Потерянная комната и другие истории о привидениях (сборник) - Чарльз Диккенс

Я находился в круглом замкнутом пространстве; наверху, футах в четырех от земли, торчали обломки камней — должно быть, они прежде поддерживали перекрытие. И тут одновременно произошли два события.

Тот ужас, что преследовал меня целых девять месяцев, вернулся: давешнее видение повторилось наяву. А еще я разглядел кравшуюся ко мне фигурку — карлика ростом примерно три фута шесть дюймов. Это говорили мне глаза, а уши говорили, что он споткнулся о камень; ноздри свидетельствовали о том, что я вдыхаю зачумленный воздух, душа — что этим воздухом невозможно дышать. Я, кажется, пытался крикнуть, но не смог; и уж точно пытался двинуться с места, но тоже не смог. А карлик подбирался все ближе.

И тут я услышал собственный крик и, пришпоренный тем же ужасом, что приковывал меня к месту, ринулся по каменному коридору обратно. Выпрыгнув на травянистый косогор, я понесся прочь с такой скоростью, какая, надеюсь, мне больше никогда в жизни не понадобится. Куда бежать, я не думал, лишь бы куда-нибудь подальше. Тем не менее мне посчастливилось, вскоре я наткнулся на береговую тропу и через час был в охотничьем домике.

На следующий день меня одолела простуда, и, как вам известно, я полтора месяца провалялся с воспалением легких.

Такова моя история, и объяснений ей найдется множество. Можете сказать, что на лужайке мне приснился сон и что я вспомнил его, когда в непогоду забрел в старый замок пиктов, где, кроме меня, искала убежища какая-нибудь овца или коза. Да, есть сотни способов, как истолковать происшедшее. Но совпадение было уж очень странное, и для тех, кто верит во второе зрение, оно может представить интерес.

— И это все? — спросил я.

— Да, и мне этого более чем хватило. Похоже, звонит колокольчик. Пора переодеваться к обеду.

Сакс Ромер

ОДЕРЖИМЫЙ ДОМ

Я проворно шагал по длинной буковой аллее. Серыми облачными грядами над Деврерз-Холлом висел снег, укрывший позднее толстым слоем подъездную дорогу и мощные стволы деревьев. Так я впервые познакомился с этим домом.

Что касается Эрла Райланда, то он увидел Деврерз-Холл в окошко автомобиля по пути в Стратфорд и задержался на час двадцать пять минут, чтобы получить ключи и осмотреть дом, после чего снял его на три года. Это случилось два дня назад. А теперь, пока я входил в ржавые железные ворота и взбирался по широкой лестнице на террасу, к парадной двери, внутри стучали ведра и шуршали метлы — это значило, что работы в доме уже ведутся полным ходом. Неплохо все-таки быть сыном воротилы с Уолл-стрит.

Как обещал, я проверил, насколько подрядчик продвинул ремонт, а потом приступил к осмотру роскошного старинного особняка. В постройке явственно прослеживался почерк Ванбру.[117] В зале для приемов меня поразили прежде всего резной плафон, искусная лепка и большие окна с каменными средниками и ромбовидными цветными стеклами.

В этом крыле дома никого, кроме меня, не было, и, проходя через бывшую библиотеку, я обратил внимание на низенькую арочную дверь в дальней стене. Она была открыта, изнутри пробивался слабый свет. Направившись туда, я спустился по шести каменным ступеням и оказался в комнатушке, судя по всему значительно более древней, чем остальные помещения.

До самого потолка тянулся камин искусной резной работы, стенные панели поражали необычным рисунком. Свет проникал через одно-единственное окошко. А перед ним, спиной ко мне, стоял монах в сутане с капюшоном!

От неожиданности и испуга я ахнул, и монах обратил ко мне румяное бородатое лицо. Как же я был удивлен, заметив в зубах у таинственного посетителя вересковую трубку!

— Я вас напугал? — спросил незнакомец с резким ирландским акцентом. — Простите! Я не видел Деврерз уже многие годы, потому и решился проникнуть сюда без приглашения. Я отец Бернард из соседнего монастыря. А вы мистер Райланд?

Я снова шумно вздохнул, на сей раз от облегчения. Широкоплечий и вполне материальный, попыхивающий трубкой, отец Бернард оказался не призраком, а самым доподлинным смертным.

— Нет, — отозвался я. — Он будет позднее. А меня зовут Камберли.

Монах сердечно пожал мне руку. Ему как будто хотелось что-то сказать, но он колебался.

— Великолепное старое здание, — сказал я. — А эта комната, верно, построена раньше всех прочих?

— Она осталась от старого здания, Деверо-Холла. Деврерз — искаженное название.

— Деверо-Холл, — повторил я. — По имени владельцев?

Отец Бернард кивнул:

— Дом принадлежал Роберту Деверо, графу Эссекскому. Вон над дверью его герб. Сам он здесь не жил, но, если вы владеете средневековой латынью, надпись вам скажет, кто тут обитал.

Пока я разбирал трудноразличимые буквы, монах с любопытством за мной следил.

— Здесь по милости благородного покровителя, Роберта Деверо, милорда Эссекского, — читал я, — работал Маккавей Носта из Падуи, ученик Мишеля де Нотрдама, искатель прозрения.

— Носта был еврейский астролог и маг, — пояснил монах, — и, как видите, он объявлял себя учеником прославленного Мишеля де Нотрдама, или Нострадамуса. Он жил здесь под покровительством графа до тысяча шестьсот первого года, когда Эссекс был казнен. Если верить легенде, он был учеником не Нострадамуса, а его господина — дьявола, и он навлек погибель на своего покровителя. Что сталось потом с Ностой из Падуи, никому не известно.

Отец Бернард помолчал; в его голубых глазах, внимательно за мной следивших, таилась какая-то потаенная мысль.

— Что скажете: я прямо живой путеводитель? Так оно и есть. У нас в монастыре хранятся старинные записи. После смерти Роберта Деверо дом достался одной испанской семье — Мигели, так они себя называли. Их боялась вся округа; согласно письменным свидетельствам, в этой самой комнате служили черные мессы и устраивали шабаши!

— Боже милосердный! История у дома не из приятных!

— Последнюю из рода Мигелей сожгли за колдовство на рыночной площади в Эшби не столь давно, в тысяча шестьсот сороковом году!

Боязливо оглядывая мрачное помещение, я, вероятно, не сумел скрыть свою растерянность.

— Когда Деверо- или Деврерз-Холл сносили и строили заново, эту часть прежнего здания по какой-то загадочной причине не тронули. Но позвольте вам сказать, что с тысяча шестьсот сорокового по тысяча восемьсот шестьдесят третий год, когда дом снимал некий мистер Николсон, никто не смог тут жить!

— И что им мешало? Привидения?

— Нет, пожары!

— Пожары?

— Вот именно! Если вы внимательно осмотрите комнаты, то обнаружите, что некоторые подверглись перестройке — полной или частичной — не при Ванбру, а много позже. И всякий раз причина было одна — пожары! Со времен Мигелей в Деврерзе погибли от огня семеро несчастных, и что удивительно — пожар ни разу не распространялся за пределы той комнаты, где начался!