Запрещенная реальность. Том 1 - Василий Головачёв

Поддерживая друг друга, они пошли со двора, не зная, что из окна, сквозь щель в занавеске, на них смотрит пораженная случившимся Кристина.

 МЕМЕNТО МОRI

Георгий Георгиевич на этот раз прибыл в катран под усиленной охраной. Впрочем, как и остальные боссы Купола. Летчика это развеселило, а самого Георгия Георгиевича заставило призадуматься.

— Поздравляю, — сказал он, блеснув насмешливыми глазами. — «Чистилище», кажется, заставило-таки нас себя уважать.

— «Стопкрим» действует чересчур эффективно, — буркнул Мэр, — чтобы игнорировать его угрозы. Надеюсь, все вы слышали об их выходе в эфир. Удалось вычислить хотя бы одного исполнителя?

— Удалось, — кивнул Георгий Георгиевич. — Уже взяли некоего Козлихина и отрабатываем другие кандидатуры.

— А не освободят ли «чистильщики» своего сотрудника, как это было с Ариставой?

— Пойди они на это, было бы просто здорово: мы приготовили им хороший сюрприз, но уверен, они не станут рисковать. Надо быть полным идиотом, чтобы… — Георгий Георгиевич жестом отослал телохранителей. Боссы Купола остались впятером.

— Могу сообщить две приятные новости, прежде чем начнем игру, — продолжал глава Купола. — Директор ФСК с моей подачи подписал секретный приказ уничтожать агентов «Чистилища» без суда и следствия.

— Террор на террор? — скептически заметил Шериф. — Такое уже было в нашей истории.

— Ничего, иногда полезно использовать старые методы. Может быть, это заставит комиссаров «Стопкрима» пойти на компромисс. В крайнем случае поделим сферы влияния. Вторая новость: мне удалось склонить к сотрудничеству Бегемота и Кавалериста. Мы объединим силы для крупных операций, прикрывая друг друга, и откроем единое информационное пространство.

Директора Купола заметно оживились. Они знали, кто такие Бегемот и Кавалерист, — премьер и министр обороны. Главное, что волновало всех, скрипучим голосом выразил Банкир:

— Надеюсь, командовать парадом будем мы?

— О да! — Георгий Георгиевич произнес это таким тоном, что остальных пробрала дрожь. — Власть, я имею в виду настоящая, — единственное, ради чего стоит жить, не так ли? А настоящей властью обладаем только мы, элита общества, хоть и находимся в тени. Итак, начнем игру, отцы?

— Один вопрос, — подал голос Летчик, распечатывая колоду карт. — Куда делась партия оружия, изъятого нами из «Арсенала»? В том числе знаменитые «удавы»?

Георгий Георгиевич подавил вспышку ярости, улыбнулся с притворным добродушием:

— Оно перевезено на запасную базу. Возникли некоторые осложнения.

— Так это правда, что «Смерш» вышел на след похищенного оружия?

— К сожалению, правда. Однако прошу заметить: те, кто работал по этому делу в «Смерше», нейтрализованы.

— Кроме того волкодава-перехватчика, ганфайтера, который и нащупал, где спрятано оружие.

Георгий Георгиевич внимательно посмотрел на Летчика. С виду спортсмен, он занимал достаточно высокое положение в Генштабе МО.

— Вы очень хорошо информированы, Александр Александрович. Впрочем, неудивительно: «Смерш» — ваша епархия. Не беспокойтесь, этот человек — всего лишь рядовой исполнитель, найти и убрать его легче, чем комиссаров «Чистилища». Мы выйдем на него очень скоро, и я представлю вам его голову. Хочу сообщить вам еще одну добрую весть: с нами согласился сотрудничать… некто очень и очень могущественный, для кого разрешить все наши проблемы — все равно что дать нищему милостыню.

— Президент, что ли? — проворчал Мэр. — Или Господь Бог?

Георгий Георгиевич на шутку не обиделся, сказал спокойно:

— Да, что-то в этом роде.

Прозвенел трамвай, и на улице снова стало тихо. Район, где обретался в общежитии Шурик Залупыйченко, не отличался от других количеством ресторанов, кафе и магазинов и к заходу солнца пустел, как и все остальные. Привыкшие к ухудшению криминогенной обстановки по вечерам, жители спешили пораньше закончить дела и укрыться в квартирах, увы, тоже не спасавших от грабежей и насилия.

Проехала патрульная машина с мигалкой, за ней кавалькада мотоциклистов, и снова тишина. Лишь издали, со стороны ресторана «Макдоналдс», доносилась музыка, нестройное пение и крики: гуляли «крутые».

Матвей вспомнил, как накануне вечером примерно в такое же время он возвращался домой, страхуясь от возможной засады. Он чувствовал, что квартира под наблюдением, однако наблюдателей не обнаружил. Это обстоятельство и позволило ему рискнуть: брать его не хотели, только пытались проследить, куда он пойдет.

Кристине удалось каким-то образом выбраться из квартиры, и дверь была заперта. Матвей надеялся на записку, но и ее не оказалось. Оставалось уповать на то, что Кристина послушается его совета и уедет домой, к родителям.

На сборы потребовалось две минуты, ушел Матвей, не выключая света, через крышу, давно спланировав путь отступления в случае прямой угрозы захвата. Те, кто надеялся выйти через него на связных «Чистилища», не учли подготовки ганфайтера, и, хотя на крыше была установлена аппаратура подслушивания и ночного видения, Матвей ушел.

Свою «Таврию» он оставил в гараже Ильи вместе в запиской, в которой предупредил Муромца, чтобы перекрасил машину и сменил номерные знаки, — Илья уже вышел из больницы, — а сам забрал его серую «семерку». Дорожной службы он не боялся, с гаишниками всегда можно договориться…

Проехал еще один трамвай. Матвей вышел из машины и неторопливо направился вдоль здания к небольшому стадиончику, где напротив стояло общежитие «малосемейного» типа, принадлежавшее Останкинской префектуре. Одет он был в серый костюм с галстуком и летние туфли, бровные накладки, искусственные скулы и усы, а также прическа «а-ля агент ЦРУ» надежно изменили его лицо.

Вахтеру Матвей показал удостоверение майора милиции, спросил, как найти коменданта, который жил здесь же, и поднялся на четвертый этаж. В однокомнатной квартире под номером сорок четыре обитал Александр Гаврилович Залупыйченко, официально — работник ведомственной охраны часового завода, а неофициально — охранник сразу двух высших ведомств: Купола и правительства.

В квартире играла музыка, звучали голоса, и Матвей с неудовольствием подумал, что свидетели совсем нежелательны. Однако иного подхода к боссам Купола снизу не существовало. Он позвонил еще раз и еще. Музыка стихла.

— Чего надо? — раздался за дверью хриплый голос.

Оценив толщину двери, Матвей вогнал себя в состояние ки-аи[43] и в прыжке распахнул дверь, выбив замок и сорвав цепочку. Шурик Залупыйченко — почти двухметрового роста детина с покатыми плечами, широколицый, волосатый, голый до пояса — получил удар дверью в лоб и отлетел в глубь прихожей.