Попаданец со шпагой-1 - Вячеслав Коротин

В клиента с косой я разрядил пистолет – на удивление всё обошлось без осечки: грохнул выстрел и парень шмякнулся навзничь. Теперь один на один.

Злодей с саблей выглядел значительно интеллигентней своих подельников: гладко выбрит, что, согласитесь, для мужика совершенно нехарактерно.

Оглянувшись на упавшего собрата по разбою, этот "саблист" с ненавистью посмотрел на меня.

— Ну всё, гондон штопаный, в последний раз ты со своими кишками одно целое составляешь…

Браво! "Гондон штопаный" – это "пять!".

Хорошо, что я это не услышал в стойке на расстоянии действительной атаки – точно бы охренел на пару секунд и делай со мной, что хочешь на этом гигантском для поединка промежутке времени…

А так… Ладно, информация принята к сведению – соперник серьёзный и работать с ним нужно "по-взрослому". Если он в Витькиных боях живым остаться сумел, то железом оперировать определённо умеет. Никакого шапкозакидательства – чревато.

Интересно: это "сдвинутый" или "каторжник"? Вероятнее второе. Ладно – потом разберёмся, а сейчас – "Поехали!".

Дистанцию я держал очень аккуратно, то есть не давал приблизиться показами контратак и не лез дуриком вперёд. Хотя и демонстрировал, что вполне собираюсь это сделать.

Соперник, определённо почувствовал во мне серьёзного оппонента и тоже не наглел – хочется жить гадёнышу.

Серьёзного контакта клинками до сих пор так и не было – только лёгкие шлепки слабой частью оружия, а остальное – дистанция. Мы оба владели этой важнейшей составляющей фехтования. Порвать её так и не удавалось. Во всяком случае, без шанса получить обратку, что никак не вписывалось в мои дальнейшие планы.

— Ты где так фехтовать научился, поручик? — вопрос был задан глядя "глаза в глаза", в стойке, на реальной дистанции, где десятые доли секунды решают всё…

— В Смоленске, в конце двадцатого века, как и ты, — и тут же "флешь", пока не оклемался.

Клинок вошёл в грудь как в масло – рёбра на пути не встретились.

Лицо этого "романтика с большой дороги" умирало на глазах.

— Ты кто?

— Конь в пальто! Привет с Арены! — без всякой жалости я оттолкнул мерзавца, вытаскивая клинок из его груди.

Тот упал на спину и больше не шевелился. На губах вздулись кровавые пузыри и, можно было не сомневаться, что если он ещё живёт, то последние секунды.

А у меня и так забот по горло.

Тихон из седла не выпал, а его коняга далеко не ушёл, так что мне хватило минуты, чтобы подбежать и спустить своего слугу на землю. Весь правый бок в крови, пулевая пробоина в районе подмышки и, слава Богу, сквозная.

— Тихон, ты как?

— Дюже больно, барин, — простонал раненый, — и голова кружится…

Чо-о-орт! Как же мне его везти? Есть ли хоть какое-нибудь жильё поблизости? Если назад, то последнюю деревеньку уже часа три как проехали – не довезу. Только вперёд, тогда какой-то шанс есть.

— Тихонушка, милый, родной, попробуй в седло забраться, я помогу. Давай, а?

— Ой, не знаю, ваше благородие – сил никаких…

Ёлки! Неужели уже так много крови потерял? Но сопли распускать нечего – необходимо закинуть его в седло, каким угодно образом…

Описывать процесс не буду. На всё про всё, ушло минут пятнадцать. Тихон выл, но честно пытался помочь. В конце концов, мне, уже почти с ног до головы измазанному кровью, удалось взгромоздить мужика на коня. На всякий случай примотав его к седлу, я подозвал Афину и, взяв в руки узду Тихонова Дона, послал свою кобылу вперёд.

— Не бросай, благородие! — раздался мне спину голос подстреленного разбойника.

К чёрту! Буду я ещё на вас время терять. Хотя…

Остановился.

— Эй! Ближайшее жильё далеко?

— В полутора верстах мельница. Не бросай, барин!

— Доберусь – пришлю за тобой кого-нибудь.

Всё, теперь только Тихон. Если этих даже волки сожрут к моменту появления каких-либо людей – горевать не буду, и совесть не замучит.

Я только сейчас понял как дорог мне мой "крепостной". Ближе его в этом мире была только Настя. Ну и Серёга со вчерашнего дня. Если не выживет… Даже думать о таком не хотелось. Только бы кровью не истёк – в остальном рана вроде для жизни не опасная.

Минут через десять показалась речка и – не соврал недостреленный – мельница. На данный момент она не функционировала, но из трубы стоявшей неподалёку избёнки поднимался дымок, значит, кто-то из хозяев присутствует.

Даже не буду пытаться представить себе обалдение местного мельника, когда в его дом ввалились два окровавленных "туловища" и одно из них моими устами пренагло проорало:

— Горячую воду! Куда раненого положить?

