Пути Звезднорожденных - Александр Зорич

– Пойман, – согласно отозвался кто-то слева от Урайна.

– Отрежем для начала нос, – предложил третий голос, заметно повеселевший.

Урайн с ужасом почувствовал как в его переносицу уперлось что-то твердое.

– Отрежем, а потом – съедим. – Нет. Снимем скальп и съедим. – Ты когда-нибудь скальп ел, конченый? Там и есть-то нечего, сплошная волосня! – Зато ты ел – сразу видать доку.

– Лучше давайте член ему отрежем! Он ему все равно больше не понадобится! – Можно подумать, нам его член больно нужен…

– Кому как. Я лично из него мешочек для зубочистки сделаю, а то старый весь истрепался…

Хушаки, конечно, шутили, но лишь в мелочах.

Урайн чувствовал: они действительно готовы умертвить его в любое мгновение, а то, что от него останется – даже не семя души, нет, а слабоматериальный сгусток страдания – навеки пленить в своей заколдованной обители.

Тычок в переносицу. Урайн почувствовал, как по обоим крыльям его носа побежали два горячих ручейка.

– Убить меня легче, чем поверить, – твердо сказал Урайн, вытирая кровь тыльной стороной ладони. – Но убить меня можно и без ножа. А уж мучений мне будет вдесятеро больше, чем от ваших мясницких ухваток. Заладили тоже – «скальп», «член»… Вы что, на бойне при Эррихпе работали, в разделочной? Дайте свободу моему заклинанию. Дайте – и если я не Звезднорожденный, Великая Мать Тайа-Ароан сожрет меня на ваших глазах.

– Какая-такая мать-перемать?

– Вырежьте ему язык, чтобы болтал поменьше! У меня изжога от его брехни началась!

– Проглоти свой и попустит твою изжогу! – рявкнул Урайн.

Он успел заметить – голос, что предлагал вырезать ему язык, прежде только смеялся. Этот голос тоже принадлежал подростку, но в нем чувствовались власть и рассудительность. Это означало, что если он сможет дать укорот заводиле, остальные тоже угомонятся.

Расчет Урайна оказался верным – все притихли.

– Ты хоть понимаешь, мужик, на что нарываешься? Может, мы лучше просто убьем тебя по-человечески? И нам потеха, и тебе облегчение?

Но Урайн был непреклонен. Еще не хватало погибнуть, будучи зарезанным каменными ножами шести бесплотных сопляков! То-то славная кончина!

– Мне не нужно облегчение. Дайте свободу моему заклинанию.

– Мироздание покоряется последней воле обреченного. Не нам спорить с природой, воздвигаясь на бунт против несгибаемого намерения смертника…

«Ишь ты, как излагает! – усмехнулся Урайн. – Сразу видно – ученик Леворго, а не просто портовая шпана!»

Не успела эта мысль блеснуть короткой молнией в мозгу Урайна, как в Воздушной Обсерватории раздался его собственный раскатистый голос.

В тот момент Урайн, впрочем, молчал – просто его заклинание было наконец отпущено на свободу колдовскими стенами Обсерватории:

– Хуммер-Дархва рагга-ннэ арпал вахав-дарх.

3

«Хуммер-Светоносец, дай мне Свет.»

И грянул свет.

Воздушная Обсерватория была построена не даром. Еще до войны Первого Вздоха Хуммера древние маги Варана охотились в ней за тайнами бытия и они сделали все для того, чтобы таковые тайны представали перед ними в самом ярком свете.

Тайа-Ароан была в зените над Обсерваторией. Когда в крыше Обсерватории открылся звездообразный проем, нестерпимо яркий, истинный свет Великой Матери пролился с небес на стоящего точно под проемом Октанга Урайна.

В одно мгновение его плоть была буквально нанизана на нити этого света. Любой, кто не был Звезднорожденным, превратился бы в столб ревущего пламени быстрее, чем успел бы сказать «ай».

Но Урайн смело подставил свои ладони под плотные, почти осязаемые сгустки материнского света и меж его рук заклубились юркие змеи изумрудного сияния.

Темнота отступила. Теперь он видел все шесть стен Обсерватории, в каждую из которых было наглухо вмуровано зеркало из черного полированного камня. В зеркалах застыли заостренные, исхудалые, злые лица пятнадцатилетних учеников Леворго. Преступивших Право. Изгнанников. Разоблаченных. Хушаков.

Теперь они видят, что он не лжет.

Теперь они видят, что он может освободить их из плена черных зеркал и вывести в мир. И они пойдут за ним.

4

Саур и двое его счастливых спутников успели не на шутку замерзнуть. Помог бы костер, но не хотелось идти собирать плавник – ведь они надеялись совсем скоро покинуть жутковатый остров.

Когда Саур в очередной раз решал, стоит ли отправить дружков на поиски сухого плавника или лучше втроем пойти на поиски самого Урайна, на ступенях Обсерватории раздались шаги.

– Вот и вся недолга, – буркнул Саур.

Его товарищи воспряли – работодатель возвращался.

«Пусть только попробует не принести плату – пустим выскочку на дрова!», – Саур зловеще прищурился.

Их работодатель возвращался не один – он вел с собой каких-то оборванных мальчишек.

«Что за коленца он тут мне выкидывает? Он что – собирается расплатиться с нами живым товаром?».

– Это еще кто? – гаркнул Саур, на всякий случай обнажая короткий меч грютского образца.

– Это? – рассеянно переспросил Урайн. – Это хушаки.

Саур не понял – слово «хушаки» он слышал впервые. Он бросил придирчивый взгляд на парней, как вдруг ему стало страшно. Невыразимую жуть навевала на него и неисчерпаемая бездна над его головой, где сами звезды, казалось, в ту ночь сошли с ума, и невесть откуда взявшиеся пацаны в набедренных повязках, нисколько не вязавшихся с колючим осенним ветром. Да и мертвец в княжеской залме, от израненного тела которого исходил тонкий, неведомый аромат вид имел грозный и устрашающий.

Саур взял на два тона ниже:

– Ладно, гиазир. Хушаки так хушаки. Как по мне – так пусть хоть сами кутах. Расплатись с нами и мы уйдем, прославляя твое безвестное имя по всем тавернам.

– Кутах? – неожиданно басовито хохотнул один из мальчишек. – Слышишь, дядя, это он про тех казератов пернатых, у которых вместо мозгов – дрисня собачья?

– Да, Лоскир, – коротко кивнул Урайн. – Это про них.

– Так мы не кутах, понял?! Ты это гониво кончай, да? – с нескрываемой угрозой сказал Лоскир. Последнее слово он выдохнул прямо в лицо Сауру.

Только Урайн, да и то с трудом, успел проследить за происшедшим, ибо движения Лоскира были воистину неуловимы. Лоскир приблизился к Сауру в три неимоверно быстрых подскока, деловито отвел руку вожака, сжимающую меч, в сторону, и вонзил свой каменный тесак прямо ему в подвздошье.

Подельники Саура умерли почти одновременно со своим предводителем – Лоскир не забыл и про них. Вся процедура заняла у него не более полминуты…

«Хорошо, что хушаки пока на моей стороне, – опасливо подумал Урайн, – Эти, глядишь, и Девкатру самого на мешочки для зубочисток нарежут…»