Заброшенный в природу - Милен Русков

class="p1">— Сеньор, наша общественная система слишком сложна, — примирительным тоном заметил я, когда мы с доктором возвращались пешком по улице.

— Нет в ней ничего сложного, — возразил доктор Монардес. — Напротив, она слишком проста. Да и все системы просты. Я хорошо знаю историю и могу утверждать, что в мире, согласно Аристотелю, существует… Ты читал Аристотеля?

— Да, — ответил я. — Немного читал.

— Понятно, — произнес доктор, вложив в это слово сомнение. — Аристотель утверждает, что существует четыре системы управления. Это демократия, когда правит народ…

— Как это: правит народ? — не понял я. — Кем он правит?

— Ты слушай, — немного раздраженно махнул рукой доктор. — Так вот, он говорит, что одна из систем — это демократия. Другая — аристократия, когда управляют наиболее достойные. На мой взгляд, ее лучше называть меритократией, ну да ладно, ему не хотелось употреблять латинские термины. Третья система — это монархия, когда управляет король. И четвертая — это плутократия, когда управляют самые богатые. Я же утверждаю, — сказал доктор, у которого, правду сказать, с годами развилась склонность к демагогии, — что в мире никогда не существовало ничего, кроме монархии и плутократии.

— У нас монархия, — поспешил вставить я, — ведь Филипп — король.

— Да, это так. Но помимо того, что он король, Филиппа можно назвать еще и плутократом, — уточнил доктор, — поскольку Филипп — очень богатый человек. Именно это и интересно. Монархия существует в смешанном виде.

— Но сеньор, я вообще не это имел в виду, — позволил себе возразить я, — и говорил совсем о другом.

— Знаю, что ты имел в виду. Но это не интересно, — ответил доктор. — Я считаю, что монархия есть по сути монархия и плутократия одновременно. Взять хотя бы аристократов. Их вообще нельзя считать самыми достойными, но они — самые богатые. А это означает лишь одно: монархия — смешанная система. Когда монархия или диктатура свергаются, образуется чистая плутократия. В реальном мире нет никакой иной системы. Об этом нетрудно догадаться. Одно — это власть, завоеванная силой, первоначально силой оружия. Например, Цезарь, первый император. Какие-нибудь умники скажут, что первым был Октавиан, но ты им не верь. Первым был Цезарь. Как он стал императором? С помощью силы. Он победил силой оружия. Так он получил власть, так потом и удерживал систему. В конце концов, кто обладает армией? Кому она принадлежит? А другое, — продолжил доктор, бросив финик в рот, — власть, завоеванная с помощью денег. Там, где кончается власть оружия, начинается власть денег. Так говорит Марк Лициний Красс. На вот, выбрось эту косточку. Иногда на деньги можно купить целую империю, как Дидий Юлиан. А в другом случае силой оружия можно забрать деньги у богатых и положить их себе в карман, как сделал император Максенций. Впрочем, надо иметь в виду, что и Юлиан, и Максенций плохо кончили. Но вкратце дела обстоят именно так — таковы две основы. Для третьей под солнцем нет места. Но тот, кто сможет их сочетать, пребудет в веках.

— Аристотель — болтун, — уверенно заявил я, — любит все выдумывать. Берет два элемента и делает из них четыре, чтобы выглядеть умным.

— Ну, да… — согласился доктор.

Мы продолжали идти по улице. Доктор шел молча, время от времени передавая мне косточки от фиников, которые я забрасывал в сады вдоль улицы.

— А как же папа? — первым нарушил молчание я. — У него нет оружия. Да, деньги у него есть… но ведь не в этом дело. Вы понимаете, что я хочу сказать, сеньор?

— Да, понимаю, — кивнул доктор. — Но это длинная история. Под конец мы снова придем к тому же выводу, только после очень пространных рассуждений.

— Я так и думал. Но если наша система настолько проста, почему же так трудно купить участок земли в «Черепах»? Может, она не настолько проста, как выглядит, сеньор?

— Очень проста, — энергично затряс головой доктор. — Система простейшая, но только слишком запутанная.

— Простейшая, но запутанная? — удивленно повторил я.

— Именно так! — категорично подтвердил доктор.

Мы продолжали идти. Читатель может спросить, а где же Хесус? Уж не уволил ли его доктор, застав на месте преступления, когда тот отплясывал фламенко?

Нет, нет, доктор просто отпустил его, потому что его жена должна была рожать. Доктор Монардес собирался лично принимать роды, и именно туда мы сейчас направлялись — в бедный квартал Триану, где жил Хесус, чтобы узнать, как чувствует себя роженица.

— Какое отвратительное место! — закашлялся доктор и сморщил нос. — Испарения дурманят голову и раздражают легкие.

Лично меня эти запахи не раздражали. Мне пахло апельсинами, жареным мясом, речной тиной и табаком. Легкие вообще ничего не раздражало. Голова работала хорошо, ум как никогда был ясным, бодрым, сосредоточенным и, я бы сказал, проницательным.

Мне удивительно не хватало животных. Разумеется, я бы к ним не вернулся. Хотя, может, и не животных. Просто мне чего-то не хватало, но я не знаю чего, как говорит Пелетье. А точнее, эти слова принадлежат не Пелетье, а Земле, когда она сталкивается с Медузой и теряет Луну. «Чего-то мне не хватает, но я не знаю, чего». Именно тогда Марс отвернулся от Земли и стал удаляться, пока не отошел от нее далеко-далеко, туда, где он сейчас…

14. СРЕДСТВО ОТ ЗУБНОЙ БОЛИ

Urbi et Orbi, L’Amour des amours. Жена Хесуса родила двойню. Не в тот день, когда мы к ним ходили, а через два дня и до прихода доктора. Так что роды принимала старая бабка-повитуха. «Она так плохо видит, — сказал Хесус, — что я вообще удивляюсь, как она не пропустила одного из близнецов». Хесус чувствует себя гордым. Но вместе с тем, он был обеспокоен. И абсолютно ясно — почему. До сегодняшнего дня ему и без того приходилось постоянно думать, как прокормить четверых. А вот почему его распирала гордость, следует пояснить. У него нет знакомых, у которых были бы близнецы, я знаю одного, доктор же после долгих раздумий вспомнил двоих. Так что и вправду это было большой редкостью.

Хесус хотел назвать мальчиков Педро и Пабло, в честь святых. Но у него уже был сын по имени Пабло. Местный священник предложил крестить малыша двойным именем Пабло-Иеро. Но тут воспротивилась жена Хесуса и категорически отказалась назвать так новорожденного. «В другой раз я бы ее поколотил, и это бы сразу решило проблему, — сказал Хесус. — Но сейчас неподходящий момент». Весть о близнецах разнеслась повсюду, о нем узнал севильский архиепископ кардинал Родриго де Кастро, который хотел лично окрестить мальчиков в связи с освящением новой церкви в квартале Санта-Крус. Он предложил назвать ребенка