Принцесса - Джоанна Линдсей

— Итак, ты утверждаешь, что тебе известны мотивы поведения Василия? И его преданность повлияла на ваши отношения? Однако ты не догадалась, что он изо всех сил старался нарочно вызвать твою ненависть к себе. Я хотел, чтобы ты последовала за нами добровольно, поэтому и придумал способ заманить тебя возможностью выйти замуж за красавца. Но Василий сразу понял, чем чревата подобная уловка. Он не желал, чтобы ты влюбилась в него, тогда как на самом деле тебе предстояло выйти замуж за меня.

— Какая трогательная забота! — воскликнула Таня. — Но вы оба придаете такое значение внешности, что это просто смешно. Так же как и ваша уверенность в том, что женщинам только и нужна смазливая мордашка! Может, для каких-то простушек это и важно, но нормальная разумная женщина ни за что не влюбится в мужчину за красивые глаза, не узнав хорошенько, что он за человек. Василий, вне сомнения, красив, никто этого не отрицает. Но он, кроме того, самый высокомерный, самый язвительный и беспощадный человек на свете. И ты меня никогда не убедишь в том, что он притворялся таким гадким ради меня или тебя!

Штефану вряд ли было приятно слышать ее слова. Уж кто-кто, а он сам бывал и язвительным, и беспощадным, правда, не в такой степени, как Василий, но Таня надеялась, что он правильно воспринял ее слова. Штефана необходимо убедить, что она не относится к тем самым влюбчивым дурочкам. Но так ли это на самом деле? Разве она сама не была очарована внешней привлекательностью Штефана? Он произвел на нее такое впечатление, что она только и думала о нем, мечтала быть с ним, принадлежать ему, и желание не проходило, даже когда она сердилась на него и они спорили или даже ссорились… Время оказалось не властно над чувствами. Любовь только окрепла настолько, что она мечтала выйти за Штефана замуж, несмотря на все его недостатки. Но он тоже должен желать ее достаточно сильно, должен.., да, должен любить ее невзирая ни на какие преграды. Вот тогда она будет принадлежать ему душой и телом, ему, одному-единственному. Но как дать понять Штефану, как суметь убедить его, что такое возможно?

Штефан все еще раздумывал над ее словами, но Таня решила прервать его размышления — кто знает, что последует за этим? — и задать вопрос:

— Когда ты увидел, что притворство Василия не дает результата, почему не сказал мне правду и не признался, что ты король Кардинии?

— Ты все подвергала сомнению, ни во что не верила. Было бы ошибочно и несвоевременно признать хотя бы одну, пусть и маленькую, ложь с моей стороны. Это бы только усилило твое недоверие к нам, в частности ко мне.

— Я тебя поняла, — сказала Таня задумчиво, — но понимаешь ли ты меня? Ты не понимал. Я тогда говорила, что не хочу замуж за кого бы то ни было, а не за определенного человека.

Штефан явно не обратил внимания на то, что она сказала это в прошедшем времени.

— У тебя, как и у меня, нет выбора, — сказал он.

— Да, разумеется. Вспоминаю, как-то ты изрек — Василий тогда объявил, что не хочет жениться на мне, — что король вступает в брак не по своему желанию, а по воле долга. Кроме того, меня уверяли в том, что ты обладаешь такой неограниченной властью, что женишься независимо от моего желания. После долгих раздумий меня поразило одно противоречие: если у тебя такая власть, с какой стати тебе подчиняться велению долга? Если ты не хочешь под венец, помолвку можно…

— Я, к твоему сведению, уважаю своего отца, — резко перебил ее Штефан, явно начиная сердиться. — Шандор хочет, чтобы ты восседала на троне, значит, так и будет, черт побери! Если ты когда-нибудь посмеешь издеваться над моим чувством долга… Я женюсь на тебе, Татьяна! Ничто не изменит моего решения. Понятно? Ничто!

Удивительно, но это обещание, почти клятва, пусть даже брошенная в запальчивости, обрадовало Таню. И ответ на мучивший ее вопрос она получила — Штефан не собирается расторгать помолвку. Она тоже, но об этом ему неизвестно.

Таня не станет торопиться ставить его в известность о своем решении. Пусть себе гадает и беспрестанно думает о ней. Но еще до приезда в Кардинию она окажется с ним в постели. Это просто неизбежно. У нее не, было сил больше ждать.

Глава 34

Штефан взял Таню под руку и вывел из каюты. Они прошли по коридору к палубе, спустились по трапу, и за это время он не проронил ни слова. Но Таня решила во что бы то ни стало расшевелить его сегодня же, узнать, о чем он думает. Для этого она готова была даже рассердить его. К счастью, поблизости не оказалось его друзей, которые могли помешать затее. Лазарь и Андор наблюдали за погрузкой багажа и явно собирались ехать в другой карете. Из их разговора Таня поняла, что Василий занимается продажей корабля — он ни к чему теперь королю Кардинии. Страна не имеет выхода к морю, и ей не нужен флот.

Штефан усадил Таню в карету и сам сел рядом. Он молча уставился в окно.

— Ты так волнуешься, Штефан, — заметила Таня. — Почему?

Ответа не последовало. Она проследила за его взглядом: Штефан наблюдал, как слуги грузят чемоданы.

— Это все одежда? — весело спросила девушка. — Столько красивых вещей! Они действительно придают тебе величественный вид, подобающий королевской особе.

Молчание.

— Ты был прав, Штефан. Подобные наряды слишком привлекли бы к вам внимание на Миссисипи.

— О чем ты, Таня?

Задал вопрос, даже не взглянув на нее. Пусть.

— Да так, ни о чем. Просто я понимаю, почему ты не открыл тогда свой второй чемодан. Нарядившись, ты бы в Америке выглядел белой вороной. Правда?

Тане очень понравилось, как Штефан был одет в этот день. По стилю одежда напоминала военную: плотно облегавшие ноги лосины, заправленные в высокие черные сапоги, длинный бархатный черный мундир, расшитый золотым шнуром и перехваченный богато украшенным широким поясом. Сбоку к поясу была пристегнута сабля в серебряных ножнах. Поверх костюма на Штефане красовалось бархатное черное широкое пальто — или шинель, как ее назвал Иошка, — отороченное соболем. Завершала ансамбль соболья шапка. Наряд, конечно, произвел на Таню огромное впечатление, и она еще в каюте едва сдержалась, чтобы не дотронуться рукой до мягкого бархата мундира или до пушистого меха роскошной, воистину королевской шинели.

Штефан по-своему ответил на замечание Тани насчет странной одежды кардинцев:

— Выгляни в окно. Мы как раз едем по улице, и ты можешь посмотреть, как одеты прохожие.

Он оказался прав. Для Тани было удивительно видеть теплые, непривычные для ее глаз южанки наряды.

Страна, в которую они прибыли, называлась Пруссией, и это была как раз ее восточная часть, которая, как она слышала, была ранее территорией Польши. Жители, в основном поляки, были одеты весьма своеобразно. Таня никогда не видела раньше, чтобы люди надевали на себя столько вещей сразу — накидки с прорезями для рук, застегнутые только сверху и разлетавшиеся от ветра, под ними — куртки или жакеты с пышными рукавами, юбки, жилеты, шляпы с повязанными сверху шалями…