Голос пугающей пустоты - Андрей Дичковский

заметила — поев за ужином, она бросила на него взгляд с приподнятой кровью, и Теолрин осторожно кивнул ей. Что именно она поняла из его кивка, Теолрин не мог знать наверняка — однако он готов был поклясться, что все это время Джейл, как и он, не спала. Она наверняка догадывалась, что он что-то задумал. И Теолрин был рад, что она не подавала виду. Любое преждевременное действие может обернуться их мгновенным фиаско. Теолрин понимал это.

Поэтому, несмотря на чешущиеся руки и желание поскорее начать, он ждал.

Томительное и изнуряющее, ожидание выматывало его никак не меньше, чем езда на лошади со связанными в запястьях руками. Особенно с учетом того, что за последние несколько часов Теолрин промок и продрог до клацания зубами, а неутоленные голод и жажда туманили сознание и скручивали живот узлом. Теолрин уже несколько раз был на грани того, чтобы отказаться от придуманной затеи и подползти к костру, у которого остались остатки еды и воды...

Однако гордость брала свое. Гордость и желание покончить с собственной беспомощностью.

Время тянулось, куда как медленнее обычного, и Теолрин заставлял себя ждать. Сначала — до той поры, пока Блэдвейн и Эктерес перестанут ворочаться и примутся дышать ровно, вместе с большинством спящих вокруг костра. Потом — когда Унгрена и Мощного начнет клонить в сон. И если Унгрен оправдывал ожидания Теолрина, то Мощный никак не хотел угомониться: вместо того, чтобы, как Унгрен, сесть у костра или и вовсе прилечь, долговязый верзила продолжать бродить по периметру, игнорируя даже капающую местами с крыши воду, и бормотал под нос что-то неразборчивое. Может, даже какие-нибудь молитвословия — после Проповедника Теолрин не сильно удивился бы, окажись, что шайка Кройха собрана из религиозных фанатиков или еще кого-нибудь столь же отбитых. В любом случае, выходило, что Мощный не собирается менять свое времяпровождение, так что, еще немного погодя, Теолрин решился.

Пора.

Для начала она выцепил взглядом Джейл. Девушка лежала, свернувшись калачиком, в дальней части этажа, между тлеющим костром и северной стеной. Она казалась неподвижной, но Теолрин почти был готов поклясться, что видит, как блестят, отражая свет костра и лампы, ее приоткрытые глаза. Чуть приподняв голову, Теолрин кивнул ей. Ничего не произошло. Теолрин подумал было, что ошибся насчет Джейл, когда, скосив взгляд, приметил, как она сжимает правую ладонь в кулак. Джейл была готова и ждала его действий.

Теолрин приободрился. Зная, что за твоей спиной есть поддержка, всегда проще приступать к какому-то действию, будь то написание стихотворения или же попытка прикончить шайку людей, что зарабатывали на жизнь охотой на преступников. И если в написании стихов Теолрин так и не продвинулся дальше уровня «меч — голова с плеч», то с приканчиванием своих обидчиков последнее время дела шли куда получше.

Лежа животом вниз, Теолрин убедился, что его ладоней под грудью не видно, после чего, когда Мощный прошел мимо, издал что-то вроде старческого кряхтенья. Мощный не то не услышал, не то не обратил на это внимания, так что Теолрин прокряхтел снова, уже чуть громче. Долговязый верзила развернулся и выставил мерцающий желтоватым пламенем фонарь вперед.

— Я это... — Теолрин постарался придать голосу вымученный оттенок. Это оказалось не сложно: дрожа всем телом от голода и холода, ему почти не пришлось прикладывать дополнительных усилий. — Приспичило мне.

От Теолрина не укрылось, что никто из спящих не проснулся — разве что Унгрен лениво повернул голову в его сторону. Мощный опустил фонарь, чтобы свет от него упал на лицо Теолрина. Тот скорчил недовольно гримасу. Какое-то время они глядели друг на друга в молчании, которое нарушал разве что продолжающий лить дождь и капающая с потолка вода.

— Ну и? — наконец прогундел Мощный. Несмотря на то, что его голос был негромким, почти тихим, в нем отчетливо слышалась угроза. — Тебе напомнить, как это делается? Все просто: встаешь, приспускаешь штаны, отливаешь. Потом натягиваешь штаны обратно и...

— Мне облегчиться надо.

Мощный закатил глаза. Команда Кройха уже явно намучилась с этим, насколько мог судить Теолрин по последним дням. В самом деле, ослабить пояс и приспустить штаны пленник мог и сам (если руки, конечно, связаны спереди, а не за спиной), а вот чтобы должным образом сбросить балласт, тут уже приходилось либо просить помощи, либо исполнять почти что акробатические трюки.

Мощный тем временем покосился сквозь отсутствующую стену на небо, все еще темное и закрытое завесой дождя.

— До утра никак не потерпишь?

Теолрин покачал головой.

— Я-то, может, и потерплю, а вот мой организм навряд ли.

Мощный недовольно зарычал.

— Кельмов член тебе в задницу, мелкий упырь. Ладно, валяй.

— Что валять?

— Как что? Облегчайся.

— Что, здесь?!

Теолрин сказал это чуть громче, чем рассчитывал. Кто-то из лежащих у костра перевернулся с одного бока на другой. Унгрен привстал и, держа руку на эфесе меча, подошел к Мощному.

— Хер ли вы тут разгалделись? — подавляя зевок, произнес он, поглядывая то на Мощного, то на Теолрина.

— Этому придурку приспичило посрать.

— Сейчас? — Унгрен свел седеющие брови над переносицей. — А до утра подождать он не может?

— Ты там дрочил что ли у костра, пока я его об этом спрашивал? Говорит, что не может.

Мощный грозно зыркнул на Теолрина, и тот кисло развел губы, как бы извиняясь.

— Прям приперло, — подтвердил он.

Унгрен тяжело вздохнул.

— Ну, так в чем проблема, — проворчал он. — Иди, своди его на нижний этаж.

— Шутишь? Я не полезу под сраный дождь. У меня штаны только-только высохли. Такой умный, сам сходи с ним.

Теолрин невольно закусил губу — перепалка становилась все громче, а это совсем не входило в его планы. Кажется, кто-то из людей Кройха перестал храпеть и что-то недовольно проворчал сквозь сон. Нет, так дело не пойдет.

— Давайте я один схожу, — вкрадчиво предложил Теолрин, за что мгновенно словил гневные взгляды и от Унгрена, и от Мощного.

— Ага, щ-щас. — Унгрен осклабился. — Так мы тебя и пустим. Ладно, — он похлопал внутренней стороной ладони по выпирающей из ножен рукояти, — поднимайся, сральник ты недоделанный. Пойдем. Дай мне эту треклятую штуковину. — Последняя фраза была обращена к Мощному.

Тот покосился на вытянутую руку Унгрена, затем словно нехотя всунул в нее фонарь.

— Смотри не подскользнись, — чуть растягивая слова, добавил Мощный. — Ступеньки сейчас мокрые.

Пока тот глядел