Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера» - Владимир Колганов

Восхищение Гитлера вызывали и другие достоинства «шпиона» — Людеке «говорил на французском, английском, испанском и итальянском языках так же хорошо, как на немецком». Это не противоречит версии о его работе перед Первой мировой войной на германскую разведку в странах Латинской Америки под именем Гуго Людеке.

В августе 1923 года Людеке с рекомендательным письмом за подписью Гитлера отправился в Италию, имея поручение завербовать Муссолини в «товарищи по оружию», а заодно добиться финансовой поддержки от итальянских финансовых кругов. Особого успеха эта миссия не имела, но характер статей и сообщений о нацистах в итальянской прессе резко изменился к лучшему. А через год в качестве корреспондента «Фолькишер беобахтер» Людеке направили за океан с задачей установить полезные контакты с тамошними антисемитскими кругами, ну и, конечно, способствовать распространению идеологии нацизма. За несколько лет Людеке побывал с лекциями во многих крупных городах. Однако зажиточные американцы, за редким исключением, не одобряли национал-социалистических идей, а Гитлера считали бездарным выскочкой. Видимо, с подачи этих недоброжелателей к Людеке прилепились обидные прозвища «бисексуальный плейбой» и «гомосексуальный вымогатель». Ну, тут без комментариев… Впрочем, Людеке не забывал и о необходимости создания образа примерного семьянина. Как-то он посетил публичную библиотеку в Детройте и был очарован библиотекаршей Милдред Коултер. Летом 1927 года они поженились. Нельзя исключать, что Людеке уже тогда готовил плацдарм для отступления на случай изменения ситуации в Германии.

В течение последующих лет, с небольшими перерывами, Людеке продолжал работать в США. Ему удалось организовать издательство «Свастика-пресс» и «Американскую лигу свастики», зарегистрированную в Нью-Йорке. Судя по всему, его старания в добывании финансовых средств для Гитлера также оказались не напрасны. В июле 1938 года, когда автомобильному магнату Генри Форду исполнилось семьдесят пять лет, германский консул в Кливленде вручил ему высшую награду фюрера — Большой крест ордена Германского Орла. Такую же награду имели только Бенито Муссолини и граф Чиано, его зять. Автомобильный магнат также не остался в долгу — каждый год он переводил 50 тысяч марок в качестве подарка на день рождения фюрера. Уже гораздо позже, в 70-х годах, сноха композитора Рихарда Вагнера, участвовавшая в налаживании контактов нацистов с деловыми кругами США, рассказала, что Форд тайно помогал нацистам, перечисляя финансовые средства, полученные от продажи автомобилей и тракторов в Германии. Стоит ли удивляться, что в гитлеровской «Майн кампф» есть явные заимствования из статей, написанных Фордом и собранных в книге «Международный еврей: главная проблема в мире». В Германии она была издана под названием «Вечный еврей».

В общем, дела шли своим чередом, и в начале 30-х годов Людеке возвратился в фатерлянд. К этому времени его товарища по штурмовым отрядам Рема, начальника штаба СА, стали подозревать в гомосексуальных связях — в прессе были опубликованы разоблачающие его материалы. Существенно и то, что Рем намеревался стать конкурентом Гитлера в борьбе за власть. Все это могло иметь скверные последствия для Людеке.

В мае 1933 года Людеке был арестован — судя по всему, его ждала участь многих соратников фюрера, от которых тот решил избавиться. Вот что сообщали американские газеты:

«Курт Людеке, прежний руководитель национал-социалистического пресс-бюро в Вашингтоне, был арестован в Берлине по обвинению в шантаже».

Позвольте, но при чем же здесь шантаж? Такое обвинение должно иметь под собой весьма значительные основания. И тут мы снова возвращаемся к источникам доходов Курта Людеке. Роскошный образ жизни, путешествия по дальним странам, содержание на собственные средства личного отряда штурмовиков… А что, если Людеке шантажировал своих интимных партнеров? Надо же и то иметь в виду, что в прежние времена мужеложство считалось уголовным преступлением. Конечно, чем бы ни занимался какой-то там мясник в свободное от работы время, вряд ли его интимные занятия вызовут возмущение общественности или привлекут внимание прокурора. Но если это важная персона, для нее огласка может означать серьезные неприятности в бизнесе или повредить политической карьере. Ну, скажем, крупный чиновник министерства иностранных дел… Увы, сомнительные личные связи несовместимы с работой дипломата, что поделаешь. И уж совсем другое дело, если есть убедительные доказательства гомосексуальной связи. Тут одним порицанием не обойтись — с приходом нацистов к власти в Германии стали создавать специальные концлагеря для гомосексуалистов.

Итак, способ обогащения с помощью шантажа вполне может обеспечить требуемый доход, особенно если вложить деньги в ценные бумаги, конечно же не в Германии, а за границей. А между тем, по оценкам сведущих людей, капитал Людеке к началу 30-х годов составлял около миллиона марок. Кстати, сотня штурмовиков в личном подчинении вполне могла играть в этом деле если не главную, то вспомогательную роль в качестве наглядного подтверждения серьезности намерений шантажиста.

Пагубную роль в судьбе Курта Людеке сыграла личный секретарь Гитлера в 30-х годах Герта Олденбург. В картотеке канцелярии НСДАП сохранились ссылки на ее сообщения по поводу «очень небрежной частной жизни» Людеке, «афериста» и «сутенера». Она же обратила внимание партии на недостойную связь Людеке с дочерью известного публициста Георга Бернхарда, немецкого еврея.

Убежденный противник национал-социализма, «германофоб», как называли его в Берлине, Георг Бернхард после прихода Гитлера к власти был вынужден перебраться в Париж, где совместно с единомышленниками основал «Парижскую ежедневную газету», в основном предназначенную для немецких эмигрантов. Финансировал это издание Владимир Абрамович Поляков. Что ж, наконец-то есть повод снова уделить внимание российской эмиграции.

Владимир Абрамович был потомственным аптекарем — его родители, Абрам Львович и Фаина Исааковна, содержали аптеку в Москве, а сам он стал работать помощником аптекаря в Санкт-Петербурге. Так бы и возился он с микстурами и порошками, если бы однажды не пришла в голову мысль выпускать свою газету. Название подобрал удачное — «Современное слово», нечто пробуждающее приятные воспоминания о журнале «Современник», который издавал Некрасов в середине XIX века. До Некрасова Владимиру Абрамовичу было далеко, но к 1917 году он смог распрощаться с опостылевшей аптекой. Говорят, что этому помогло сотрудничество с конторой объявлений Людвига Менцля. А почему бы нет? Смог же Николай Иванович Пастухов, владелец «Московского листка», за считаные годы разбогатеть — и все будто бы благодаря рекламе, получаемой от Метцля. Невиданный успех для мещанина, за два десятка лет до этого служившего поверенным при винных откупах в провинциальной глуши, а позже ставшего владельцем небольшого питейного заведения близ Арбата.