Против времени. Бой с тенью - Олег Безверхий

Алексей Григорьевич, предстоит. Не подумайте, ничего такого. Никаких двойных игр я вести не собираюсь. Мы всё-таки с Мохиндером не враги друг другу, чтобы он там не думал о нас и не говорил вам. По крайней мере пока. Однако, я очень хочу пообщаться со своими соотечественниками с глазу на глаз.

- Соотечественниками? Но ведь Поль… - усомнился я

Антип Денисович многозначительно посмотрел на Поля и сказал:

- Дорогой друг, может вы расскажите, кто вы на самом деле, и почему из русского парня превратились в апологет всего варяжского?

Поль недолго недовольно молча смотрел в окно, будто и не слышал нас вовсе. Но затем скривил какую-то странную недовольную ужимку на лице, повернулся ко мне и сказал:

- Прости, меня Алекс, ты был честен со мной, а я нет. Этот особист прав, меня зовут не Поль. Я…

Дальше Поль, а вернее, как оказалось, Павел Константиновича Дорофеев, гражданин Российской Империи, кратко поведал мне, что на самом деле его родители дипломатические работники, и родился он действительно в Бхарате, и ходил в одну школу с Мохиндером, чьи родители тоже были из государственных чинов страны по международным связям. Да, уж, вот тебе и простые работяги, как они говорили до этого.

Вся эта легенда о скандинавском происхождении родилась из-за постоянного внимания всей страны на его феноменальный даже по местным меркам дар целителя. Первое время Павлу это нравилось. Но затем, когда и русские, и бхаратские высшие чины стали пользоваться его добротой в своих корыстных интересах, мешая помогать обычным людям, молодой доктор стал скрываться от ненавистных номенклатурных работников, которые просили то вернуть потенцию, то убрать морщины, то увеличить недостаточно выпирающие части тела, то ещё Бог знает что. Павел стал отказывать. За это сильные мира сего оказывали посильное влияние на его карьеру. По всей стране при помощи СМИ его имя было полностью опорочено и дискредитировано. Его назвали шарлатаном, самозванцем и вредителем. Да так сильно, не без помощи менталистов кончено, вдолбили это людям в голову, что даже самый бедный немощный старик с деменцией даже за бесплатно не шёл к нему лечиться. Для молодого доктора это был большой удар.

Отец Павла не выдержал такого гонения сына и умер от обширного инфаркта. Поль знал, что у отца проблемы с сердцем, но тот настрого запретил ему что-либо предпринимать. «Ты наделен величайшей силой, сын, но за такую силу всегда должна быть расплата. Запомни это. И я не позволю платить тебе. Пусть ценой твоих способностей будет моя жизнь такой, какой она задумана природой без вмешательства одарённых» - так ответил Павлу отец на очередные уговоры вмешаться в ухудшающееся здоровье. Мать его оказалась тоже слаба и буквально за полгода после смерти мужа погибла от истощения, так как из-за депресси почти перестала есть.

У Павла остался только его дар и единственный близкий человек – Мохиндер. Тогда друзья решили, что лучше всего это инсценировать гибель Павла от суицида, а дальше на год залечь на дно в какой-нибудь деревушке. Там взрастить легенду о скандинавских корнях.

Но через год, когда Мохиндер в очередной раз навещая друга, пришёл с красивым планом, как вернуться в свет, Павел уже так сросся со своим образом, и был доволен, что здесь помогает простым жителям соседних деревень и сёл. Что решил больше никогда не возвращаться обратно.

Однако и это не помогло. Слишком быстро разошлась молва о великом целителе-отшельнике, что местные городские чиновники и селебрити стали пытаться попасть к нему. Тогда Поль пришёл за советом к Амите, которая, конечно, знала о его проблеме. Старуха помогла скрыть жилище новоиспеченного варяга от людских глаз при помощи своего дара. Никто больше не мог найти одного из самых сильных целителей мира. И только периодически Поль навещал деревни и сёла, чтобы помогать нуждающимся.

- А зачем делал вид, что не понимаешь язык? - возмутился я.

- Прости, друг, Мохиндер всегда приходил ко мне один, а тут ситуация в стране сам знаешь какая, я и подумал, что похоже Амиту накрыли, и Мохиндера заодно, пока эль пить не сели, я не доверял вам, - оправдывался Поль.

- Так и как тебя назвать? Поль или Павел Константинович?

- Ты можешь называть меня просто - Пашка.

После этих слов Поля, вернее теперь для меня Пашки, в моей груди что-то кольнуло и подступил предательский ком к горлу. Невообразимое внешнее сходство и такое близкое сердцу имя друга дало в первый раз ощущение в этом мире, что я не один. Я протянул руку своему старому-новому другу и сказал с улыбкой:

- Хорошо, Пашка! Тогда я для тебя Лёха!

Антип Денисович небрежно прикрыл глаза, отвел от нас взгляд и со вздохом сказал:

- Ну, что с сентиментальными моментами и историями закончили? Перейдем к более важным вещам?

Его слова меня привели в бешенство. Экий выскочка, строит из себя аристократа-интеллигента, а тут в цвет смеётся над нами.

- Я считаю, Антип Денисович, вашу реплику неуместной и недостойной вашего статуса и занимаемой должности, - максимально строго и на аристократичный манер поговорил я.

Лицо Антипа Денисовича в первый раз за всё время приобрело смущённый и растерянный вид.

- Прошу прощения, Алексей Григорьевич. Вы безусловно правы, я проявил невежественную несдержанность в своих эмоциях. Честно признаться я думал, что у нас будет больше времени на общение по волнующим меня вопросам, а пока вы знакомились с биографией Павла Константиновича, мы почти приехали.

Да, извинения так себе, всё равно в конце позволил себе долю иронии. Но, впрочем, главное, что я поставил его на место.

- А откуда вы всё знали о биографии Павла Константиновича? - продолжил напирать я.

- По долгу службы, Алексей Григорьевич, я должен знать всё о своих соотечественниках за границей, особенно таких одарённых. И поэтому, несмотря на то, что я верю, что ваше сходство со Смирновым, появление в центре Бхарата роковая случайность, и что вы искренне не понимаете, что происходит. Я всё равно не могу уложить в голове, почему вы русский человек, о котором нет ни одного упоминания ни в одних архивах Российской Империи?

Голос Антипа Денисовича стал ровным и жёстким. От его тона и сути вопроса, мне даже стало немного неловко на попытку минуту назад пристыдить этого опытного разведчика, который не упускает ничего из своего поля зрения, даже в те моменты, когда, казалось бы, это не так важно. И то, что у него нет предположений откуда я взялся,