Этот русский рок-н-ролл - Александр Рыжков / Тарантино

- Что я должна ещё вспомнить? Я же ничего не забыла?

- Как себя ведёт его собака?

- Что... Причём здесь собака...

- Его собака. Булька. Она спокойна?

- Простите. Я поеду, - Шереметьевские губы дрожали.

- Я провожу, - Джино поднялся из-за стола одновременно с гостьей.

По лестнице спускались молча: Лада впереди, хозяин позади. В прихожей она замешкалась, долго кутала шарф, не зная, что сказать.

- Лео, Коррадо! - крикнул "Старший" закрытой двери на первом этаже, надевая плащ на плечи Лады.

В коридор шагнули двое черно-белых в одинаковых жилетках, и "морозным инеем" в глазах.

- Собирайтесь. Отвезёте синьору.

- Не нужно, правда, - Шереметьева с мольбою глянула на Джино, но тот даже ухом не повёл. - Я сама...

- Берите с собой еду, кофе на сутки, ну и... Всё, что необходимо. Синьора - на втором этаже, вы - на первом. Контроль периметра. Без пяти каждого часа - звонок Амато. Он же подготовит вам замены - сутки через двое. От Амато я хочу слышать только одну фразу: «без происшествий». Всё.

Коррадо не пустил Шереметьеву за руль. Просто молча усадил на заднее сиденье, взяв за плечи.

- Но я...

- Синьора.

Вот и весь диалог.

Разложив на огромном столе коробки с пепперони, кофейные термосы и разнокалиберное «всё необходимое», Лео и Коррадо слушали футбольную трансляцию по радио (телевизор запрещён), пока Лада засыпала на диване в обнимку с Булькой. Та вылизывала сухие солёные щёки синьоры. Солёные от слёз...

***

Холодная гражданская война. Пожалуй, самое точное определение миазмов, забурливших по всей матушке России с началом СВО. Зеркальное повторение Донецка четырнадцатого. Тогда город располовинило: пока первые «становились на лыжи», вторые открыто презирали первых. И вот, что забавно... (дончане помнят, не дадут соврать), как только «инородные» свинтили, дышать стало легче! Люди перестали стесняться ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ поступков! А бля*ство... – оно, как и вши, нуждается в хозяине. Без питательной среды не живёт. Испаряется.

Однако, по правде говоря, элизиум не зрелся. Новообретённую воздушность бытия уравновесило бандитским беспределом. Лютым, без тормозов. Таким, что девяностые вкушались бы за счастье. Кровушка лилась ручьём. Грабилось - отжималось всё, что возможно. Что невозможно - тоже. У кого ствол - тот и царь.

Или просто жив. Wild rough west. Дикий и жёсткий, но только восток. Донецк лихорадило, точно в малярийном болоте. Вот и пришлось «лечить» Город по рецепту Одессы - Гоцмана: молчаливые «доктора» покрошили артель «Морозко». Винегрет без суда и следствия. Впечатлило - мещане перекрестились.

«Лишь только придушили беспредел - пришёл черёд второго испытанья…»

Естество не терпит пустоты, равно и пирамида власти. Эквилибристы у верхушки знают за него (за коромысловый баланс). На одной стороне - бля*ство - слабоумие, на другой - светлые смыслы. И если поредело бля*ство, а оно поредело, то непременно весом ляжет слабоумье.

Так и случилось... «Шариковы». В каждой щели затычки, как суслики в каждом поле - агрономы.. И всё же, гложет интерес: а можно ли без бля*ства, не замещая грузом слабоумья, держать баланс? Не знаю. Может и возможно. Придётся облегчать вторую чашу. Не смыслом облегчать, но спудом!

А что Донбасс? Выстирали - высушили. В семи водах отмыли новую государственность: долго, сыро, дрожно. Примерно так и было бы в России, кабы не февральская дата...

Холодная гражданская война - стылая скверна. Располовинило Россию. Лидеры первых (кто супротив СВО) рванули в забугорье. И вроде бы «в порыве», «по душе»... Но нет. Активы, бабки, всё старо как мир. Предупреждали же: не городи заначку там, где гостят улыбчивые бесы. Куда там... Пустое. Теперь-то уж чего пенять? Какие, на*ер, убежденья? Телец! И пи*дец! К тому же, нелюбовь к немытой Родине легко монетизировать (так им казалось). Стримы, постики - рефлексии наружу.

И поначалу им даже платили за говно! Но потом - всё реже, реже... Всё ниже, жиже.

Мариновали инородных по рецепту «передержка с поводком»: гражданство только российское, прочие обнуляются. И всё! Дома - под статьёй, в «свободном мире» - вне закона (подправили Фемиду). А это значит - без работы, перспектив и денег. «Тушить» иноагента взялся Абвер (или как это у них там сейчас называется?). Беглецы покорно занудили о решительных действиях, по сути, рекламируя террор: диверсии в тылу, «покос» неправильных гражданских и НЕгражданских...

Вот тут подо*уели все: патриоты, либералы, инфантилы... Все приумолкли, отчётливо понимая, что впереди «чистки»...

***

- Игнатий Сергеевич, вы меня слышите? - Опельбаум замер за стеклом, с прижатой к уху переговорной трубкой. - Слышите?

- Отчётливо.

- Я принял на свой счёт обозначенную вами сумму гонорара. Надеюсь, вы, в свою очередь, получили всё необходимое для лечения и восстановления вашей руки. Лекарства и...

- Всё в полной мере.

- Чудненько. Тогда позвольте один вопрос. Знаю, глупо акцентировать на этом внимание. Не в моих интересах. И всё же, почему такая сумма? Не многовато ли для... реабилитации?

- Красная цена эспандеру, даже самому..., пять баксов. Я плачу за возможности, не за барахло. У меня всего в избытке, кроме времени на кредиты доверия. Проще купить. Савелий, впереди много работы, вы мне нужны. Так зачем тратить себя на условности? Деньги! Сокращаем реверансы и долгие переговоры. Согласны?

- Конечно-конечно! - адвокат заёрзал на стуле.

- Вот и славно.

***

Лакшери-Москва притихла. Теннисные корты и пафосные конные клубы опустели. А всё потому, что один за другим стали пропадать бояре - коммерсы. Да не простые бояре, золотые! И как пропадать! Шёпотом разошлись по первопрестольной слухи (конечно же, от свидетелей) о том, как принимали ВПКшного «барона». Заблокировали Pullman возле выезда с платной парковки, вытащили протестующее тело с заднего дивана и оперативно упаковали «небожителя» в безликом бусике. Даже не пи*дили. Так..., отвесили пару подзатыльников. Ну и водителя с личкой взяли на прицел восемь стволов. Кто принимал? Мнения разошлись. Вроде и «конторские», а вроде и менты: безымянная опергруппа в оливковой форме, без опознавательных шевронов. И ещё. Прямо перед захватом, в радиусе