Богатые тоже скачут, или Где спит совесть - Юлия Славачевская

– Теперь ты! – Выглянувшая в просвет двери шаманка поманила Георгиоса.

Тот вышел оттуда уже через десять минут с широким кожаным браслетом на левой руке, молчаливый и, несмотря на внешнюю непроницаемую невозмутимость, сильно озадаченный. По выражению его лица никогда не угадаешь, сколько явных и скрытых угроз и обещаний относительно своего поведения и совместного с Кристиной будущего он только что выслушал.

– И не смей больше брать на себя чужое! – рявкнула вдогонку шаманка. – А то детям передашь!

– Понял, что орать-то! – огрызнулся Георгиос.

– Теперь отойдите подальше! – прикрикнула Баи-ра на оставшихся телохранителей.

Те заворчали, как разбуженные зимой медведи, но по знаку Ника, а затем Георгиоса отступили еще на некоторое расстояние, туда, где можно было прекрасно видеть происходящее, а сказанное вполголоса услышать можно с большим трудом.

Когда телохранители встали где сказано, Баи-ра положила ружье на пол и, подойдя вплотную к Никосу, влепила тому пощечину – коротко, тяжело, почти без замаха. Тот пошатнулся, но с места не двинулся, лишь окаменел скулами. Только дал знак оставаться на месте рванувшим на помощь телохранителям.

А метиска била его словами наотмашь, буквально втаптывая в грязь:

– Как ты посмел сюда явиться, ты, мерзкий любитель рабынь! – Она выплюнула это слово с большим презрением, нежели бы произнесла «дерьмо» или «падаль».

– Хорошо лупит! – заметил Аластор, усаживаясь неподалеку.

– Заткнись! – отвлеклась Баи-ра от экзекуции.

– Заткнись! – поддержала я, не смея вмешиваться. Да и заслужил кто-то небольшую трепку. Другое дело, что ментально перепадало и мне…

Шаманка продолжила тихо и яростно:

– Ты, недостойный ее ногтя… волоса! Ты пришел просить меня помочь тебе?!! – Рявкнула: – КАК ТЫ ПОСМЕЛ?! Ты хоть знаешь, сколько слез и крови на твоих руках?! – Она окинула фигуру Ника презрительным взглядом. – Ты весь в них, с головы до пят! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – Заключила гневную тираду понятно и ясно: – Не будет тебе от меня помощи! Даже не проси! Недостоин. Не заслужил! Катись отсюда туда, откуда пришел, – иди развлекаться со своими девочками, акциями… – Зябко повела плечами. – Да хоть утопись в синем море. Я тебе не помощница!

Белая шаманка из числа ТЕХ ШАМАНОВ подошла к ружью, подняла его и вернулась в избушку, громко шваркнув дверью.

– Какая женщина! – восхитился демон. – Просто огонь!

– Аластор, закрой рот, пока жив! – посоветовала я, напряженно следя за ситуацией. – Мертвым слова не дают! И я не шучу!

– Молчу-молчу! – запечатал ладошками болтливый рот Аластор и пошел посмотреть, что поделывает наша хозяйка.

Ник остался стоять один перед избушкой. К нему подошел Йоргос. Эсбэшник немного помялся и с трудом выдавил:

– Ну, шеф, поехали?.. – Недовольно признал: – Упрямая. Вряд ли удастся ее уговорить.

– Нет! – неожиданно спокойно заявил Казидис. – Вы все езжайте. Я остаюсь.

– Но…

– Мои приказы не обсуждаются! – жестко и категорично заявил главный босс. – Забирай Кристин, остальных и уезжай отсюда. Оставь мне только ключи одного из джипов.

– Но как же…

– И чтобы я вас здесь через минуту не видел! – непримиримо заявил Ник. – Да… – окликнул растерявшегося Йоргоса. – Я помню основные принципы вашей работы и условия договоров телохранителей. Дай бумагу и ручку. Я отдам письменные распоряжения и сразу выпишу компенсационные чеки на случай увольнения с потерей лицензии. Тогда при любом исходе ни к кому из вас не будет претензий. И оставь один пистолет… а лучше ружье. Говорят, тут иной раз бродят дикие медведи.

Он получил бумагу, ручку и чековую книжку, после чего быстро настрочил необходимые распоряжения.

Дополнил:

– Согласно этой же бумаге, в случае попытки охраны ко мне приблизиться – последует немедленное увольнение без выходного пособия. – Надавил: – А вот делать меня недееспособным – очень не советую! Пройдет малейший слух – конкуренты раздерут!

– Да уж… корпорации и так дорого стоили твои прошлые заскоки. Второго раза бизнес может не выдержать, – вздохнул Йоргос.

Никос Казидис довольно хмыкнул:

– Как видишь, я все предусмотрел.

Георгиос попытался было его отговорить, даже грозился вызвать мать, но Никос твердо стоял на своем:

– Ты мне не отец, а я тебе не сын! Забирай свои манатки и уходи.

Точка.

