Рыбья Кровь и княжна - Евгений Таганов

Золотое Руно одобрительно кивал головой.

В стане липовцев царило веселое воодушевление. Никто уже не считал сидение и стрельбу из Дикейской крепости за что-то серьезное, всем хотелось прямой жаркой схватки.

— Возьми меня с ватагой на головной дромон, — упрашивал князя Корней.

— Думаешь возле меня в безопасности отсидеться, — дразнил его Дарник.

— Наоборот, хочу быть на острие твоего меча, — рвался в бой вчерашний боязливец.

— Неужели пойдешь сам впереди всех? — спрашивал у князя отец Паисий. — А кто же будет всем издали управлять?

— Я же теперь простой архонт, — ухмылялся Рыбья Кровь. — Пусть более мудрые полководцы управляют.

И вот настало третье утро. В ромейских тагмах священники отслужили ранний молебен, и три тысячи воинов поднялись на дромоны. Как задумывалось, к южному берегу восемь дромонов пошли двумя колоннами, одна вперед, другая уступом чуть сзади. Дарник вместе со старшим комитом, назначенным руководить всей высадкой, находились на головном судне. Местные моряки хорошо знали дно залива и подвели первую колонну к самому удобному месту. Пологий берег ровно уходил высоко вверх. Деревьев не было, только невысокий и не слишком густой кустарник, за которым спрятаться можно было, лишь как следует присев или согнувшись. Сотни две арабских лучников уже поджидали здесь дромоны. Кое-где виднелись дымки малых костров, там готовили зажигательные стрелы.

Как только первая колонна подошла к берегу на полстрелища, воздух наполнился летящими им навстречу стрелами. Большие бортовые щиты надежно защищали затаившихся на палубе воинов. Дно головного дромона заскрежетало по подводной гальке.

— Стрелять! — скомандовал князь.

Выстрел четырех камнеметов и двух баллист, направленный прямо по кустам, был смертоносен. Слабые ветки могли удержать дальнюю стрелу, но совершенно не спасали от россыпи железа и мелких камней с близкого расстояния. За первым залпом последовали второй, третий, четвертый… Рядом к берегу пристали еще три дромона и открыли точно такую же беспрерывную стрельбу. Прицел пришлось поднять выше — уцелевшие лучники пытались спастись бегством вверх по склону. С тыловых бортов к четырем дромонам уже швартовалась вторая колонна судов.

Трубач дал сигнал наступления. В воду у берега посыпались десятки воинов, противник не в силах был им помешать. Со своими арсами спрыгнул в воду и князь. За ним последовал старший комит.

— Строить тагмы! — закричал он архонтам.

— Нет времени строиться. Надо быстрей вперед, — тихо сказал ему Дарник.

— Я сам знаю, что надо! — огрызнулся комит.

Пока ромеи и италики строились в правильные прямоугольники, Рыбья Кровь повел скорым шагом своих липовцев и не отстававших от них сербов вдоль склона в сторону арабского лагеря. Пройти предстояло около версты. Воины опасливо смотрели под ноги, опасаясь «колючек». Но все пока шло благополучно. Выше по склону перебегало с полсотни арабских лучников, но тысячная колонна, закрывшись щитами, просто не обращала на них внимания. Гора чуть ушла в сторону, и перед нападавшими раскрылся весь арабский лагерь, где уже били тревогу. Первый ручеек воинов уже выходил навстречу липовцам и сербам. Дарник заметил взгорок в одном стрелище от лагеря. Надо было как можно быстрее занять его.

— Бегом! — крикнул он и во главе арсов и лучников помчался к взгорку.

Не сразу угадав его маневр, туда же с запозданием рванулись и две сотни арабов, вооруженных круглыми выпуклыми щитами и длинными пиками. Липовцы достигли взгорка первыми и тут же открыли по вражеским копейщикам стрельбу из луков. Не добежав до противника тридцати шагов, копейщики отхлынули назад. Им на помощь спешили из лагеря лучники, а к липовцам присоединялись свои щитники. Дарнику с трудом удалось остановить сербов, рвущихся сверху ринуться на противника и сойтись с ним в ближнем бою. Князь послал их не вниз, а дальше по склону в сторону, чтобы как можно шире закрыть арабам выход из лагеря.

