47-й самурай - Стивен Хантер

«Господи, — подумал Свэггер, — все только и умеют, что критиковать».

— Учиться работать ногами. Ноги совсем спутаны, — продолжал престарелый всезнайка. — Ты сражался с двумя совсем плохо. Ходи в зал. Найди учитель. Должен учиться. Тебе повезло. Ты использовал всю удачу в эта жизнь и в следующая жизнь. Больше тебе удача не будет. Ты должен заниматься с учитель. Тебе надо много работать.

— Это ты верно заметил, — согласился Боб. — Определенно мне повезло. А теперь, старик, дай мне то, ради чего я пришел, и я заберу тебя отсюда.

— Жирный не есть мертвый.

— Знаю. Мне нужно сказать ему пару слов.

— Хорошо. Это очень хороший меч. Большая честь работать с ним. Самая большая радость в жизни. Я очень рад. А сейчас дай мне закончить этот меч.

Старик еще пару минут повозился с клинком, осмотрел его, повернув к свету, после чего спрятал в красный шелковый мешочек. Казалось, ему потребовалось несколько часов, чтобы упаковать этот долбаный кусок стали, но Свэггер понимал, что здесь все должно быть выполнено надлежащим образом.

Наконец старик передал ему меч.

— Нельзя трогать лезвие грязные пальцы.

— Понимаю. С вами все будет в порядке?

— Все замечательно. Я ехать гостить к свои родные в Саппоро.

— Быть может, вас подвезти куда-нибудь на машине?

— Нет, я садиться в автобус. Все замечательно.

Обернувшись, Боб подошел к распростертому на полу предводителю, единственному, кто остался в живых из шести бойцов якудзы. Тем временем полировщик господин Омоте обулся, накинул пальто и приготовился уходить.

Боб ткнул жирного предводителя, и тот зашевелился, затем застонал. Открыв глаза, якудза растерянно заморгал, пытаясь заново свыкнуться с тем, что произошло за последние несколько минут.

Он дотронулся до ссадины под глазом, откуда все еще сочилась кровь. Там уже начинал наливаться синяк, который скоро должен был распухнуть до размеров грейпфрута.

— Эй, ты, — обратился к якудза Боб, — слушай меня внимательно, или я сейчас начну тебя резать.

— Пожалуйста, не делать мне больно.

— Это еще почему? Мне понравилось.

— О, мое лицо, — пробормотал парень, которому, как разглядел Боб, было лет двадцать пять.

По его лицу из различных поврежденных мест струились кровь, слезы и сопли.

— Итак, слушай меня внимательно. Тебе предстоит передать одно сообщение, понятно?

— Как скажете, Джо.[30]

— Меня зовут не Джо, козел. Видишь вот это? — Боб помахал перед лицом якудза красным мешочком с мечом. — Это меч. Мой меч. Я вернул его себе. Кондо Исами очень хочет получить меч обратно. Отлично, Я предлагаю ему обмен. У него есть то, что нужно мне. И когда я это получу, я отдам ему меч.

— Я вас слышать.

— Через три дня я дам частное объявление в «Джапан таймс», адресованное некой Юки. Оно будет зашифровано алфавитным кодом из «Благородства в неудаче»,[31] английского оригинала, а не японского перевода. Это понятно?

— Что это такое?

— Книга, придурок. Тебе этого не понять. Но Кондо должен знать, что это такое. Ты сможешь запомнить?

— Конечно, Дж… сэр.

— «Сэр» мне больше нравится. В объявлении будет указано место, скорее всего какой-нибудь парк. Кондо должен будет встретиться там со мной на следующий день вечером. Один. Он отдает мне то, что хочу я. После чего я отдаю ему то, что хочет он.

— Конечно, — поспешно заявил жирный якудза. Затем его взгляд затуманился недоумением. — Вы хотеть деньги? Очень много деньги?

— Мне насрать на деньги, клоун-сан.

— Тогда что вы хотеть?

— Его голову, — сказал Боб. — Передай, чтобы он захватил ее с собой.

Глава 32

КОНДО

Кондо был в восторге.

— Он так и сказал? Прямо так и сказал?

— Да. Так и сказал.

— Нии, повтори еще раз. Повтори дословно.

— Я спросил, что ему нужно от вас. Он ответил: «Его голову. Передай, чтобы он захватил ее с собой».

— Наглый тип.

— Да, оябун, вы совершенно правы.

Они находились в квартире у Нии. Частная медсестра, состоящая в услужении у братства «8-9-3», наложила на рану швы и перебинтовала ее, а его дружки после наступления темноты прибрали в мастерской полировщика, ликвидировав следы кровавого побоища и аккуратно избавившись от тел и отрубленной ноги. Нии, забинтованный, с распухшим лицом, вернулся к себе. В соседней комнате толклись еще несколько синсэнгуми: мрачные, встревоженные лица, строгие костюмы. Кондо, однако, сиял. Непостижимо, но случившееся доставило ему огромное наслаждение. У него с лица не сходила улыбка.

