Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю (СИ) - Ева Левина

— Как раз сейчас занимаюсь вопросом наследства. Практически всё уйдет на продажу.

— Даже "Black"?

— Да.

Их разговор напоминал беседу двух коллег по-работе или случайно встретившихся приятелей из одной компании, но Татьяна была рада и этому. Ведь в атмосфере этой кипельно-белой кухни они были только вдвоем, наедине. Рядом не было Сергея, Маши и даже той случайной блондинки, которая наверняка ничего не значила для Мороза.

В воображении невольно возникали картинки, в которых Татьяна, приготовив ужин на этой самой кухне, ждет Романа со службы… Ей так понравилась эта фантазия, что Кулецкая невольно улыбнулась, подумав, как же мало ей нужно для счастья.

Но тут очень некстати раздался телефонный звонок. Он был каким-то тревожным, и в повисшей тишине квартиры показался даже зловещим. Мороз вышел в коридор и достав источник звука из кармана пиджака, нахмурился.

Татьяне впервые в жизни стало безумно любопытно. Кто ему звонит? Нет. Это не очередная любовница и явно не какой-нибудь товарищ.

Тем временем, Мороз, не теряя времени, принял вызов и бросил короткое:

— Да.

Выражение лица Романа менялось с каждой секундой. Между бровей пролегла тяжелая складка, а руки сжались в кулаки. Зрачки мужчины загорелись каким-то страшным огнем. Нет, это не было тепло, как тогда с Машей, не равнодушие, направленное на Таню, и даже не ненависть, с которой он обычно смотрел на Горина… В глазах Мороза было что-то новое. Бешенство, смешанное с тревогой… и ещё что-то… природу чего она не смогла разобрать.

Роман нажал "отбой" и тут же накинул кожаную косуху, обуваясь на ходу.

— Что-то случилось? — осторожно вклинилась Татьяна, и Мороз обернулся к ней, явно удивившись. Он как будто и думать забыл о гостье, с которой еще минута назад беседовал на кухне.

Да что ему там такого сказали, что он даже смотрит сквозь нее?!

— Ты очень напряжен. Плохие новости?

— Мне нужно уехать, — холодно бросил он и направился к выходу, оставив Татьяну одну.

В любой другой ситуации, она бы обрадовалась тому, что Мороз разрешил ей остаться у себя. Но сейчас было очевидно, что ему просто не до неё. Чего только стоили его удивленные глаза. Он ведь буквально за минуту забыл о её существовании из-за простого звонка.

Сначала ей хотелось остаться и дождаться его, но Кулецкая понимала, что Мороз вернется не в духе… Совсем как тогда…

Что же испортило вечер? Точнее кто?

Хотелось думать, что это работа или бизнес, но чутье подсказывало, что причина — женщина. И его чувства к ней отнюдь не нежность, как к Казанцевой или равнодушие, как к ней… Это что-то новое и в тысячу раз более сильное. То, чего Татьяна по-настоящему испугалась.

Только этого не хватало!

Чувствуя легкую панику, девушка вызвала такси и захлопнув дверь квартиры, быстро спустилась. Быстро закурив у подъезда, она сначала набрала в редакцию, предупредив, что заболела и в ближайшие пару недель не появится на работе, а потом позвонила своему новому ухажеру:

— Рустам, милый, я понимаю, что обещала тебе подумать над нашими зарождающимися отношениями, но пока мой ответ "нет". Прости. Решила задержаться в родном городе на несколько недель, — не дожидаясь ответа, отключилась и прыгнула в подъехавшую машину с шашечками.

Эпилог

Останкино показалось Маше новым и невероятно волшебным миром. Здесь, словно в улье, крутилось множество талантливых молодых людей, и каждый стремился показать всё, на что способен. Она смотрела на них и впитывала вдохновение, мечтала увидеть мир и посвятить жизнь путешествиям и даже стать ведущей собственной передачи. Жаль, что её возможности пока были ограничены.

После очередного насыщенного дня девушка настолько сильно выдохлась, что уснула прямо в машине. Странно, но открыла глаза уже в спальне, причем переодетая в ночную сорочку. Ощущая, что проспала по меньшей мере всю ночь, Маша повернулась к окну и заметив первые лучи солнца, поспешила встать и впустить внутрь свежий весенний воздух. Она вдохнула его полной грудью и погладила большой круглый живот. Совсем немного оставалось до родов, а значит она всё сможет. Будет совмещать учебу и материнство и обязательно добьется больших высот в области журналистики.

Горин, привыкший вставать рано, уже был на ногах. Сначала он тихонько приоткрыл входную дверь, боясь разбудить жену, а потом увидев, что та бодрствует, смело вошел и с прямо порога начал её отчитывать:

— Маша, когда я позволил тебе получать образование дальше, это не значило, что надо, не щадя огромный живот, целый день торчать в этой идиотской школе журналистов!

— Но мне это правда нужно! — девушка насупилась и приготовилась защищать любимое дело. Она знала, что стоит ей прогнуться, и Горин сломает её окончательно.

— Тебе нужно немного поберечь здоровье! Обещаю, что когда ты родишь и восстановишься хоть немного, я устрою тебе учебу. Если хочешь, то заграницей. Но пока вопрос закрыт. Рисковать своими детьми я не позволю, — муж вышел, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Маша позорно разревелась. Для неё никогда не было секретом, что слово Горина всегда будет оставаться последним, но обида все равно растекалась внутри, словно яд. Она по-настоящему боялась, что Горин закроет её в четырех стенах и заставит погрязнуть в пеленках.

Тогда Маша еще не подозревала, что совсем скоро муж сдержит обещание. Учеба в одной из лучших школ для журналистов в Европе, стажировка в Лондоне — все это она получила после первой же просьбы, когда родила. Вот только счастья это не принесло, ведь дома оставались дети, разлука с которыми заставляла сердце обливаться кровью.

Тамара и Галина Ивановна имели постоянный доступ к малышам, две няни и сам муж — все пришли на помощь молодой маме, решившей построить карьеру. Вот только сама Маша вдруг поняла, что что Горин в очередной раз обыграл её. Он знал, что она не сможет долго находиться от детей и поэтому дал ей полную свободу, которая теперь не имела ничего кроме вкуса горечи.

Два месяца учебы показались ей вечностью, а один из самых почетных сертификатов в области журналистики жег пальцы. Больше не хотелось карьеры и самоутверждения. Вдали от собственных маленьких детей жизнь виделась в черном цвете. Хотелось домой.

Всю последнюю неделю Маша рыдала белугой, а в ночь перед вылетом домой не смогла сомкнуть глаз.

— Чего ревешь? — деловито уточнил муж, поднявший трубку уже после первого гудка.

— Ты знал, что так будет… что я не смогу без детей… Поэтому отпустил меня, — всхлипывала Маша.

После непродолжительной паузы Горин заговорил:

— Знал. Но отпустил совсем по другой причине. Ты должна была сама попробовать и понять. Иначе винила бы во всем меня.