Офицерскую форму хозяин вроде разглядел и почувствовал интонацию – ну типа я имею право отдавать приказы. Как поняла это и его супруга, мгновенно метнувшаяся к печке:

— Воды-то скока?

— Сколько есть, лишь бы поскорей! А пока простую давай! Так куда положить? — я упёрся взглядом в мельника, даже не стараясь изобразить звериный оскал – он получался сам собой.

В отличие от жены, мгновенно выполнившей всё, что требовала ситуация, мужик всё ещё пытался собрать мысли в кучу…

Нет, в плане бытовых ситуаций, нам, мужчинам, до женщин по "скоросообразительности" далеко. Это в бою, технике, науке мы умнее и быстрее, но как только дело коснётся банальщины, то эти "Эйнштейны в юбках" быстро продемонстрируют своё превосходство.

Наконец Тихона уложили на лавку, и я стал осторожно распарывать шинельку на нём. А потом и всё остальное. Ушло минут десять прежде чем удалось рассмотреть рану. Погано – кровь до сих пор ещё шла, а количество литров этой жидкости в организме ограничено.

Вроде ошмётков одежды в рану не попало – и то хорошо. Лишь бы пуля прошла только по мясу и осколков лопаточной кости внутри не имеется.

Промыл, обработал йодной настойкой, сделал перевязку, используя свой запасной комплект белья… Тихон в сознание так пока и не пришёл. Но дышал ровно, что уже неплохо.

— Извини, хозяин за такое вторжение, — наконец повернулся я к мельнику. — Но сам понимаешь…

— Да уж понятно, что не от хорошей жизни таким макаром в избу входят. Вы-то сами, ваше благородие, как? А то тоже все в кровище.

— Я не ранен – это его кровь. Как зовут-то тебя, хозяин?

— Антон. Сын Данилы. Петряковы будем. Эта… — несколько смущённым голосом поинтересовался мельник. — А что приключилось-то с вашим благородием?

— Со мной ничего, а вот слугу моего разбойники подстрелили.

— А-а! Тады понятно. Этой ночью четверо воров у меня останавливались – а куда денешься? С ружьём и саблей… Набрали снеди всякой, вилы и косу отобрали… С тракта сбежали, как я понял из их разговоров. Ох, и будет лихо в наших местах, пока этих варнаков не споймают! Сын мой как раз недавно поехал старосте сообщить про татей этих.

— Не будет. Я уже и забыл, Данилыч, ты или сам съезди, или пошли кого… В общем, в полутора верстах по дороге к Смоленску, валяются эти каторжники. Один ещё жив был. Даже если и воры они – всё негоже зверью на съедение оставлять. Всё-таки матери их родили, крещеные, небось. А один ещё жив был – может и не время ему пока Богу душу отдавать. Привези их, пожалуйста – я заплачу.

— Да Господь с вами, барин – я что, нехристь какой-то? Сын, как я уже говорил, сейчас в отъезде, так что сам съезжу, пока не стемнело. Только лошадка-то наша как раз при нём, позволь одну из твоих запрячь. А платы мне никакой и не надо, если вы и в самом деле округу от этих варнаков избавили. Пока меня не будет – Анфиса всё для вас сделает. Извиняйте на этом.

Получив согласие на использование Дона, мужик пошёл собираться, а я снова склонился над Тихоном. Вроде нормально всё – спит и дышит. Не потеет. Это хорошо или плохо? Если жара нет…

Как ужасно ощущать себя беспомощным, когда может быть угасает близкий тебе человек – вот вроде всё готов отдать, чтобы он выжил – деньги, обещание чего угодно, душу, в конце концов…

А кому? Очереди желающих поиметь что-либо из перечисленного не наблюдается. Так что остаётся надеяться, что ОН там, на Небесах, видит действительно всё, и примет справедливое решение.

А мне остаётся только ждать. Всё, что возможно – сделано. На всякий случай разве что ещё аспирин имеется и пенталгин.

Мельник уехал, а хозяйка попыталась предложить мне обед. Отказался вроде достаточно вежливо, хотя на данный момент это радушие здорово раздражало – неужели так трудно понять, что мне не до того. К тому же лопать просто кашу с хлебом, не очень-то и хотелось – Великий Пост как-никак, это в придорожных гостиницах для путников типа меня скоромное подают, а в крестьянском доме в это время вряд ли можно рассчитывать на приличное питание.

Нам-то с Тихоном, конечно, приготовят нечто "съедобное", но только если у самих хозяев есть соответствующие продукты – ранняя весна совсем не то время, когда запасы провизии в крестьянском доме очень уж велики. Впрочем, куры тут наверняка имеются и Пост не соблюдают – несутся, так что запас яиц иметься должен. Хе! А может именно поэтому яйца, и являются непременным составляющим пасхального меню? Накопилось за семь недель, а желательно, чтобы не протухли…