Над взгорком взлетело знамя с изображением рыбы. По этому сигналу шесть больших пращниц из-за пограничного вала начали методичный обстрел палаточного лагеря полупудовыми камнями и горшками с зажигательной смесью. Выстроившись привычной стеной, липовцы стали прицельно осыпать магометан стрелами и болтами из арбалетов. А камнеметчики уже расставляли свои камнеметы. Все вместе они не давали выйти из лагеря основным силам арабов. Тут подошли ромейские и италийские тагмы, и ловушка для неприятеля окончательно захлопнулась. Чтобы не подставляться под вражеские стрелы, арабы отступили в глубь лагеря. Сто саженей для лучников действительно были уже не столь эффективны, зато те же стрелы, уложенные в камнеметы, уверенно поражали цели и за полтораста саженей.

Рыбья Кровь отдал приказ о рваной стрельбе: после каждых пяти выстрелов небольшой перерыв. Сильный обстрел не дает противнику собраться с мыслями, а рваный заставляет задуматься о выходе из бедственного положения. И то сказать, против трехтысячного объединенного войска ромеев в лагере находились не более двух тысяч арабов, да и те понесли уже ощутимые потери.

— Видишь, там нет «колючек», — довольный своим открытием, указывал старший комит. — Сейчас построимся фалангой и вытесним их на собственные ловушки.

— Ты, наверно, плохо изучал «Стратегикон» Маврикия, — отвечал ему Дарник. — Там сказано: не надо загонять противника в закрытую западню, тогда он сражается как лев. Всегда надо дать ему возможность убежать.

— Так ему некуда отсюда убегать?

— Верно. Значит, им остается только один выбор: медленно погибнуть или сдаться.

Комит замер в нерешительности — ссылка на «Стратегикон» сильно смутила его.

— Мы немного спустимся, там из луков ближе стрелять, — попросил разрешения не у комита, а на словенском языке у князя сербский воевода.

— Давай. Только совсем близко не подходи.

— Можно я этих погоняю? — попросил Корней, указывая на засевших вверху арабских лучников. — Только мне вторую ватагу дай.

— Ну погоняй, — ответил князь, сделав знак полусотскому спешенной ватаги трапезитов помочь бойкому вожаку.

Довольный Корней во главе двух ватаг устремился вверх по склону горы.

Вслед за сербами Дарник позволил на полстрелища спуститься и своим лучникам, которые, сберегая стрелы, вооружились пращами, благо «снарядов» имелось вдоволь прямо под ногами. Неожиданно с дальней западной стороны лагеря извилистой змейкой потянулась узкая колонна воинов — видимо, там был проход среди «колючек».

— Две сотни лучников туда, — скомандовал Рыбья Кровь сербам, и те с готовностью ринулись наперехват противнику.

Чуть погодя, Дарник отдал приказ своим и сербским лучникам прекратить стрельбу. Глядя на них, остановили свою стрельбу и скутаты ромеев и италиков.

— Пусть поберегут стрелы, — объяснил свое решение комиту князь. Тот согласно кивнул.

Установилось напряженное затишье. Стрелять продолжали лишь пращники и камнеметчики — им камней было не жалко.

Как только сербы загнали арабов обратно в лагерь, оттуда вышли переговорщики. Комит послал им навстречу архонта с толмачом.

— Хотят, чтобы их выпустили с оружием из лагеря, все остальное они готовы оставить на месте, — доложил вернувшийся архонт комиту.

Тот настороженно покосился в сторону князя, но Дарник молчал, с любопытством ожидая, что старший командир будет делать дальше.

— Нет, полная сдача в плен с сохранением жизни всех пленных и возможность их дальнейшего выкупа, — поставил свое условие ромейский воевода.

Архонт пошел передавать эти условия переговорщикам.

— Если получится, то здорово, — уважительно одобрил Рыбья Кровь.

Комит даже горделиво приосанился от его похвалы.

Два часа спустя условия пленения были окончательно выработаны: в рабов арабов не превращать, наказаниям без причины не подвергать, молиться не мешать, сотским и шейхам разрешить носить свои кинжалы. Затем началась сама сдача в плен. Магометане цепочкой потянулись из лагеря и возле взгорка, бросив на землю свои булавы, топоры и мечи, сворачивали в сторону, где ромеи по четверо привязывали их за руку к древку копья. Привязывать быстро не получалось, и у выхода из лагеря образовалась целая толпа пленных. Вдруг прозвучала резкая арабская команда, и вся эта вооруженная масса бросилась мимо ромеев прочь в недалекое мелколесье. Союзники, которые, сидя на земле, отдыхали от ратных трудов, торопливо вскочили на ноги. Но преследования не получилось.

Дарник первым рассмеялся и засвистел, заложив в рот два пальца. Арсы подхватили его свист. И вот уже хохочут, улюлюкают и свистят все липовцы и сербы, а ромеи с италиками лишь преграждают бегство тем арабам, кто не успел еще выйти из лагеря.