Йоргос попробовал убойный аргумент в виде лечения в психиатрической лечебнице под надзором Ари, с элементами шокотерапии, но Никос так на своего безопасника посмотрел, что даже Колеттиса до костей пробрало. Каламбур!

В итоге Йоргос был вынужден оставить Ника с ключами и оружием, частично обеспечив съестными припасами, и спуститься ниже. Разумеется, шефа они одного в лесу не бросили.

Еще бы они его бросили! Это я костьми легла! Мечась между мужиками и внушая что внушалось. Честно говоря, внушалось мало, приходилось давить на родственные связи и порядочность. Когда удавалось до нее добраться, потому что это качество у славных соратников мужа было бережно и глубоко хранимым.

Сопровождающие переместились ниже ярусом, дабы не попасться на горячем. Заодно сообщили мадам Димитре, а та уже вызвала Аристарха.

– Тетя, тут Никос решил немного пошалить! – дипломатично сказал в телефон Йоргос. И отставил трубку, пока тетя высказывалась – где, как, в каком виде и сколько раз она сейчас пожалеет своего сына и его родственника.

– Понял, – спустя минут десять подтвердил Йоргос. – Сейчас кто-то съездит за Аристархом. И – нет, я не дам колоть Ника большими иголками. Да, я прослежу, чтобы он не переутомлялся. Да, я постараюсь. Нет, не могу, слишком здорового лося вы, тетя, откормили!

И опять непереводимый монолог на пятнадцать минут.

Итак, люди Казидиса стали дожидаться на берегу озера окончания миссии Никоса.

Дальнейшие действия мужа поначалу мне тоже были непонятны. Никос тщательно собрал продукты и отшвырнул их вниз, далеко в сторону, включая бутылки с водой. Муж накинул на плечи джинсовую ветровку и сел под березкой шагах в тридцати от дома. Положив на колени заряженное ружье и рядом с собой пистолет в кобуре и запасную обойму, Ник утомленно прикрыл веки.

Начало следующего дня грек встретил стоя на ногах под тем самым деревом. Он не приближался к хижине, не шумел, никуда не отходил и не беспокоил никого из обитателей. Когда стоять было совсем уж невмоготу – сидел, опираясь спиной на узкий белый ствол. Потом опять поднимался на ноги, спокойный и молчаливый.

Когда шаманка первый раз Ника увидела в засаде – то недовольно поджала губы, сказав только:

– Вот оно как… Посмотрим, насколько тебя хватит, хитрец.

Ник ничего ей не ответил. Просто стоял и смотрел в упор. Молча.

Баи-ра плюнула и ушла, в дальнейшем принципиально не обращая на незваного гостя малейшего внимания.

А Ник стоял. Стоял, когда утренняя заря расцветила задний двор нежно-розовым цветом. Стоял, когда солнце встало на полдень. Продолжал стоять, когда закат загорелся в стеклах окон багрово-алым пожаром. До последнего стоял – и когда пришел туманный сырой вечер, и следом густая темная ночь поглотила окрестности.

Стоял.

Не пил, не ел, стоял.

И рядом стояла я, обнимая крыльями, поддерживая и защищая. Как бы тяжело ни было, он должен через это пройти. Это урок смирения.

На следующий день вышедшая поутру Баи-ра едва удостоила Ника взглядом чуть больше трех секунд. Шаманка словно самой себе негромко произнесла:

– Зачем стоишь, свое и мое время зря тратишь? Все равно помогать не буду. Не проси.

И опять, полностью потеряв всякий интерес к настырному чернявому просителю, повязала косынкой волосы и занялась обычными женскими делами: покормила кур, подоила козу, сходила за водой. Вскопала кусок скудного огородика, готовила что-то впрок на летней кухне. Лечила людей. После обеда ушла куда-то и долго-долго отсутствовала… видимо, в надежде, что незваный нахальный визитер покинет ее территорию.

А Никос стоял.

Пока еще кратковременные голод и жажда только-только начали серьезно на нем сказываться – всего лишь проявились темные синяки под глазами, кожа лица чуть-чуть изменила цвет. Время от времени грека покачивало и штормило, словно от порывов сильного ветра. Но он стоял за небольшим исключением весь второй день. И молчал. Не просил, не уговаривал, не угрожал. Молчал.

Охрана нашла выброшенные им продукты и притащила с собой из палаточного лагеря душку Ари, изжелта-смуглого и толстого как никогда. Тот долго надсадно хрипел и сопел, пытаясь справиться с одышкой после быстрого бега по склону. Бедный Аристарх!

Никос терпеливо выслушал издали все стандартные, а также полностью оригинальные врачебные сказки, страшные угрозы и сладкие обещания.

– Я тебя в психушку запру, если жрать и пить не будешь! – припугнул напоследок добрый доктор.

Никос все проигнорировал, чего не скажешь обо мне. Я не смолчала, вернее – не осталась стоять спокойно. Уж на что я любила Аристарха, но тут отвесила щелбан.