Тростниковая птичка - Ольга Смайлер

Закатное керимское солнце раскрасило небо и воду как слегка безумный художник, дорвавшийся до красок и кистей после долгой разлуки. Несколько широких и крупных ярко-желтых мазков над горизонтом, переходящих в нежно-розовые штрихи облаков и небо сиренево-лиловых тонов, и седая вода, отражающая в себе это буйство красок, чуть приглушая его и делая более нежным, так, что у берега вода оставалась прежнего, серо-стального цвета. Радостный желтый неохотно сдавал свои позиции, как ребенок, которому уже давно пора спать, но он никак не может оторваться от программы по галавизору, и идет в свою комнату, поминутно оглядываясь, и останавливаясь сразу же как только придумает мало-мальский весомый повод. Но розовый и лиловый были неумолимы, как строгие, но любящие родители, которым утром предстоит разбудить невыспавшееся чадо, и желтый сдавал свои позиции, пока, наконец, не исчез совсем. "Строгие родители" сплелись в объятьях, разливаясь по небу нежным сиреневым цветом. Сумерки вступали в свои права, приглушая дневные звуки и краски, вот над ухом зажужжала местная мошкара, вот вздохнул лес за моей спиной, с тихим плеском билась об опоры мостков вода, ровно дышал Сай… Отвыкнув от какофонии мегаполиса я с каждой минутой различала все новые и новые звуки и шумы, стараясь не шевелиться, и не вздыхать, словно боялась спугнуть этот удивительный миг гармонии с окружающим миром. Мы так и сидели, замерев рядом, пока ночь не упала на озеро так неожиданно, будто кто-то там, наверху, щелкнул выключателем. Я подняла глаза к звездам, вспоминая, как мы в первый раз заговорили с Саем на крыльце отеля, и повернулась к мужу, когда Сай насторожился, и прижал палец к губам. Мы замерли. И тут я услышала звонкое: "тьвить — твить". Губы Сая растянулись в счастливой улыбке, он наклонился ко мне поближе, шепнул: "Тростниковая птичка поет на счастье", — и потянулся к моим губам.

Видимо, только ловкостью Сая можно объяснить тот факт, что увлекшись, мы все-таки не сверзились с мостков в воду. А еще мне ужасно хотелось верить, что где-то в тростнике сейчас поет и выпущенная Саем пленница Ак-Тепе.

Купаться нагишом оказалось удивительно приятно — вода в заводи, к которой Сай уверенно привел меня в темноте, оказалась теплой, и казалось, что озеро ласкается к тебе, как доверчивый котенок. Лежа на воде я попыталась вспомнить, есть ли на Кериме котята, но Сай брызнул в меня водой, и я обиженно перевернулась на живот и лениво поплыла от берега. В ночной тишине и темноте небо и вода сливались, и казалось, что ты один во всем мире, и озеру нет ни конца и ни края. Сай подплыл неслышно, совершенно неожиданно вынырнув рядом со мной, и настоятельно потребовал, чтобы я возвращалась на мелководье. Спорить совершенно не хотелось, поэтому я перевернулась на спину и поплыла в обратном направлении. Сай держался рядом, хотя было понятно, что он-то добрался бы на берег раза в три быстрее. Но если я надеялась, что вода и физическая нагрузка слегка ослабит накал эмоций, то добравшись до мелководья я очень быстро поняла, как я была неправа. Сай, так и не дал мне расслабиться: он, дурачась, утягивал меня под воду, я барахталась, брызгалась, и цеплялась за него руками и ногами, и так и не поняла, в какой момент наша шутливая борьба превратилась в нечто совсем другое.

Неровное, сбившееся дыхание у моего виска, изучающие, горячие даже в воде руки Сая на моем теле, и взгляд… От этого взгляда у меня непроизвольно слабели и подгибались коленки, а еще хотелось чуть слышно смеяться от переполнявшей меня радости. Ласки Сая становились все откровенней, руки и губы — настойчивей. Вот уже я, повинуясь безмолвному указанию, обхватила его бедра своими ногами, цепляясь за влажную то ли от купания, то ли от выступившей испарины шею и запустила пальцы в волосы на затылке. Подставляя плечи и грудь жадному, ищущему рту, я всем своим существом ждала того самого мига, когда ощущения станут полными: не смотря на то, что именно из-за настойчивости Сайгона я плохо высыпалась ночами, этот миг первого соединения тел был для меня чем-то особенным — меня каждый раз "уносило" от осознания, что этот мужчина — мой, а я — его, и мы сейчас вместе. Неожиданно для меня муж замер, прижавшись к моему лбу своим, и прикрыв глаза.

— Что же ты со мной делаешь? — выдохнул он, — Забываю обо всем, когда ты рядом.

Я разочарованно всхлипнула, и потерлась об него всем телом, как кошка.

Сай то ли застонал, то ли выругался, и заставил меня встать на ноги.

— Не здесь, — отрезал он и потянул меня за собой на берег.

Одевались мы быстро, чертыхаясь и пересмеиваясь от того, что тратить время на вытирание не хотелось, а надеть что-либо на мокрое тело было трудно. В итоге большую часть нашей одежды Сай нес под мышкой всю обратную дорогу, которую мы преодолели с максимально возможной в ночном лесу скоростью.

В палатке было уютно — приятный неяркий свет от фонаря высветил два расстеленных спальника, состегнутых вместе, аккуратно разложенные стопки одежды. Сай привычно сидел на коленях, откинувшись на пятки, и от его пристального, ждущего взгляда у меня запылали уши: наваждение теплой заводи уже успело исчезнуть, и сейчас я чувствовала себя ужасно неловко. Я смущенно опустилась напротив мужа на колени, опустила глаза в пол и… не поверила своим глазам. Протянула руку, погладила спальник ладонью — сомневаться не приходилось, это была очередная новинка "Меркадо", разработка для космолетчиков и военных, из тех, что шьются из специальной ткани, с "умным" наполнителем, оснащаются механизмами терморегуляции, влагоотведения, имеют антистатический эффект, грязе-, пыле- и водо- отталкивающую пропитку, и еще с десяток других опций, назначение которых мне было даже трудно себе представить. Помню, что перед курсом по выживанию я долго смотрела на один из самых простеньких "Меркадовских" "коконов" в туристическом магазине, но так и не смогла себе позволить потратить трехмесячную стипендию на спальный мешок. Не удержавшись — приподняла край спальника, и в полном онемении уставилась на коврик под ним. Нет, в принципе, наверное можно было предположить, что "Меркадовским" спальником обнаружится вовсе не стандартная "пенка", но увидеть "Норрисковский" мат было все-таки неожиданно. Наверное, расстели Сайгон в палатке ковер ручной работы — я бы удивилась гораздо меньше. Кузен Майкл, периодически выезжавший с приятелями на рыбалку на природе, бредил таким весь последний курс, и частенько любил приговаривать, что "Норрисковские" туристические маты умеют все, даже храпеть, если будет угодно заказчику. Я недоуменно вскинула глаза на Сайгона: тот удивленно приподнял одну бровь в ответ, точно так же как мой отец, когда был озадачен.