своей постели в девять тридцать после передачи вечерних новостей, в пижаме, которая на мне уже в восемь. Так дальше продолжаться не может, извини меня, я клянусь, что никогда больше не буду плакать в твоем присутствии… а вот теперь я начинаю опять… не могу удержаться от слез… все время. Замри… и не двигайся.

– Не двигайся. Он на самом деле здесь.

– Я вижу его!

– Мышонок, ха-ха-ха.

– Да. Он бежит у тебя за спиной по кухонной плите. Клянусь, он остановился, чтобы взглянуть на нас. Ты был прав.

– Замри и не шевелись! Не испугай его. Боже, он совсем большой. Может быть, даже это крыса. Или очень старая мышь. Он смотрит на меня…

– Он на самой плите или за ней, ха-ха-ха.

– Почему это кажется тебе забавным?

– Ты полагал, что он живет в шкафу. Но они больше любят плиты.

– Уверен, что они не боятся жары.

– Нужна мышеловка и кусочек сыра.

– Оставь это мне. Это мое дело.

– И мое. Но это будет означать убийство, я хотел бы просто поймать его. Я приду еще раз сюда ночью и поймаю его для тебя. Это настоящая мышь, ха-ха…

– Но все-таки большая. Слишком. Сам не понимаю, что меня так рассмешило. Ха-ха-ха-ха. Мышонок…

– Да, шш-ш-ш… А сейчас я ухожу. А что бы ты сказал, если бы мы немножко… это так подняло бы мое настроение… я бы занялся этим сейчас… можно было бы… быстро и потихоньку…

– Твой отец? А… да… но…

– Я понимаю.

– Бесшумно… это заняло бы минуту, максимум две…

– Я понимаю. Ну а если мы плотно прикроем дверь. Он давно уже крепко спит.

– Нет. Я понимаю. Все хорошо.

– Я мог бы сделать это сам. Если ты на это согласился бы… я мог бы… ты можешь даже уснуть за моею спиной. Все, что мне нужно, это твоя рука…

– Это не потребовало бы много времени. Я… совсем неслышно. Мне сейчас так плохо. Что?

– Ты только разреши мне лечь с тобою рядом. Чтобы я мог видеть… пусть даже в пижаме… можешь даже ее не снимать… только чтобы почувствовать тебя… я буду, как птичка. Эта ночь пробудила во мне еще большую страсть… какие-то ужасные желания… меня всего трясет. Какой это ужасный возраст! Это подобно тому, как если бы чувствовал приближение твоего последнего часа. Может быть, именно с этим связано такое нетерпение… теперь я так понимаю твоего отца. И здесь ничто не связано с физической формой. Это чисто психологическая потребность… что ты сказал?

– Я не собираюсь давить на тебя.

– Забудь об этом. Ты убиваешь меня. Кончится тем, что ты меня прикончишь… но не беспокойся… Не важно. Кончится тем, что я слягу с какой-нибудь неизлечимой болезнью… я уже чувствую ее у себя… но скорее всего я закончу тем же, что твоя мать…

– Ладно. Ладно. Ты сейчас бросаешь меня на целую неделю. А кроме того, у тебя столько проблем, связанных с отцом.

– Постараюсь выжить. Но я подумал… В доме ее брата, как и все последние тридцать лет. Вся семья собирается вместе. Я просто цепенею при мысли, что будет, заподозри они, что у нас что-то не так. Боюсь, что это может оказаться для меня последним седером. И петь я тоже должен вместе. С каждым годом это длится все дольше и дольше, потому что с каждым годом ее братья становятся все более религиозными. Ну да ладно, выкинь из головы.

– Правильно.

– Да…

– Забудь об этом.

– Всю свою жизнь я прожил в одиночестве, можешь мне поверить…

– Всю свою жизнь. Забудь…

– Нет, я не это имею в виду. Это означает, что я был хорошим парнем всю свою жизнь. Был достойным мужем, отличным отцом, преданным дядюшкой, уважаемым членом семейного клана – а теперь, когда я захотел небольшого перерыва для собственных моих дел, все яростно ополчились на меня. Цви! Цви… ты спишь…

– Да, ты заснул.

– Уже три. Отправляйся в постель. Я закругляюсь. Останусь пока еще чуть-чуть на пару с твоей мышью. Ха-ха-ха! Может, мне удастся обнаружить, где ее нора. Похоже, что она обосновалась прямо здесь. А ну, марш в постель… и выключи свет. А я посижу в темноте.

– Что?

– В банке. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Позвони мне в банк. И если ты еще хочешь эти акции… Дай мне знать. Я застолблю их за тобой.

– Прекрасно. Поговорим об этом завтра. Я имею в виду – сегодня. Не забудь, что это пятница. Я работаю до часа.

– Когда?

– Ты хочешь обождать меня внизу? Я знаю, где это.

– Без проблем.

– Давай пока не будем об этом. Умираю, хочу узнать, что ты с ним делаешь. О чем вы говорите? Может быть, хотя бы изредка – обо мне?

– Понимаю. Ты думаешь, что время от времени он мог бы к нам присоединиться?

– Хорошо. Здесь есть о чем подумать. Подумай, что к чему.

– Целый день?

– Когда он возвращается?

– Нет. В Америку.

– Ш-ш-ш. Как ты такое можешь говорить?

– Не жди, что я тебе поверю.

– Что???

– Как у тебя только язык поворачивается. Даже подумать о таком. Если бы слова могли убивать, на земле уже никого не осталось. Ты не в себе. Отправляйся в постель. Я не желаю работать в праздничный день. Если хочешь, я могу отвезти тебя на север.

– Этим утром.

– Подумай хорошенько. Я буду только рад сделать это для тебя.

– Отлично. А теперь – спать. В конце концов, у нас для связи есть телефон. Спасибо за компанию. За проявленное, так сказать, терпение. Ты был ко мне так добр… Клянусь, я постучусь, как воробушек, и ты сразу проснешься…

– Иди же наконец спать. Впереди тебя ожидают нелегкие дни.

– Не беспокойся об этом, выключи лучше свет. У меня есть ключ. Когда буду уходить, дверь закрою. Ты что, не помнишь, как сам дал его мне месяц назад?

– Я знаю, что вернул его. Но я сделал для себя дубликат.

– На случай, если ты вдруг заболеешь и не в состоянии будешь подняться с постели.