— Пожалуйста, опиши мне его еще раз.

— Американец. Довольно высокий, но назвать его огромным нельзя. Очень сдержанный. Все эмоции внутри. Глаза у него были совершенно неподвижные. Он знал, куда смотреть, как двигаться. Ему уже приходилось убивать. Кровь, самые отвратительные раны — на него это не произвело никакого впечатления.

— Расскажи мне еще раз, как он сражался. Но сейчас — во всех подробностях, Нии. Расскажи мне все.

— Он оказался хитрым. А мы были глупы.

— Это ты был глуп, Нии.

— Я был глуп. От него несло виски. Он вел себя шумно и разнузданно. Волосы у него были взлохмачены. Такие гайдзины сплошь и рядом попадаются в Кабукичо: в голове полно бредовых идей, а на поверку полный ноль. Я думал о том, как избавиться от гайдзина без шума, не привлекая внимание полиции. Я понимал, что это будет непросто. Я совершил одну ошибку.

— Какую?

— Гайдзин вскрыл замок. Я слышал, как он щелкнул, однако уже через несколько секунд гайдзин проник внутрь. Он очень опытный человек. Я сидел и ломал голову, пытаясь вспомнить, запер ли дверь на замок. Сейчас я точно знаю, что запер.

— Значит, он вас обманул.

— Провел как детей, разыгрывая из себя пьяного. Это была блестящая находка. Если бы гайдзин раскрыл себя в дверях, его бы встретили шесть мужественных воинов с обнаженными мечами. А так ему удалось с помощью своего нелепого спектакля приблизиться к нам вплотную. И вдруг в одно мгновение он стал совершенно трезвым и смертельно опасным. Первых двоих он рассек одним ударом, великолепно исполненным. Наверное, это был его лучший удар за всю схватку, хотя удар, которым гайдзин расправился с Камиидзуми, также был великолепен. В любом случае с ними все было кончено в одну секунду, а в следующую настал черед Джонни Хандзо. Джонни Хандзо потерял голову и бросился на гайдзина, а тот спокойно дал ему приблизиться, после чего пронзил за мгновение до того, как Джонни успел нанести удар, и с Джонни все было кончено. Меньше чем за три секунды гайдзин вывел из схватки троих.

Слушая рассказ Нии, Кондо сидел молча, полностью сосредоточенный, словно пытаясь мысленно создавать зрительные образы. Все случившееся в мастерской полировщика он видел сейчас в темноте перед собой.

— Итак, вас осталось трое?

— Да. И все трое не могли одновременно обойти старика на помосте. Поэтому мы с Касимой двинулись в одну сторону, а Камиидзуми в другую.

— Из всех шестерых Камиидзуми был безусловно лучшим. Старший по возрасту, наиболее опытный. Ему уже приходилось сражаться на мечах.

— Он был восхитителен. Я не сомневался, что он одержит победу или нанесет гайдзину такую серьезную рану, что победа сама свалится нам в руки. Но гайдзин разгадал удар Камиидзуми, отбил его и, используя инерцию вращения, развернулся в «парящем блоке» и выполнил то, чего я еще ни разу не видел, — прямой выпад, нанесенный одной рукой, поразительно стремительный. Ему нужно было предугадать, в какую сторону сместится Камиидзуми. Быть может, это было чистое везение, но он попал Камиидзуми прямо в горло. Уму непостижимо. Столько крови! Она буквально…

— Гайдзин проследил за тем, как Камиидзуми упал?

— Нет, оябун. Он сразу же обернулся к нам. Не успели мы обойти старика, как гайдзин поднырнул под Касиму и полоснул его по ноге. Отрубил ее. И тут он оказался у меня в руках. Его лезвие на мгновение застряло во второй ноге Касимы, потому что он не предполагал, что с такой легкостью перерубит первую. Лезвие застряло, гайдзин с трудом удержал меч одной рукой. Он остался безоружным. Но затем Касима повалился, и меч гайдзина освободился.

— Он был у тебя в руках.

— Был. Он внизу, меч опущен, я над ним, вкладываю всю силу в удар по цели — его шее. Но если думать о скорости, скорости не добьешься.

— Нельзя думать. Никогда нельзя думать.

— А я подумал. Слишком велико было возбуждение, оябун. Я поскользнулся, потерял равновесие, упустил время, а когда пришел в себя, гайдзин уже был готов; он встретил мой удар, отбил его и ударил рукоятью меча мне в лицо.

— Не очень-то красиво.

— Вы правы. С его стороны это была чистая импровизация. Довольно неряшливая. Мне кажется, гайдзина начали оставлять силы.

— Сколько ему лет?